Некромерон - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Угрюмова, Олег Угрюмов cтр.№ 52

Лучших воинов своих, храбрейших героев прислали кельмоты. И хоть малы они числом, но велики умением. И были среди них трое лучших, каковых и милорд наш Валтасей впоследствии объявил наиславнейшими и указал мне непременно записать о них в сей свиток, дабы не стерлись их славные деяния из памяти потомков. Однако же имена их суть тайна, а могу только сказать, что один из воинов сих был грифоном — белым, как первый снег; второй — могучим минотавром; а третий — драконом грандиозным и великолепным. Прочие же были люди и эльфы, и аздакский горный великан, и циклоп, и гномы Сэнгерая. И скорблю я о павших вместе со всем народом моим, и помним их вечно.

Теперь же спешу описать сражение между двумя армиями, ибо, оставшись в нашем мире, Генсен принужден был сражаться, как и всякий. И не вправе я лгать перед лицом времени, а потому скажу, что полководец он есть великий, и победа далась нашим войскам нелегко.

Множество раз принужден был мессир Валтасей Тоюмеф поднимать из земли тысячи скелетов и умертвий, и тысячами же отправлял их в небытие Проклятый король Бэхитехвальда. Солнце не вставало в тот день, лишь серый свет стелился по небесам. Невиданные птицы летали в них, и твердили старики дендроиды, что то ловцы душ радостно пируют над побоищем.

Но был наконец сражен Генсен и приспешники его ближайшие тремя воинами. А нынешнюю жизнь Нерожденного пресек воин-минотавр, увенчанный славой…

— Ну, дальше там пошло-поехало по второму кругу с описанием всех эмоций и чувств, так что можно не читать. Существенным является только последнее замечание о том, что, исчезая, Генсен пообещал, что вернется еще более сильным и тогда уж мы все узнаем, почем фунт лиха в базарный день.

— Он уже тут? — спросил Зелг.

— Вероятностнее всего, — внезапно заговорил Карлюза. — Мастерион Зюзак Грозный повествовал мне соответственную историю и предупредительствовал, что грядут великие бои и битвы, в коих я прославлен стану, если не хлопнут в первый же день.

— Славное напутствие, — заметил Мадарьяга.

— Мастерион — откровенный человек, — вздохнул троглодит. — Что не всегда полагаю я пользительно для моего умственного здоровья. А впрочем, надежда держит мне сердце и ум.

Надежды — это обручи, которые не дают лопнуть сердцу.

Томас Фуллер

— Вполне приемлемая мысль, — поднял указательный палец Узандаф. — Возьму ее на вооружение. А ты что пригорюнился, внучек?

— Надежды надеждами, а Цигра сказало…

— Можешь не повторять. Небось не глухой. По всему замку гремело. Да ты его слушай, а сам гни свою линию. Кабы оно было уверено в том, что Кассария переметнулась на сторону врага, то так бы и высказалось. Радости, конечно, в этом подвешенном состоянии мало, но знаешь, как говорили древние?

— Как?

— Предупрежден — значит вооружен. Ты уже знаешь о Генсене больше, чем кто-либо, исключая, конечно, нас, твоих родных и близких.

— А что же вы, князь?

— Ты хочешь слышать и о моих приключениях в Бэхитехвальде?

— Если это возможно.

— В принципе, за тем я и явился, мальчик мой. Хотя теперь, послушав летопись, снова чувствую некий холодок за хребтом. Знаешь, как ни архаичен слог…

— Протестую! — И эльф оказался прямо посреди столика с напитками. — Вполне кондиционный слог, особенно если учесть, что пережил очевидец и автор.

— Уж не вы ли?

— Он, он, — ворчливо сказала мумия. — Ты — брысь работать. А вы поторопитесь. Я хочу присутствовать при вашем разговоре, но не хочу, чтобы вы тут застряли до вечера. Вам еще доспехи подбирать.

— Немаловажное дело, — прогудел Думгар.

— Так вот, — торопливо заговорил Мадарьяга. — Описывать весь ужас попавшего в плен этого пространства нет смысла. Нет таких слов в нашем мире, Зелг. Бессилие, беспомощность, мрак, безмолвие, нарушаемое лишь изредка наиотвратнейшими звуками стонов и криков. Твари, противные разуму. Ваш эльф очень удачно выразился — лишенные смысла. Там все лишено смысла: и свет, и тени, и сами города, построенные вопреки всем законам градостроения, — все зыбко, шатко и ненадежно. А также ты постоянно находишься в опасности, ибо напасть на тебя могут откуда угодно и кто угодно. Ты всего лишь пища для ненасытных и неприкаянных существ, монстров, порождений Бэхитехвальда. Не знаю, как их называть, да и они сами, уверен, не знают.

Мне посчастливилось вырваться из цепких объятий этого мертвого мира в ту ночь, о которой ты только что слышал. Я видел своими глазами, как исчезали с неба созвездия, как дома наплывали на деревья, как если бы и те и другие были бесплотны; я наблюдал, как несчастные создания нашего мира принимали жестокую смерть, которой я с таким трудом избежал. Я видел армии, марширующие по полям Кассарии, и мне удалось последовать за ними. Я вынес из Бэхитехвальда одну тайну, и оттого Бэхитехвальд долго потом преследовал меня.

— Какую? — жадно спросил Такангор.

— Генсена можно убить в этом мире. Но лишить его существования можно только в Бэхитехвальде.

— Как же туда попасть?

— Попасть легко, а выбраться сложно, — ответил почему-то Узандаф.

— Дедушка…

— Он самый.

— Ты там был?

— Увы. Но собирался. Впрочем, Генсен пресек мои попытки. Прямо тут, в этой библиотеке. Так что я имею на него дополнительный зуб. Бургежа, а что вы все время пишете?

— Потрясающая фраза! — откликнулся военный корреспондент. — «Имею на него дополнительный зуб». Сенсационный материал.

— Я не позволю это публиковать.

— Вы нарушаете закон о свободе поговорить и пописать!

Мумия ошарашенно всплеснула руками и огляделась в поисках поддержки.

— А я ввожу военную цензуру! — рявкнул Такангор. — Офицер Бургежа, исполнять приказ старшего по званию!

— Есть исполнять, — прошептал Бургежа. — Но фраза все равно гениальная.

— А тут я и не спорю, — согласился Узандаф.

— Словом, — вздохнул Мадарьяга, — есть подозрение, что старый враг снова почтит нас своим присутствием. И бороться с ним на сей раз придется тебе, мой мальчик.

— Ничего страшного, — сказал Такангор. — У него есть я, а у меня — все, что нужно вашему Генсену: маменькины наставления, боевой топорик, неплохая армия и даже собственный военный корреспондент.

* * *

— Дедушка, а дедушка, а ты тоже армии мановением руки поднимал?

— Всяко бывало.

— Не понял.

— Все очень просто. Прилюдно — да, мановением руки. Это торжественно и поэтично, об этом потом в летописях упоминают. А так, для хозяйственных нужд и пальцами пощелкать можно. Сам попробуй.

— Я не умею.

— А чего тут уметь? У тебя вот волосы пепельные, как у всех да Кассаров. И мертвых ты поднимать можешь, как мы. Это в крови. Да и Кассария вокруг — то есть куда уж более? Ну, попробуй.