Пасынки фортуны - читать онлайн книгу. Автор: Эльмира Нетесова cтр.№ 41

А вскоре ехал попутной машиной в Магадан. Теперь ничто не могло помешать, ему махнуть на материк — стать совсем свободным. Кузьма даже не слышал, что несет на него Баркас.

Сосед Кузьмы сел в кабину. Продрог. А эти двое остались в кузове. Теперь уж опасаться было нечего. Баркас в наручниках — не сбежит. Для Кузьмы он не опасен. Сам Огрызок не станет сводить счеты с беспомощным. Но Баркас нарывался:

— Схлестнулся с мусорами, шваль паскудная, но нищтяк. Покуда приговор, о тебе, падла, весь фартовый Север будет знать как о стукаче. Не я, другие достанут. И размажут, как маму родную. Без разборок. В куски пустят. Я всем отстучу в камере. Нигде тебе дышать не дадут. Секи, пидер!

— грозил до хрипоты.

Кузьма вначале отбрехивался. Посылал Баркаса по всем падежам. А потом надоело. Умолк, перестал замечать и слушать. А машина шла, минуя поселки, зоны, прииски.

Баркас, наверное, тоже у стал материться. Умолк, задумался. Смотрел на уходящие километры воли.

Огрызок понимал: будь у него хоть малейший шанс па побег, он, не сморгнув глазом, тут же убил бы Кузьму. Но не повезло. Даже «пушку» выбил у него сосед. О ней, больше чем о рыжухе, жалел Баркас.

Машина шла по колымской трассе, оставляя за собой хвост снежной пыли, крутившейся поземкой.

— Слушай, Огрызок, давай слиняем вдвоем. Всего-то долов — сними браслетки. И оба на воле. Хочешь, вместе фартовать станем. Не решишься — в разные стороны разбежимся. Забудем прошлое. Ведь помогать должны друг другу. По закону нашему. Помоги. И я стану твоим обязанником. Всякое твое слово — законом станет мне.

— Темнишь…

— Век свободы не видать. Как на духу ботаю. Ну что лягавый? Мало от них натерпелись? Слиняем и все тут. В гастроль смоемся. Иль на дно заляжем, как вякнешь. Фалуйся. Не тяни резинку. Чего мы тут ботаем? Время дорого. Давай, сними браслетки, — развернулся к Кузьме, прося или приказывая освободить руки. Он был уверен, что уговорил Огрызка, но тот не двигался с места.

— Гоноришься? Иль ссышь? Чего ломаешься, как пидер? Сними браслетки, мать твою…

— Снимут. Не дергайся, — отвернулся Кузьма.

— Пока места глухие. Тут слиняем — верняк! Шустри, покуда транспорт еле волокется. Минуем тайгу, там дорога ровная, без заносов. До самого Магадана на скоростях. Упустим лафу, — умолял Баркас Огрызка.

Тот отвернулся. И вдруг увидел, как за задний борт машины ухватился мужик, выскочивший из-за снежного завала.

Он быстро подтянулся, перемахнул через борт. И ввалившись в кузов, сказал, оглядевшись:

— Подбросите малость. Не то чуть дуба не врезал. Колотун дикий. А мне тут неподалеку, — и спросил, глянув на Огрызка: — Далеко ль шмаляем?

— В Магадан, — ответил Кузьма.

— На волю хиляете?

— Этот хмырь — на волю, а меня — в тюрягу, — встрял Баркас.

— А чего не смоешься?

— Браслетки приморили.

— Дай их сюда, — подошел мужик, не оглядываясь на Огрызка.

Кузьма вмиг вскочил. И не успел попутчик взяться за наручники, отбросил его Огрызок к заднему борту, пригрозив:

— Клянусь мамой, шевельнешь клешней, жабры вырву! Допер?

На шум в кузове водитель оглянулся. Не заметил ничего. Но все ж решил притормозить на всякий случай.

Мужик, едва очухавшись после удара о борт, тут же услышал и, выскочив из кузова, растворился в заносах на обочине.

— Лягавым потрафить хочешь? Ништяк! Долго не подышишь. Я тебя, гада, из-под земли надыбаю! — пригрозил Баркас, едва машина снова тронулась в путь.

Кузьма сидел, прижавшись спиной к борту, и стучал зубами от холода.

— Теперь ты вовсе лажанулся. Этот тип из фартовых. С тюряги слинял. А ты его, как фраера, бортанул. Ладно я! Этот, считай, на воле. Тебя запомнил, как падлу. Не упустит, коль доведется свидеться. Пощекочет бока пером. И за меня… Даром не спустит, — грозил Баркас.

— Мне этот мудак магарыч даст за то, что не дал ему засветиться. Коль увидели б, пристопорили б. И прямиком в зону, добавив срок за побег. Теперь он сам допер, как мог влипнуть из-за тебя. Коль повезло ему слинять с зоны — пусть гуляет своим ходом. А не сует кентель под машину. Я не помеха ему. И не дам из-за тебя другому влипнуть в тюрягу, — ответил Огрызок зло.

Внезапно машина затормозила. Из дверцы высунулся тот, кто назвал себя соседом Кузьмы.

Он заглянул в кузов, обошел машину и спросил Огрызка, не видел ли он кого по дороге? Кузьма пожал плечами.

— Значит, показалось. Ну что ж, тем лучше. Полезай в кабину, отогрейся. Я здесь проеду, — вскочил в кузов. И, сев на место Огрызка, крикнул водителю: — Поехали!

Оставшийся путь Кузьма курил задиристую махорку, слушал шофера, который оказался уроженцем Колымы.

— Я, считай, чуть ли не первым родился в этих местах. Всю колымскую трассу лучше собственной хавиры знаю. А все оттого что с мальчишек сюда бегали. Кто за ягодой — девки наши. А мы, мужики, серьезным делом занимались. Хоть и от роду по шесть, семь зим было.

— Каким же делом? — предположил свое Огрызок и продолжил: — Небось, беглых высвечивали?

— У тебя что, крыша поехала? Мы покойников хоронили. Тех, кто померли на трассе. Охрана тем не занималась. А зэкам план надо было выполнять. Норму по ихнему. Потому не до могил. Иные так-то и оставались у обочин, либо в яме рядом с трассой. Сколько тут люду полегло — не счесть. Мы, пацаны, с детства покойных не пугались. Знали, средь них и свои могли оказаться, сродственники. К тому ж охрана взрослых гоняла за сердоболье. А нас нет. Не воспрещала хоронить.

— А живым помогали? Иль только жмуров не боялись? — перебил Кузьма.

— И зэкам, когда их на трассу вели. Хлеб им совали, лук, чеснок, что было, всем делились. Знали, от тюрьмы да от сумы — никто не зарекается. Слава Богу, меня покуда миловала эта чаша, — перекрестился шофер.

— Ты эту самую чашу давно пережил. В детстве. Когда, пожалев первого зэка, схоронил его. Он же тебе, верно, поныне снится? — спросил Огрызок.

— Откуда знаешь? — удивился водитель.

— Да глянь на себя. В годы не вошел, в тюряге не канал, а виски белые, — подметил Кузьма.

— На Колыме жить — горе ведрами пить. Так наши деды говорили. Тут знаешь как случается: едешь в рейс, а вот вернешься ль домой, никогда не знаешь.

— Это почему? — удивился Огрызок.

— Всякое бывает, — посерел лицом человек и, помолчав, продолжил: — Трасса каждому из нас поворачивается то матерью, то ведьмой. И меня не обошла крещеньем своим. Возвращался я с грузом из номерной зоны. Дело было в середине зимы. Мороз за пятьдесят перевалил. Я на газ жму. Чтоб скорее до места добраться. Мне в Сусумане разгрузиться надо было. А потом домой. Глядь, на обочине двое мужиков голосуют. Подвезти просят. Пожалел их, затормозил. А они нож к горлу. Выкатывайся из кабины. Я — ни в какую. Они выволокли. Отмолотили. Бросили средь дороги. Сами в машину и ходу. Я два часа валялся на трассе без сознания. Хорошо, что на мое счастье вахтовая машина шла на прииск. Подобрали. Сообщили в милицию о случившемся. Стала искать машину вся колымская шоферня. Задержали вскоре. Оказались те двое беглыми из зоны. Так они, сучьи выродки, удивились не тому, что их поймали, а что я живой остался. Обещали по выходу меня доканать. А скажи — за что? С тех пор я никого не жалею. И не беру в машину попутчиков. Настоящие люди, которые в зоны по ошибке попали, все умерли. А за их счет выжило говно…