Ты против меня - читать онлайн книгу. Автор: Дженни Даунхэм cтр.№ 51

Отец на лестнице поцеловал мамино плечо – это было мило и неожиданно.

– Вот, заехал в город и купил твоей маме яйцо, – сказал он. – Сделано вручную, из того магазина сладостей, за полцены. – Он показал ей коробочку. На их лицах заплясали зайчики от золотой фольги.

– Спасибо, Саймон, – ответила мать.

– Пасха кончилась, но все равно приятно, правда? – Он улыбнулся. – Скажи, когда будешь готова, и поедем.

Элли стояла в коридоре, смотрела на них снизу вверх и думала: я ошиблась, ошиблась, ошиблась.

Собака уже едва могла приподнять хвост. Элли вытащила ее на улицу прямо в корзинке и поставила на лужайку, чтобы та погрелась на солнышке. Потом села рядом, чтобы ей было веселее, и стала придумывать ей новые имена – Красавица, Бедная Овечка, Сладкая. Гладить ее серый нос, рассказывать, как она помнит ее еще щенком, когда бабушка ее только завела, вспоминать, как они летом бегали наперегонки на пляже. А собака смотрела на нее так, будто тоже все это помнила, – слегка озадаченным и добрым взглядом. Элли наклонилась и поцеловала ее.

– Псина эта уже вонять начала, – проговорил Том, беззвучно подкравшись сзади.

«Убирайся, – прошипела Элли про себя. – Не хочу, чтобы ты ко мне приближался».

Совершенно обычная комната – ни замка на двери, ни полицейской ленты, дверь широко открыта. Том сидел внизу и смотрел телевизор, но в комнате были его стол и новый ноутбук, стул, доверху набитая его грязными вещами корзина. Обои на стенах были голубые, и шторы, и одеяло, и подушки.

Мальчикам всегда покупают все голубое.

Элли сделала пять шагов и коснулась края кровати одним пальцем. Закрыла глаза и позволила нахлынуть воспоминаниям.

– Она пьяная!

Отец сердито заскрипел зубами, а Элли расхохоталась. Мать с Томом в ужасе смотрели на нее, отчего стало еще смешнее.

– Ну-ка дыхни, Элинор! – велел отец. Она дунула ему прямо в лицо.

Он нахмурился:

– Яблоками пахнет. Сидра у нас нет…

– Пунш. – Элли продемонстрировала жестами, как резала яблоки, чистила апельсины, наливала водку, лучшую из его запасов, – бульк, бульк – и разбавляла соком из холодильника. – Много сока, – заплетающимся языком пробормотала она, ткнув пальцем в Тома, устраняет вкус водки.

– Ложись спать, – процедил Том. – Правда ведь, пап? Ей отоспаться надо.

Элли снова рассмеялась, всплеснув руками:

– Может, отнесешь меня наверх?

Комната перед глазами кружилась, как в вихре. Мать расстегнула ей ремень, потом молнию и рывком спустила джинсы.

– Глупая девочка, – пробормотала она. Элли вцепилась ей в рукав:

– Мам, мне надо тебе кое-что сказать…

– Молчи. – Мать накрыла ее одеялом. – Попробуй уснуть. Я к тебе скоро зайду.

Она закрыла дверь; потолок с пятнами света поплыл перед глазами, и комната закружилась все быстрее.

Элли сидела за кухонным столом и наблюдала за матерью. Та взбивала яйца с молоком и мукой, взбивала яростно; с каждым движением ее бедра, талия, лопатки под хлопчатобумажным платьем раскачивались и дергались, раскачивались и дергались.

– Что готовишь, мам?

– Тесто для йоркширских пудингов.

– Ты почему все время что-то стряпаешь?

– Но должны же мы есть, правда?

– Ну, раз в день должны. Но не три же званых обеда. Неужели не надоедает?

Мать отложила венчик и пригвоздила ее хмурым взглядом:

– Вот когда выйдешь замуж и заведешь свою семью, возьми и найми себе повара, но до тех пор держи свое мнение при себе, договорились?

– Я вроде ничего плохого не сказала.

Мать добавила к тесту соли и перца, накрыла миску полотенцем и поставила ее в угол стола. Постояла, уперев руки в боки, словно думая, чем бы теперь заняться, потом взяла бутылку вина с полки над головой, откупорила и налила себе большой бокал.

Она боится… а я только хуже делаю…

– Не хочешь попить перед обедом? – спросила мать. – В холодильнике есть диетическая кола… или тебе лучше водки, двойную порцию?

Элли поморщилась, и мама улыбнулась. С тех пор как она напилась, прошло несколько дней, и ей теперь все постоянно припоминали тот случай.

– Может, чаю?

– Да нет, спасибо.

Элли не хотела, чтобы их разговору что-то мешало, хотя выпить не отказалась бы.

Окна запотели, и мама открыла заднюю дверь и вышла на крыльцо с бокалом вина в руках. В кухню проник холодный воздух, принеся с собой запах бекона и лука от соседей. Собака в корзинке, не просыпаясь, повела носом.

Интересно, когда отец с Томом вернутся, подумала Элли.

– Люблю этот сад, – сказала мать, стоя на крыльце. Элли вышла за ней, и они вместе встали на краю лужайки.

– Мне иногда кажется, что мы зря сюда из Лондона переехали, – продолжала мама. – Отец все уши мне прожужжал насчет того, какая это прекрасная возможность, да и тогда хотелось быть поближе к бабушке. Но по-настоящему я решилась, только увидев это… – Она обвела рукой лужайку, деревья, реку. И улыбнулась Элли.

У нее было такое доброе, открытое лицо. Ну давай же признайся ей во всем, скажи. Скажи всю правду. Она поймет, как поступить.

Элли закусила губу. Слова застряли в горле.

Мама вдруг подняла голову, заслонив глаза рукой от солнца:

– Посмотри. Правда, красиво?

По небу прямой линией летели гуси. Вокруг набухали темнеющие облака. В воздухе «пахло» электричеством. Даже несущиеся по небу птицы, казалось, это чувствовали.

– Теперь понимаешь, почему я согласилась? – спросила ее мама. Вздохнула и взглянула на часы. – Как думаешь, Барри захочет, чтобы его покормили? Отец пригласил его, чтобы всем нам успокоить нервы, но, может, он ждет, что его просто угостят вином или чаем. Не хочу смущать человека, навязывая ему целый обед. Что советует этикет в таком случае?

– Не знаю, мам. Я даже не знала, что он собирался прийти, а уж в обращении с адвокатами точно ничего не смыслю.

Мать устало улыбнулась:

– Ну да. – Она облокотилась о дверной косяк, прижав к лицу бокал с вином, чтобы охладить щеки.

– Мам, мне надо тебе кое-что сказать.

Ее мать кивнула, но вид у нее был очень уставший.

– Ты можешь делиться со мною всем. Обычный ответ.

Одна, две, три капли дождя, тяжелые, жирные, разбились о дорожку. Элли теребила кнопку на платье – то расстегивала, то снова застегивала.

– Карин Маккензи не лжет.

По внезапно наступившей тишине и по тому, как мать сжала челюсти, она поняла: та ее слышала.