Подкидыш - читать онлайн книгу. Автор: Эльмира Нетесова cтр.№ 76

Конечно, могли сбиться в свою кодлу и дышать отдельно. Но малолеток чаще всех отлавливала милиция, вешая на них ограбления ларьков и магазинов, о которых ребятня ничего не знала. Скольких забрали в колонии малолетних преступников? Сколько не дожили до суда? О том знала лишь милиция, отчитавшаяся о раскрытых преступлениях.

Сережку тоже ловили менты. Не раз попадал он в их руки. Избивали до потери сознания, вбивая в углы кулаками, сапогами. Иногда звонили матери. Та отказывалась от сына. И мальчишку, поддев под зад сапогом, выкидывали на обледенелые тротуары.

Несколько раз ему удалось сбежать. Но после каждой вздрючки давал себе слово не прикипать к малолетним бомжам, где помереть иль быть убитым оказалось куда как легче, чем со взрослыми бродягами.

«Пусть средь них порою голоднее, зато они каждого своего защитят, вырвут, спасут, не оставят в беде», — решил мальчишка.

— Сережа! Сергей! — вздрогнул мальчишка от внезапного голоса Александра. — Ты почему в темноте сидишь?

— Сумерничаю, — выдохнул трудно.

Александр включил свет, глянул в глаза:

— Не стоит сумерничать в одиночку. Пошли спать. Завтра нам в дорогу. Домой поедем! К своим. Нас ждут.

— А где бабка Валя? — вспомнил Сергей.

— Я вызвал такси. Она уехала домой. Хотела с тобой попрощаться, но глянула, что света нет в комнате, подумала — спишь. Будить не решилась.

— Думал, ночевать ее оставишь.

— Не стоит. У нее много забот. Пусть справляется. Да и отцу одному скучновато.

— Она собирается к нам — в деревню?

— Пусть сначала сама выздоровеет…

На следующий день Александр с Сережкой покинули город и, прибыв в райцентр, навестили Фаину Ивановну. Хозяйка бензозаправочной очень обрадовалась, что в жизни Сергея все стало налаживаться. Приглашала в гости обоих.

В родильном доме они лишь издалека увидели Стешу. С четвертого этажа она показала маленькое личико дочки, которое так и не удалось разглядеть и запомнить.

Стеша что-то говорила, улыбалась, но ни Сергей, ни Александр ничего не поняли. Они смотрели на изменившуюся женщину. Она сияла счастьем. Она снова стала матерью. У нее появился еще один якорь и смысл в жизни. Маленький человечек, спокойно спавший в ее руках.

— Дочурка! Машенька! — улыбался Александр.

— Сестра! Кажется, это уже навсегда! — радовался Сережка, садясь в автобус, уходивший в Дубровинку.

— Ты знаешь, Макарыч, я никогда с этой работой не был связан! Понятия о ней не имею! — говорил Калягин.

Но Макарыч рассмеялся:

— А что, по-твоему, я экспедитором родился? Иль знал это дело? Да я с харчами и барахлом знаком был знаешь где? С «малиной» по кабакам бухали! Вот там и закусон, и выпивон, и блядвой! А барахло барухи приносили. Отменное! Я ж белья исподнего никакого не нюхал, кроме шелкового. Ну и прочее — загранка! Нынче грузы возим знаешь как? Поступил заказ на машину. Просят перевезти товар из Москвы в Красноярск. Вот, как теперь. Макароны, конфеты, крупу, курево. Заказчик оплачивает погрузку, перевозку, разгрузку и сохранность груза. Нам башляют наличкой за тонно-километры. Оплата, в зависимости от груза — что везешь? Но нам надо держать нос по ветру всегда. Вот доставил сюда груз, а на обратный путь найду заказчика или нет?

— А разве не оба конца оплачивают?

— Конечно, оба! Но прихватить груз разве лишнее? Вот я отсюда поеду груженым. Повезу лес. В Кострому! Оттуда тоже, чтоб не мотаться порожняком, кого-то зацеплю!

— Если в Хабаровск?

— Да хоть на Колыму! Лишь бы не в зону.

— Ну, хорошо! Ты сам мотаешься! А я при чем?

— Во, мудило! Никак не врубишься! Иль мозги заплесневели? У меня этих колес, знаешь сколько? В ряд выстроить, Колымской трассы маловато будет. А она аж две тыщи километров! Доперло? Но людей нет. Одно говно! То пьянчуги, то ворюги! А в нашем деле мера во всем — главное!

— Я не справлюсь! Да и не привык мотаться с коробейниками. Не терплю их духу! — признался Николай.

— Во, козел! Дает угля! Ты с какого хрена свалился? Нынче спекулянты бизнесменами называются. Секи! Около них все харчатся! Это раньше спекулянтов, торгашей живьем в сугробах урывали — на Колыме и в Воркуте! Нынче — хрен! Живучими оказались пропадлины! Вот, фартовых, глянь, почти под корень извели! Приморили всех по северам навечно! Сколько нас осталось из прежних, мелочь, пыль! А эти — блохотня, выжили! Как ни дави! И нынче жиреют!

— Так ты с ними кентуешься? — изумился Николай.

— А что с того? Они наличку гонят чистоганом! Кто ж еще сумеет нынче расплатиться за фуру? Ты брось форс! Теперь все, кто раньше при должностях и званиях жили — в спекуляцию сквозанули, чтобы не сдохнуть с голоду! Ты глянь, кто нынче в бизнесе прикипелся? Кто раньше за это судил! Во! Ну а фартовые, как и тогда, всех в своих клешнях держат. Навар гребут лопатами. Кто в «крыше», кто в киллерах. По-нашему — мокрушники. Все нынче годятся. На всех поднялся спрос. Все в цене! Мне вон тоже предложили по старой памяти паханить «крышами». Ну, наехали на одного козла. Тряхнуть хотели файно. И обломилось бы. Но тут… Из боковухи подвалила такая фря! Я и заторчал! Посеял, зачем ввалился! И к ней. Сам помнишь, баб не признаю! Не верю. Но это — душой! А тут забалдел! Подвалил к милашке. Она не противилась. Я с ней всю ночь в гопака играл! Куда там колоть ее хмыря? На кой он мне? Ну а утром самого за жопу взяли, за то, что дело завалил. Меня чуть наизнанку не вывернули вместе с яйцами. И из паханов — за провал. Сам секешь, оно и раньше за прокол шкуру снимали. Кайфово, что дышать оставили. Вот я и слинял от крутых. Ну их на хрен. Я фартовых знал. Сек их законы и все держал. Нынешние — другие! Нам их не понять! Живем всяк своей стаей! Так ты фалуешься ко мне? — глянул пытливо.

— А что я у тебя иметь стану? — спросил Николай.

— Ну! Узнаю падлу! Вот это уже разговор! Хиляем в кабак! Там потрехаем!

— Я пустой!

— Зато у меня кое-что водится! — хлопнул себя по животу, на каком топорщился пузатый кошелек.

Макарыч сделал большой заказ. Не скупился человек. Официантка, молодая девка в короткой до задницы юбке, едва успевала приносить заказанные блюда.

— Пей, Колька! За нашу волю подневольную. За жизнь собачью! Ведь никто не знает, что завтра нас ждет! — наливал коньяк в стаканы, пил залпом, но не пьянел. — Пей! Хавай! За все, что недоели в зонах! Говоришь, что ни за что сидел? А кто тебе вякнул, будто я сел виноватым? Если б я, родившись мужиком, был еще и кормильцем, то не стал бы вором! Доперло? Я ведь не в «малине», в деревне на свет появился. А там за трудодень платили — пять копеек! Ты можешь себе такое представить? Нет? Моей матери за пятьдесят лет работы в колхозе платили пенсию — восемь рублей в месяц! Это — при Хрущеве! На эти деньги ни жить, ни сдохнуть! Ты б видел ее руки! Я мальчишкой на тракторе вкалывал сутками. А что имел? Рубь в копу, хрен в жопу! Вот и надоело все! Пошел воровать! От злости. От того, что, схоронив отца, помянуть его было нечем. У воров я быстро освоился. Способности оценили. А силу — Бог дал. Наградил за отнятое детство. И пошел в дела. За месяц сорвал столько, сколько за десять жизней в колхозе не получил бы ни за что. Я и теперь не жалею ни о чем. В колхозе давно б сдох! А так — дышу! И пусть меня в жопу поцелует любой, кто скажет, что я — падла и хреново канал! Плохо в зоне? А разве файней сидеть у постели матери, когда она умирает, и не иметь ни гроша за душой на лекарства? А ведь могли ее спасти! И отца! Кто их у меня отнял? И только ли у меня?