– Вроде бы. Собственно, все уже обговорено. И лучше некуда.
– А если какие-нибудь картины украдут? Вот будет ужас!
– Они все застрахованы. То есть те, которые стоит красть.
– А как прошла выставка твоего Питера?
– Боюсь, не очень. Но критик «Артист» в статье отозвался
весьма положительно, а это уже кое-что.
Фрэнсис свернула во двор Бородин-Меншенс, а ее приятельница
пошла дальше к особнячку, перестроенному из конюшни, дальше по улице. Фрэнсис
пожелала швейцару доброго вечера, поднялась в лифте на свой шестой этаж и,
напевая себе под нос, пошла по коридору к двери.
Она повернула ключ в замке. В прихожей было темно – Клодия
должна была вернуться только через полтора часа. Но в гостиной, дверь которой
была приоткрыта, горел свет.
– Свет горит! Странно… – сказала Фрэнсис вслух.
Она поставила сумку на пол, сняла пальто, толкнула дверь
гостиной и вошла…
Тут она застыла на месте. Рот ее открылся и закрылся. Она
вся напряглась, уставившись на распростертую на полу фигуру. Затем ее взгляд
медленно перешел на зеркало напротив, и она увидела собственное полное ужаса
лицо…
Из ее груди вырвался вздох. Паралич прошел, и, откинув
голову, она закричала. Кинулась в прихожую, споткнулась о сумку, отшвырнула ее
ногой в сторону, с воплем побежала по коридору и забарабанила кулаками в
соседнюю дверь.
Дверь открылась.
– Да что такое… – начала пожилая женщина.
– Там убитый… убитый… И, по-моему, мой знакомый… Дэвид
Бейкер. Лежит на полу. По-моему, его зарезали… Наверное… Кровь… всюду кровь.
Она истерически зарыдала. Мисс Джейкоб встряхнула ее за
плечи, отвела к себе, усадила на диван и сказала категорически:
– Успокойтесь. Сейчас налью вам коньяку. – А потом сунула ей
в руку рюмку и приказала: – Посидите тут. Выпейте.
Фрэнсис послушно сделала глоток, а мисс Джейкоб вышла в
коридор и направилась к открытой двери, из которой лился свет. Дверь в гостиную
была тоже открыта, и мисс Джейкоб, не останавливаясь, вошла в нее.
Она не принадлежала к женщинам, которые кричат от страха, и,
остановившись на пороге, только крепко сжала губы.
То, что она увидела, напоминало сцену из кошмара. На полу,
широко раскинув руки, лежал красивый молодой человек с рассыпавшимися по плечам
каштановыми волосами. На нем был алый бархатный пиджак, а белую рубашку
испещряли пятна крови.
Вздрогнув, мисс Джейкоб осознала, что она в комнате не одна.
Вжавшись в стену, стояла девушка, а над ней огромный Арлекин словно возносился
в апплицированное небо.
На девушке было белое шерстяное платье, светло-каштановые
волосы свисали сосульками по обе стороны лица. В руке она держала кухонный нож.
Мисс Джейкоб смотрела на нее, а она смотрела на мисс
Джейкоб.
Потом девушка сказала тихим задумчивым голосом, точно
отвечая кому-то:
– Да, я его убила… С ножа мне на руки попала кровь… Я пошла
в ванную смыть ее, но ведь по-настоящему она не отмывается, правда? А потом я
вернулась посмотреть, на самом ли это деле или нет. Но так оно и есть… Бедный
Дэвид… Наверное, я обязана была это сделать.
Шок вырвал у мисс Джейкоб слова совершенно неожиданные и для
нее самой. Еще не договорив, она подумала, насколько они нелепы в такую минуту.
– Да? А почему вы были обязаны сделать что-то подобное?
– Не знаю… Вернее… пожалуй, все-таки знаю. Он был в
отчаянном положении. И позвал меня… и я пришла. Но мне хотелось освободиться от
него. Мне хотелось избавиться от него. На самом-то деле я его не любила.
Она бережно положила нож на стол и опустилась на ближайший
стул.
– Это ведь опасно? – продолжала она. – Ненавидеть
кого-нибудь… Опасно потому, что не знаешь, чего от себя ждать… Вот как с
Луизой… Наверное, следует позвонить в полицию, – добавила она тихо.
Мисс Джейкоб послушно набрала 999.
II
В комнате с Арлекином на стене осталось шесть человек.
Прошло несколько часов. Полиция побывала в квартире и, сделав все необходимое,
удалилась.
Эндрю Рестарик сидел в оглушенном оцепенении. Иногда он
повторял одни и те же слова: «Не могу поверить. Не могу…» Его вызвали по телефону
из конторы, и с ним приехала Клодия Риис-Холленд. С обычной своей деловитостью
она позвонила адвокату, затем в «Лабиринт» и в две фирмы, торгующие
недвижимостью, пытаясь найти Мэри Рестарик. Она дала Фрэнсис Кэри
транквилизатор и уговорила ее прилечь.
Эркюль Пуаро и миссис Оливер сидели рядом на диване. Они
приехали раньше остальных, одновременно с полицией.
Самым последним, когда полицейский осмотр уже кончился,
приехал спокойный человек с седыми волосами и мягкими манерами – старший
инспектор Нийл из Скотленд-Ярда. Он слегка кивнул Пуаро, а потом его
познакомили с Эндрю Рестариком. У окна, глядя вниз во двор, стоял высокий рыжий
молодой человек.
Чего они все ждут? – спрашивала себя миссис Оливер. Убитого
увезли, фотографы и другие члены следственной бригады кончили свою работу. Им с
Пуаро разрешили вернуться из спальни Клодии в гостиную, чтобы они, видимо,
дожидались инспектора из Скотленд-Ярда. Но вот и он приехал…
– Может быть, я мешаю? – неуверенно спросила она у него.
– Миссис Ариадна Оливер, не так ли? Нет, если вы не
возражаете, я предпочту, чтобы вы остались. Я знаю, это было тяжело…
– Это было каким-то нереальным…
Миссис Оливер закрыла глаза, заново переживая последние
часы. Павлин, столь живописный в смерти, что выглядел актером, играющим
убитого. А девочка… Девочка в чем-то переменилась. Уже не смутная Норма в
«Лабиринте», непривлекательная Офелия, как назвал ее Пуаро, но трагическая
фигура, с тихим достоинством приемлющая свой рок.
Пуаро тут же попросил разрешения позвонить по телефону в два
места. Во-первых, в Скотленд-Ярд, на что сержант согласился, но предварительно
с сомнением навел справки по телефону, а уж тогда пригласил Пуаро в комнату
Клодии, где был второй аппарат, и Пуаро тщательно затворил за собой дверь.
Сержант, чьи сомнения, видимо, не вполне рассеялись, шепнул
своему подчиненному:
– Сказали, что все в порядке. Кто бы он мог быть?
Странноватый старичок!
– Вроде бы иностранец? Может, разведка?
– Да нет, пожалуй. Он звонит старшему инспектору Нийлу.