Край вечных туманов - читать онлайн книгу. Автор: Роксана Гедеон cтр.№ 42

Но в начале июля эта лавина побед была остановлена.

Белые дошли до Нанта и взяли его в кольцо, надеясь на то, что за время осады англичане подоспеют на помощь. Англия обманула эти ожидания, а защита Нанта оказалась неожиданно толковой. Штурм вандейцев был отбит после двухнедельной осады, белые понесли тяжелые потери. Был смертельно ранен главнокомандующий армией Кателино, убит знаменитый предводитель Гастон, бывший парикмахер. Командование принял аристократ, принц д'Эльбе.

Англичане пытались высадиться в Мандрене, но республиканцы несколькими решительными боями предотвратили эту попытку.

Все эти неприятные известия встревожили отца. Он ехал в Англию сердитый, раздосадованный и готовый высказать кучу упреков его королевскому высочеству графу д'Артуа. Графиня де Кризанж, которая должна была передать принцу множество секретных сведений из Парижа, была, напротив, в самом лучшем настроении и ласково улыбалась, выезжая за ворота. Ни один иезуит не мог бы лучше скрывать свои истинные чувства.

Я стояла в одиночестве посреди большого двора, похожего на каменный колодец, а вокруг меня в беспрерывной суете бегали люди: оборванные вандейцы, крестьяне, то воюющие за Бога и короля, то возвращающиеся на свои поля и, как в давние времена, просящие у сеньора денег. Я толком не знала, кто здесь кто. Людей было много, вероятно, они нужны для охраны Шато-Гонтье. Хотя как удалось бы синим проникнуть так глубоко в Иль-и-Вилэн? В любом случае, этими незнакомцами командовал Большой Пьер, а я знала, что на него можно положиться.

– Вот мы и снова одни, мадам, – услышала я знакомый мужской голос.

Он принадлежал маркизу де Лескюру. Я удивленно пожала плечами. Со времени своего приезда в Шато-Гонтье маркиз впервые заговорил со мной по-человечески.

– Кажется, мы договаривались, что будем называть друг друга по имени.

– Да. Я все время забываю, простите.

Я почти физически почувствовала, как обрушилась та невидимая стена, что нас разделяла. Я дружески протянула ему руки, и он порывисто, горячо сжал их в своих. Его движение никак нельзя было назвать только дружеским. Оно даже согрело меня. Приятно все-таки иногда ощутить, что кто-то тебя любит.

– Ваша кузина… – начала я нерешительно.

– Что?

– Она вправду ваша кузина? А то, знаете, в Версале всех друзей называли кузенами и кузинами.

Он рассмеялся.

– Она моя знакомая. Не кузина, но дальняя родственница. В конце концов, все аристократы, наверное, родственники между собой.

– Она великолепная женщина, – сказала я задумчиво. Лескюр еще сильнее сжал мои руки.

– Правда? Я не нахожу в ней ничего привлекательного, она слишком жесткая, совсем как мужчина.

Я знала, что это неправда и что графиня, когда нужно, может быть сама нежность и сама благовоспитанность, но все-таки… все-таки от того, что Лескюр не очень восторженно отозвался о ней, я ощутила странное облегчение.

– Она хороший агент? – спросила я недоверчиво.

Облачко пробежало по лицу маркиза, синие глаза помрачнели. Наверно, решила я, он боится, что она слишком нервна и своей невыдержанностью многое может испортить. Но чего теперь можно бояться? Графиня поехала в Англию, там она встретит только друзей. Это в Париже ее нрав мог сыграть с ней дурную шутку.

– Сюзанна, оставим Фло в покое. За те две недели, что я руководил ее продвижением, я ужасно устал. Она просто невыносима. Я только и делал, что успокаивал ее.

Он произнес это так искренне, с таким раздражением в голосе, что я простила ему его невежливость. Конечно, аристократ не должен так отзываться о женщине… Но тут речь идет об этой негодной Флоре де Кризанж. Она посмела украсть у меня Рене!

– Поговорим о нас? – неожиданно предложила я.

– Охотно.

Мы снова говорили как друзья, словно того поцелуя на пороге гостиницы на острове Ре вовсе не существовало. Мы с Лескюром поднялись по лестнице, опустились на старинную скамейку у окна. Он все так же сжимал мою руку в своей.

– Итак, отец попросил вас последить за моей безопасностью. Не так ли, Луи Мари?

– Разумеется.

– И вы все время будете жить в Шато-Гонтье?

– Нет.

– Что значит это «нет»?

– То, что я вынужден буду уезжать. Я, кстати, уеду уже сегодня и вернусь только завтра к вечеру. Вы же знаете, сколько у меня людей. Их нельзя бросать надолго.

– И я буду здесь одна? – вскричала я в ужасе.

– Я расставлю, где надо, часовых, наведу здесь порядок и только тогда уеду. Вам ничто не угрожает.

Он взглянул на меня и добавил:

– В конце концов, это одиночество еще не самое страшное из того, что вам довелось пережить.

– Да, это правда! – рассерженно воскликнула я. – Я ко всему привыкла. Странно только, что свою так называемую кузину, это Флору де Кризанж, вы опекали целых две недели, а со мной не в силах провести и нескольких часов!

– Флора – наш агент, – извиняющимся тоном сказал Лескюр. – Долг обязывал меня сопровождать ее.

– Ваш долг! – повторила я с горечью. – Все всегда говорят мне о долге и этим оправдывают то, что бросают меня без всякого сожаления. Прекрасно, господин де Лескюр, ступайте, исполняйте свой долг… По-видимому, те слова, которые я имела честь услышать от вас на острове Ре, ни к чему вас не обязывают.

Только когда эти слова сорвались с моих губ, я поняла, что коснулась самой пронзительной и сокровенной струны в наших отношениях. Раньше мы делали вид, что ее не существовало. Но я вспомнила о ней, и вся искусственность нашего поведения разом разрушилась.

– Почему вы называете меня «господин де Лескюр»? – тихо произнес он.

Рассерженная, я молчала. Как же мне его называть? Я так надеялась на него, так боялась остаться одна в этом мрачном замке, а он заявляет мне, что какие-то люди нужны ему больше, чем я. Разве это дружба?

– Сюзанна, вы ошибаетесь. Я не бросаю вас, я позабочусь о вашей безопасности…

– Да я вовсе не об этом говорю! Мне нужны не ваши часовые, а ваше общество! Луи Мари, как вы можете не понимать этого?

Мой голос прозвучал и укором, и мольбой одновременно. Я и сама не заметила, как сильно мои пальцы сжимают его руку. Так не хочется, чтобы он уезжал… Я больше всего на свете боялась снова ощутить то странное отчаяние одиночества, которое с лихвой испытала, бродя по улицам Парижа и плутая в бесчисленных закоулках провинциальных дорог.

– Вы говорите правду?

Казалось, его руки сами собой легли на мои плечи, медленно и ласково скользнули к шее, коснулись щек… Он осторожно потянул меня к себе.

И тут всякой сдержанности пришел конец. Я буквально упала ему на грудь, он сжал меня в объятиях страстно, неудержимо; он даже невольно причинил мне боль, и я едва слышно вскрикнула. Все утонуло в его бешеном, долго сдерживаемом желании. Я точно отключилась на мгновение от реальности и собственного сознания, ощущая только этот неистовый, жестокий поцелуй, жадно терзающий мои губы, – поцелуй, в котором не было ни тени нежности, а только жажда давно возбужденного мужчины, первобытная грубость, не прикрытая никакими манерами или аристократизмом. Мои губы поневоле разжались; его рот был так настойчив и властен, что мне оставалось только беспрекословно повиноваться. Это была та самая властность, которая на первые несколько мгновений растворяет женское естество, топит его в мужской силе, заставляя почувствовать то превосходство, которое всегда имеет победитель над побежденной.