Дыхание земли - читать онлайн книгу. Автор: Роксана Гедеон cтр.№ 65

– Сударь, – заявила я, сдерживаясь, – вы бы лучше не об этом думали. На вас, по сути, еще висит кража, которая и на меня бросает тень. Мы украли у графа д'Артуа пятьдесят тысяч, и поскольку теперь я вряд ли решусь воспользоваться ими, мне…

Я не успела договорить. Лицо герцога исказилось, глаза гневно сверкнули. Он шагнул ко мне, схватил за руку с такой силой, что я вскрикнула от боли.

– Никогда не смейте мне говорить о нем. Черт побери, мадам! Не смейте, если вам дорого собственное спокойствие!

Он не кричал, не бранился, даже не повышал голоса, но в его тоне было что-то ужасное. Я невольно вздрогнула. Ледяным, полным холодного бешенства взглядом он почти пригвоздил меня к месту. Его рука, сжимавшая мое запястье, жгла меня огнем. Я почувствовала, как что-то оборвалось у меня внутри. Я даже не смогла взорваться в ответ, ощущая, что он сильнее меня, – даже не только физически, а силой воли. По крайней мере, тогда я была в этом уверена.

– Вы… вы невероятны, – прошептала я одними губами.

– Надеюсь на это.

Он отпустил мою руку, взялся за шляпу.

– Едемте, мадам. Нам уже пора.

За всю дорогу до замка ни он, ни я не произнесли больше ни слова.

В ночь с 15 на 16 октября я проснулась от странного шума во дворе и, вскочив с постели, босиком подбежала к окну.

Двор был освещен факелами, и несколько вооруженных людей, держа под уздцы лошадей, о чем-то переговаривались. Моросил мелкий дождь. Я видела, как дверь внизу распахнулась и к людям стремительным шагом вышел Александр: в темном плаще, при шпаге и пистолетах. За ним следовал Поль Алэн, такой же настороженный и угрюмый, как старший брат, и такой же вооруженный. Герцог повелительным голосом отдавал какие-то распоряжения. Потом братья вскочили на лошадей, герцог рванул поводья своего Дьявола, и вся эта кавалькада умчалась в темноту аллеи. Еще мгновение – и ночь поглотила их. Я уже не слышала стука копыт.

Он уехал, подумала я, снова ложась в постель. И даже вздохнула с облегчением. Странно, конечно, что он уехал, не сказав мне ни слова, не предупредив, но я легко это переживу. По крайней мере, теперь его несколько дней не будет в Белых Липах, и если даже во время прогулок верхом мне навяжут соседство какого-нибудь конюха или грума, это будет не так тягостно, как ездить с герцогом.

Я ездила с ним три дня подряд, все время опасаясь, что вспышка, имевшая место в первый день, повторится. По ничего подобного не произошло. Герцог стал мрачен, замкнут; он почти совсем не разговаривал со мной, ограничиваясь лишь суровыми и холодными взглядами. Мы словно соревновались в этом молчании… Скакали по лесу, он неизменно обгонял меня, потом ждал, помогал справляться со Стрелой, если та нервничала, – таковы были наши прогулки.

Я многого не понимала в этом доме… Взять хотя бы этих вооруженных людей. Куда они отправились? Я почти не сомневалась, что они кого-нибудь убьют. Что это – способ грабежа? Месть? Или, может быть, герцог – начальник шуанерии? Ну тогда можно ожидать, что его со дня на день арестуют…

Я легла на живот, обхватила подушку руками и впервые за много дней сладко-сладко уснула.

Утром меня разбудила Элизабет – она принесла мне кофе и письмо от человека, который назвался моим мужем. Я вскрыла узкий конверт.

«Сударыня, – писал герцог, – поскольку отданные мною Вам пятьдесят тысяч ливров Вы собираетесь вернуть его высочеству, необходимость в деньгах, если она у Вас возникнет, Вы можете удовлетворить, обратившись к Гарибу».

Не было ни подписи, ни объяснений. Будто я только и думаю, что о деньгах…

– Мадам будет читать почту? – спросила Элизабет.

– А она есть?

– Только что в поместье доставили газеты.

Первые несколько дней, пока герцог и его брат отсутствовали, я жила, испытывая невероятное облегчение. Словно свобода снова вернулась ко мне… У меня появилась мысль: разве не должна я в каком-то смысле компенсировать то, что оказалась в рабстве? Тем более что герцог сам подсказал мне это…

Я попросила экономку вызвать из Ренна модистку с новыми парижскими журналами и целый день провела, выбирая фасоны и заказывая себе наряды. Я заказала их целых двадцать: домашние платья, вечерние, одно бальное, хотя балов теперь не было, пеньюары и амазонки…

Все это влетело, разумеется, в копеечку, и Гариб заплатил модистке пять тысяч ливров. А я еще обещала заказать кучу шляпок, перчаток и плащей…

Чуть позже меня охватили сомнения. Ну что я такое вытворяю? Я веду себя как шлюха, которая ненавидит своего клиента и вымещает зло на том, что грабит его! Нет, по-видимому, во мне нет ни капли аристократизма, если мне такое пришло в голову… Я ненавижу герцога за его обман, за его воровство, и заказала себе целую кучу платьев за его счет! Вот уж поистине удивительно. Мне бы не следовало брать у него ни одного денье!

Я вскочила с оттоманки, пылая желанием немедленно послать в Ренн отказ от всех заказанных моделей, но тут же остановилась. Было как-то неловко дать понять модистке, что я немного не в себе, сама не знаю, что делаю… Я замерла, ломая пальцы, и подумала, что, наверное, лучше оставить все как есть. Мне ведь и вправду нужна была одежда.

Из Сент-Элуа почта принесла целых три письма. Мне писала Маргарита, подробно рассказывая обо всем, что произошло в округе. Селестэн отлично справляется с работой и даже учится читать, старый Жак не может еще двигаться, но говорит почти нормально… Маргарита заканчивала свой доклад прозрачным намеком на то, что я не должна брать себе в Белых Липах никакой другой горничной, – она сама приедет и справится со всеми обязанностями. И нечего напоминать ей о ее возрасте – ей всего-навсего шестьдесят один год!

Это письмо вызвало у меня улыбку и успокоило. Я распечатала второй конверт: мне писала Аврора. От нее я узнала, что близняшки чувствуют себя превосходно, а Изабелла становится такая проворная, что уже дважды убегала со двора на дорогу… А Жанно, оказывается, злой мальчик: он перевернул коляску с девочками и, скорее всего, сделал это нарочно, чтобы они ушиблись…

Я не верила в подобное коварство Жана, но упоминание о сыне причинило мне боль. Он не писал мне. Ни одной строчки! До сих пор, наверное, злится, что я ничего не сказала ему о герцоге и, не посоветовавшись, уехала неизвестно куда…

Третьим было письмо от Джакомо, пересланное мне Маргаритой. Брат не жаловался, не упрекал меня (да как бы он мог? Он же еще не знал, что я стала герцогиней), но было ясно, что дела их идут хуже некуда. Работы у него не было никакой. Стефания в июне родила мальчика, который через два дня умер. Старшая дочь, Флери, поступила на службу в цветочный магазин, тринадцатилетняя Жоржетта еще была дома, Ренцо, несмотря на свой юный возраст, учился у сапожника. У них не было денег, чтобы заплатить за квартиру.

Я быстро позвонила, призывая к себе Гариба. Индус, исполняющий в этом доме обязанности управляющего и свободный во время отсутствия братьев от приготовления индийских блюд, очень хорошо меня понял. Я взяла с него слово, что уже через десять дней пять тысяч ливров золотом будут в Париже по нужному адресу, у человека по имени Джакомо Риджи. Он поклялся сделать это, но не скрывал, что донесет об этом хозяину.