Бархатная песня - читать онлайн книгу. Автор: Джуд Деверо cтр.№ 33

Аликс, у которой от падения закружилась голова, накинула рубашку и, увидев, что Рейн вытаскивает из ножен меч, крикнула что есть силы:

— Нет! — От ее крика с деревьев посыпалась ночная роса. «О Боже, дай мне силы», — взмолилась Аликс и заслонила собой Джоса. — Я жизнь отдам за этого человека, — сказала она, волнуясь.

Аликс видела, как меняется выражение лица Рейна: изумление, боль, гнев, холодность — и эта перемена отдалась в самом ее сердце.

— Так ты меня дурачила? — тихо спросил Рейн.

— Мужчины, как музыка, — ответила Аликс как можно беспечнее. — Я не могу существовать, исполняя лишь любовные арии или только заупокойные мессы. Мне нужно и то, и другое. И как в песнях, в мужчинах мне тоже необходимо разнообразие. Ты, ах, ты как песня ярости, ты цимбалы и барабан, в то время как Джос, — и ресницы Аликс затрепетали, — Джос — мелодия флейт и арфы.

С минуту она думала, что сейчас Рейн оторвет ей голову, но она не боялась, а почти желала этого. Она всей душой взмолилась, чтобы он ей не поверил. Неужели он действительно думает, что музыка значит для нее больше, чем он сам?

— Убирайся с глаз моих, — прошептал он глухо. — И пусть твой дружок отныне заботится о тебе. Уходи сегодня же вечером. Я не желаю больше тебя видеть.

Рейн повернулся, чтобы уйти, и Аликс сделала несколько шагов к нему, но Джос схватил ее за руку:

— Что ты можешь сказать ему теперь, кроме правды? Оставь его. Порви связь сейчас. Подожди меня здесь, я скоро вернусь. У тебя есть другая одежда или еще какое-нибудь имущество?

Она покачала головой и едва заметила, когда осталась одна. Пока Аликс ждала возвращения Джоса, голова, казалось, совсем опустела. Рейн ей поверил, поверил, что для нее так важна, так необходима музыка. Люди в лагере хотели верить, что она воровка, и желали наказать ее. Ну а что же такого она сделала за всю свою жизнь, чтобы люди считали ее хорошим человеком?

— Ты готова? — раздался за спиной голос Джослина. За ним маячила молчаливая Розамунда.

— Мне жаль, что я причинила тебе… — начала Аликс.

— Хватит, — твердо ответил Джос, — теперь надо думать о будущем.

— Розамунда, ты приглядишь за ним? Позаботишься, чтобы он ел как следует? И чтобы не очень мучил себя упражнениями?

— Рейн не будет меня слушаться, как слушался тебя, — тихо ответила Розамунда, пожирая взглядом Джослина.

— Поцелуй ее, — прошептала ему Аликс. — Зачем всем скрывать свою любовь! — И с этими словами Аликс отвернулась, а когда опять взглянула на них, то увидела, что Розамунда страстно прильнула к Джослину.

Он удивленно повернулся к Аликс.

— Она тебя любит, — выпалила Аликс. И они пустились в долгое путешествие к опушке леса.

Аликс положила руку на поясницу, приподнялась с островка травы у самой дороги и села, благодарно улыбнувшись Джосу, который подал ей чашку прохладной воды.

— Давай здесь заночуем, — сказал он, внимательно разглядывая следы усталости на ее лице.

— Нет, сегодня вечером мы должны играть, нам деньги нужны.

— Тебе необходимо побольше отдыхать, — отрезал он и сел рядом с ней. — Но ты переспорила, как всегда. Ты голодная?

Аликс так посмотрела на него, что он улыбнулся и взглянул вниз на ее большой живот, выпиравший из-под шерстяного платья. Аликс с трудом переносила летнюю жару и постоянное скитание.

Прошло чуть больше четырех месяцев, как они ушли из лагеря Рейна, и почти все время они были в пути. Сначала это было нетрудно. Оба были сильны, здоровы и пользовались успехом как музыканты. Но через месяц Аликс заболела. Ее тошнило так часто, что спутники отказывались путешествовать вместе с ними, опасаясь, что у юноши какая-то непонятная болезнь. Кроме того, Аликс настолько ослабела, что едва передвигала ноги. На неделю они остановились в небольшой деревушке. Джослин пел здесь за гроши. Однажды Аликс пришла, неся хлеб в сыр. И, наблюдая за ней, он подумал, как она изменилась со времени жизни в лесу. Возможно потому, что он привык о ней заботиться, она казалась ему приятнее, мягче, красивее. Ее самоуверенная мальчишеская походка сменилась медленным плавным, определенно женским шагом. И хотя Аликс болела, она все равно полнела.

И вдруг Джоса осенило, что с ней «неладно». У нее будет ребенок от Рейна. Когда она приблизилась с хлебом и сыром, он уже смеялся. Будь они одни, он бы закружил ее в объятиях.

— Да, я тебя обременяю, — сказала Аликс, но глаза у нее сияли. И прежде чем Джос нашелся с ответом, она принялась болтать: — Как ты думаешь, он будет похож на Рейна? Ребенку не повредит, если я стану молиться, чтобы у него были ямочки?

— Давай сбережем наши молитвы и желания, чтобы заработать достаточно денег на женское платье для тебя. Если мне придется путешествовать с беременным мальчиком, мне долго на свете не прожить.

— Платье, — улыбнулась Аликс. Что-то мягкое и красивое, в чем она опять будет чувствовать себя женщиной.

Вздохнув с облегчением при мысли, что Аликс не умирает от какой-то непонятной болезни, он стал более спокойно путешествовать от замка к замку. У Аликс же, когда она узнала, что не все утратила, относящееся к Рейну, заметно улучшилось настроение. Она все время говорила о ребенке, какой он будет, и как черты Рейна могут воплотиться в девочке, и если это будет девочка, то надо надеяться, она не вырастет такой же большой и высокой, как ее отец. Аликс потешалась над тем, что у нее все не как у людей. Вместо того чтобы недомогать первые три месяца беременности, она болеет во второй трехмесячный срок.

Джос мог слушать ее бесконечно. Он радовался, что она больше не молчит и не раздражается, как было в первые месяцы после их ухода из леса. По ночам, когда они спали на соломенных подстилках в доме, где давали представление, он часто слышал, как Аликс плачет, но днем она никогда не заговаривала о причине своей печали.

Однажды они играли и пели в большой усадьбе, принадлежавшей одному из двоюродных братьев Рейна. Аликс снова стала очень молчалива, но Джос почти слышал, как она напряглась, чтобы не пропустить мимо ушей хоть малейшую весть о Рейне.

Джослин завел о нем разговор с женой одного из Монтгомери, и женщина многое ему рассказала. Рейн все еще в лесу, и король Генрих, в горе от смерти своего старшего сына, почти позабыл о дворянине, объявленном вне закона. Король гораздо больше беспокоится, что делать с женой сына, инфантой Екатериной Арагонской, чем о частной феодальной распре. Он не обращал внимания на ходатайства семьи Монтгомери наказать Роджера Чатворта. Ведь, в конце концов, Чатворт Мэри не убивал, а только изнасиловал. Он не причинил ей никакого увечья. И это грех самой девушки, что она покончила с собой.

Новостью было также, что в июле Джудит Монтгомери родила сына, а в августе родила Бронуин Мак-Арран, и также мальчика. Все Монтгомери были еще уязвлены тем, что Стивен принял шотландское имя и обычаи.