Мой мальчик - читать онлайн книгу. Автор: Ник Хорнби cтр.№ 50

Спустя двадцать четыре часа Маркус все еще жужжал об этом, и Уиллу было трудно найти в разговоре подходящий тон. Ему казалось, что со стороны Маркуса было бы ошибкой считать нападение Элли на приятеля какого-то Ли проявлением неукротимой страсти; скорее, это доказывало совершенно обратное: пока он будет рассчитывать на то, что девчонки станут защищать его на улицах, он вряд ли сможет привлечь чье-то внимание. Но, с другой стороны, может, Уилл мыслит слишком традиционно. Может, теперь так принято, и, пока девчонка не даст за тебя кому-то в глаз, она и внимания твоего не стоит? В любом случае Маркус был влюблен еще больше, чем прежде, и Уилл за него беспокоился.

— Да ты бы ее видел, — трещал Маркус.

— Мне уже кажется, что видел.

— Бац!

— Да. Бац. Ты уже рассказывал.

— Она просто потрясающая.

— Да, но…

Уилл понял, что ему придется изложить свою теорию о том, что статус жертвы, в котором сейчас пребывает Маркус, не прибавляет ему ни сексуальной, ни романтической привлекательности, и было ясно, что разговор предстоит сложный.

— А как, тебе кажется, она сама относится к тому, что ей пришлось тебя защищать?

— В каком смысле?

— Просто… просто обычно так не бывает.

— Да, так не бывает, но в этом-то и весь класс.

— Я так не думаю. Понимаешь, мне кажется Элли будет трудно относиться к тебе, как к кавалеру, если всякий раз, как она отойдет купить шоколадку, у тебя будут отбирать очки и ей придется превращаться в Жана-Клода Ван Дамма.

— А кто такой Жан-Клод Ван Дамм?

— Не важно. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— А что мне теперь делать?. Записаться на карате или что-то в этом роде?

— Просто я говорю, что ваши отношения могут сложиться не так, как тебе хотелось бы. По моему опыту, любовь развивается по другому. Ваши отношения напоминают скорее отношения хозяина и домашнего животного, чем девушки и молодого человека.

— Ничего, развеселился Маркус.

— Тебе что, нравится, когда с тобой обращаются как… с хомячком?

— Нет, конечно, нет. Я этого не вынесу. Просто я хочу быть с ней.

И сказал он это настолько искренне и без малейшей тени жалости к себе, что Уиллу впервые захотелось его обнять.

Уилл не хотел, чтобы его роман с Рейчел развивался по той же модели, что отношения хомячка Маркуса с Элли, и, хотя он вполне понимал простые и чистые желания Маркуса, его собственные желания не были ни просты, ни, честно говоря, чисты; из этого посыла он и решил исходить. Правда, Элли, по крайней мере, знала, что собой представляет Маркус, хоть, может, самому Маркусу и хотелось бы здесь что-то изменить: ведь он был именно тем маленьким очкариком, над которым издевались у входа в киоск, и никем иным. Парень же, который пришел к Рейчел на обед со своим двенадцатилетним сыном, в действительности был не Уилл, — даже если кто-то (а именно — Уилл, собственной персоной) и пытался вообразить нечто обратное. Может быть, однажды, думал он, жизнь научит его тому, что лгать о себе — весьма уязвимая стратегия и хороша она только для случайных знакомых. Можно наврать с три короба кондуктору автобуса, или водителю такси во время короткой поездки; но если собираешься провести с человеком остаток жизни, то рано или поздно что-нибудь неизбежно да всплывет.

Уилл решил, что постарается исправить все ложные представления, которые сам, медленно, но верно, и культивировал, однако при первой же попытке, во время их совместного выхода в свет, все обернулось так, что он невольно вспомнил старую первоапрельскую шутку: в Великобритании решено перейти на правостороннее движение, и этот переход будет осуществляться постепенно.

Оказывается, нужно или врать, или говорить правду, состояния же промежуточного достичь крайне сложно.

— О, — вот и все, что смогла сказать Рейчел, когда он признался в том, что не является настоящим отцом Маркуса. Она несколько раз пыталась ухватить комочек водорослей палочками, но все время роняла его.

— Это не настоящие водоросли, — заметил Уилл, безуспешно пытаясь создать у нее впечатление, будто в том, что он ей сказал, нет ничего особенного, по крайней мере для него. — Это листовой салат или что-то подобное. Его режут, жарят, добавляют немного сахара…

— Так кто же его настоящий отец?

— Вообще-то… — начал Уилл. Как же ему не пришло в голову, что если он не настоящий отец Маркуса, значит, должен быть и настоящий? Почему он до сих пор об этом не догадался? — Это парень по имени Клайв, который живет в Кембридже.

— Ясно. У вас с ним нормальные отношения?

— Да. Вообще-то мы даже вместе праздновали Рождество.

— И-и-извини, кажется, я тут что-то недопонимаю — если ты не настоящий отец Маркуса и не живешь с ним, тогда каким образом он, ну, ты понимаешь, твой сын?

— Да. Ха-ха. Должно быть, для человека несведущего это выглядит довольно странно.

— Тогда поведай, как это выглядит для человека сведущего.

— Просто у нас сложились отношения такого рода. По возрасту я гожусь ему в отцы. А он — мне в сыновья. Поэтому…

— Ты по возрасту годишься в отцы любому, моложе двадцати. Почему именно этот мальчик?

— Не знаю. Так бывает. Может быть, перейдем на вино, или заказать еще китайского пива? Не важно, расскажи мне про свои отношения с Али. Они такие же сложные, как мои с Маркусом?

— Нет. Я переспала с его отцом и через девять месяцев родила, вот и все. Все довольно просто, но так оно обычно и бывает.

— Да, я тебе завидую.

— Извини, что я без конца возвращаюсь к этому, но я все же не совсем поняла. Ты — приемный отец Маркуса, но ты не живешь ни с ним, ни с его матерью.

— Да, можно и так на это посмотреть.

— А как еще на это можно посмотреть?

— Хм, понимаю, о чем ты, — сказал он задумчиво, будто бы лишь в этот момент осознав, что на это можно смотреть только одним образом.

— А ты когда-нибудь жил с мамой Маркуса?

— Уточни, что ты имеешь в виду под "жил с"?

— Ты когда-нибудь держал пару чистых носков у нее дома? Или зубную щетку?

Сказать, что Фиона подарила ему пару носков на Рождество? И сказать, что он оставил их у нее дома и все никак не соберется забрать? Тогда он с чистой совестью сможет утверждать, что не только когда-то держал пару чистых носков у Фионы дома, но и держит до сих пор! К сожалению, она подарила ему не носки, а дурацкую книжку. И он даже забрал ее. Так что эти фантазии про воображаемые носки останутся только фантазиями.

— Нет.

— Просто… нет?

— Да.

Он взял с тарелки последний крохотный фаршированный блинчик, обмакнул в соус чили, отправил в рот и сделал вид, что тот слишком велик для него и он не сможет говорить несколько минут. Говорить придется Рейчел, и ей в конце концов захочется поговорить о чем-нибудь другом. Пусть она расскажет ему о новой книжке, которую иллюстрирует, или о том, что хочет провести выставку своих работ, или о том, как сильно ждала встречи с ним. На эти темы он побеседовал бы с удовольствием; он устал говорить о выдуманных детях, а еще больше — о том, почему он их выдумал.