– Добровольно ли вы приняли решение
вступить в брак, – Ната дернулась, покраснела и ответила еле слышно: «Да».
– Теперь возьми жену на руки, –
засуетилась маменька, когда все стали выходить из загса.
Но Вовка проигнорировал приказ тещи и просто
обнял молодую супругу за плечи.
– Эх, торопись, – потер ладони
тесть, – стол накрыт, суп кипит, залезай, ребя, в автобус!
– Замолчи, – мигом пнула его
жена, – не позорь меня! Тебе бы, Юрка, только напиться. Проходите, гости
дорогие, в автобус, садитесь, сейчас поедем по городу кататься!
– Зачем? – спросила Лизавета.
Маменька нахмурилась, но все же ответила:
– Положено так, чтобы, как у людей было:
сначала к памятнику павшим, потом в Музей города.
Мы покорно подошли к автобусу.
– А сюда все не влезут, – отрезала
теща.
– Ну и хорошо, – заявил
Андрей, – я сам не сяду в катафалк с надписью «Ритуал», мне еще рановато
на кладбище.
Мамаша глянула на ветровое стекло автобуса и
на секунду замерла с открытым ртом, потом завопила, перекрывая гул людских
голосов:
– Юрка! Гад! Ничего поручить нельзя! Ты
какой автобус на своей базе взял?!
Новоиспеченный тесть вылез из машины и
забубнил:
– Ладно тебе, Клавка, табличку снять
забыли, с кем не бывает. Делов-то, картонку убрать, чего буянишь!
– Ну погоди, – прошипела
жена, – я с тобой потом разберусь!
Очевидно, Клавдию душила злоба, потому что она
мигом отвесила затрещину Магдалене, тихо стоящей рядом. Девочка, не ожидавшая
ничего плохого, пошатнулась и стукнулась головой об автобус.
Мы с Катюшей переглянулись, но удержались от
замечаний, а Юлечка воскликнула:
– За что вы ее?
– Сами в своей семье разберемся, –
процедила сквозь зубы маменька и исчезла в салоне. Юра и Магдалена влезли
следом.
– Да уж, – протянул Сережка, –
мне совершенно расхотелось ехать в этот ресторан при бензоколонке.
– Харчевня на автобазе, – машинально
поправила Катюша и добавила: – Нам все равно придется сидеть за праздничным
столом, если сейчас уедем, это будет выглядеть демонстративно. И потом, мы
обидим Володю.
– Уговорила, – буркнул
Сережка. – Вот не повезло Вовке, ну и семья!
– Может, все еще не так и страшно. –
Катюша тут же принялась заниматься психотерапией. – Как хирург, могу сказать,
что в стрессовых ситуациях большинство людей ведет себя неадекватно.
– Так тут же свадьба, а не горе! –
влез Кирюшка.
– Стресс случается и от радости, –
пояснила Катя.
Автобус развернулся, водитель высунулся из
окна и крикнул:
– Эй, кто на своих автомобилях, хвостом
поедете.
Мы сели в машины. В заднем окне автобуса
маячило личико Магдалены. Девочка улыбалась и махала нам рукой. Лизавета,
сидевшая на переднем сиденье, подняла Аду и стала трясти ее правой лапой.
Магдалена начала хохотать, но тут около нее появилась Клава и отвесила дочери
новую оплеуху.
– Вот гадина, – прошипела Лизавета.
– Ничего, – мстительно заявил
Кирюшка, – еще не вечер.
Глава 3
Я не буду вам описывать поездку по городу.
Скажу лишь, что мотались мы почти четыре часа, останавливаясь у местных
достопримечательностей. Открывали там очередную бутылку шампанского, пили из
пластиковых стаканчиков и отправлялись дальше. На третьем бокале я, чувствуя,
как тяжелеет голова, наплевала на все приличия и стала выливать шипучку на
землю. Гости же со стороны невесты охотно поглощали хмельную газировку и в
конце концов слегка опьянели. Не пили из них только трое: Юра, Клава и
Магдалена. Скорей всего отец Наты с большим удовольствием приложился бы к
бутылке, но около него злобным Аргусом стояла жена. Она настолько была
поглощена слежкой за супругом, что упустила из виду Магдалену. Девочка влезла в
машину к Катюше и безостановочно поглаживала мопсих, приговаривая:
– Ой, какая, ой!
Муля и Ада, обожавшие ласку, растеклись по
сиденьям и постанывали от удовольствия. Потом, опасливо глянув в сторону
матери, Магдалена поцеловала собачек в складчатые мордочки и прошептала:
– Они так суперски пахнут, жвачкой!
– Это шампунь, – пояснила
Лиза, – собачий!
– Для них мыло делают? – изумилась
Магдалена.
– А вот еще, смотри, – Кирюшка
раскрыл сумку.
– Ого! – воскликнула новая знакомая.
Дети начали самозабвенно рыться в игрушках,
которые мы скупаем в ветеринарном магазине «Марквет».
К пяти часам вечера кавалькада прикатила во
двор, весь заставленный грузовиками и автобусами, мы протиснулись между
какими-то ржавыми остовами машин, вошли в длинное здание, поднялись на второй
этаж и оказались в зале. Я чуть не скончалась на месте.
Огромные окна, от пола до потолка, делали
помещение похожим на аквариум. Солнце било в стекла, занавесок или жалюзи тут
не предусматривалось, кондиционера тоже не было. Под потолком бешено вертел
лопастями вентилятор, но толку от него было чуть, жара в помещении стояла
эфиопская, и мой тонкий брючный костюм из невесомого шелка мигом прилип к
вспотевшему телу.
А еще в воздухе висел удушающий запах дешевой
столовой. Те из вас, кто хоть один раз обедал в системе того, старого,
советского общепита, поймет, что я имею в виду. «Люля кебаб с гарниром» и
компот… Тарелочку с золотым ободочком и граненый стакан, где в мутной
желтоватой водице плавает кружок яблока, ставили на столик, покрытый пластиком.
Не успевали вы взять слегка липкую алюминиевую ложку с мятой ручкой, как откуда
ни возьмись появлялась бабища самого неопрятного вида. Вместо фартука она была
повязана грязным полотенцем. Ворча, уборщица начинала возить по столешнице
куском серого от «чистоты» вафельного полотенца, распространявшего миазмы.
– Ну народ, едрить вас в корень,
наплевали, нагваздали, а я убирай!