Обреченные - читать онлайн книгу. Автор: Эльмира Нетесова cтр.№ 57

— Ива будет тебе, — пообещал Шаман. И спросил:

— А почем те дудки продать можно?

— Не знаю. Торговать не приходилось. Себе всяк делал. Да и станут ли их брать в поселке?

Но уже через неделю, повезли бабы в поселок первые Оськины дудочки. Целый чемодан.

Лешак волновался, как никогда. Хоть и несерьезное это занятие, стариковское, а все-же, глядишь сгодится. Даст копейку в дом.

Бабы вернулись в Усолье довольные. Дудочки быстро продали. По трояку. Привезли харчей в село. Лешаку за работу пол-литра водки прихватили. Чтоб теплей и веселее работалось Оське нынче.

И человек стирался. Но через месяц упал спрос на дудки, набрались поселковые. И бабы вернулись в село, распродав совсем немного. Оставшиеся дудочки, раздали в игрушки усольским ребятишкам. А Оська снова загоревал. Чем заняться, где найти заработок, как прокормить семью?

Эти заботы не давали покоя ни днем, ни ночью. А тут еще Лидка на радостях справила Оське костюм в поселке. Купила рубаху, туфли. Словно на волю с мужиком собралась уехать. Все сбереженья растрясла. Ничего не осталось. А кому эти обновы нужны, даже не спросила. Хотел поругать бабу за дурь, да жаль стало. Ведь она хотела доброе ему сделать, угодить. А он, пропадал. Теперь, хоть в костюме, хоть без костюма, жрать все равно охота, а нечего. И Лешак от безделья, сам не зная, как получилось, оказался на берегу моря.

Он сел на осклизлую от воды корягу, выброшенную приливом. Смотрел на волны, набегавшие на берег.

— Господи! Помоги! — вырвалось тяжелым вздохом из усталой груди.

— Сейчас помогу! А ну, пошел отсюда, гнида вражья! — подошел пограничник откуда-то из-за спины. И вдруг, глянув в лицо Оське, осекся, слезы увидел. И спросил:

— Что стряслось? Горе какое?

Лешак понемногу разоткровенничался. Рассказал парню, что точило душу. Тот слушал молча. А потом предложил:

— Пока я тут дежурю, приходите. Но не всем селом. Иначе из поселка приметят. В сумерках. Человек пять, или шесть. Мы со своим земляком отойдем за мыс. Закинете сеть пару раз. Повезет — ваше счастье. Ну, капусты, мидий пацаны пусть наберут. Но два часа вам дадим на все. Не больше. Дальше — другой наряд заступит, они не станут разговаривать с вами. Быстрее! — поторопил Оську.

Лешак секунды не промедлил.

А вечером все село радовалось. Всего два раза успели мужики закинуть сеть, а рыбы столько поймали, будто целый день не вылезали из моря всем селом.

Какие мидии? Рыбу носили от берега в село и женщины, и дети. Бегом. Время было ограничено, о том помнил каждый.

С месяц село ловило рыбу крадучись. Воруя у того, у кого украсть было невозможно. Усольцы старались остаться незамеченными. Но их увидели с моторной лодки жители Октябрьского. А на другой день в Усолье приехал Волков с нарядом милиции.

Хорошо, что рыбу успели спрятать в ледник, который постороннему человеку не приметить. Лишь ту, которая в котле варилась, вылили на землю и растоптали. Михаил Иванович тряс кулаками, грозился сгноить в тюрьме всех усольцев, от стариков до детей. Он матерился грязно, пошло. Оскорблял всех и каждого. И когда Оська не выдержав, спросил:

— А что же жрать? — Волков ударил его наотмашь. Не больно, но обидно. И тогда Лешак не сдержался. В последние четыре года, даже на Колыме, в зоне, никто не решался тронуть его пальцем. Даже фартовые и начальство — не рисковали…

Глаза Лешака в секунду кровью налились. Волков понял, что сделал промашку, но исправить, изменить что-либо было уже поздно. Оська врезал Волкову кулаком в подбородок, поддев его так сильно, что тот, клацнув зубами по-собачьи, рухнул мешком, отлетев метра на три. Лешак к нему бросился. Сорвал с земли, вмазал в «солнышко». Волков, согнувшись в поясе, хватал воздух, но тот не проходил в горло.

Оська поддел его кулаком в висок. Но тут опомнилась милиция, будто стряхнув оцепенение, набросилась на Лешака, скрутили, потащили в лодку.

Э-э, нет! Он сам спровоцировал! Он первым ударил. Мы все свидетели! И в НКВД дорогу знаем! Выведем на чистую воду мародера! И вас — заступничков! Наведут у вас порядок! — заорала Лидка, опомнившись первой.

За ней все ссыльные к лодкам кинулись. Грозя сию же минуту найти опера НКВД и разобраться в драке. Милиционеры, услышав угрозы, отпустили Оську. Но тот будто с ума спятил:

— Нет! Везите! — требует нахально и сам в милицейскую лодку сел.

— Я найду на вас управу! Вы, мать ваша — сука, запомните этот денек, разучитесь рожи бить и крутить руки! Я сыщу на вас управу! Суда над вами стребую, паскуды вонючие! А тебя, как власть, заставлю извиняться за все перед всеми ссыльными и добьюсь, чтоб тебя под сраку коленом выбили! Отовсюду!

На берегу Оська вышел из лодки. Нет, он не пошел в милицию. Да и милиционеры не решались вести его в отделение. Знали характер своего начальника — фронтовика, тот недолюбливал Волкова и далеко не всегда верил ему. А потому стояли растерянно. Оно и верно. Правы эти ссыльные, Волков сам начал драку.

Оська шел по поселку наобум. Искал НКВД. Он не видел, как следом за ним, униженной, побитой собакой, плелся Волков.

Михаил Иванович привык к тому, что ссыльные все терпели молча и боялись его, не нарушали его даже дурных требований. Он слишком привык к их послушанию. И теперь, когда они нарушили его запрет, он потерял над собою контроль. Но и раньше, случалось, совал кой-кому кулаком в зубы. И молчали. Наученные пережитым терпели все. Волкову нравилось чувствовать себя хозяином этих людей, которые боялись его крика, его сдвинутых бровей.

И вдруг, впервые, его не испугались. Мало того — получил сдачи. Да так, что теперь этот случай надолго запомнится. Опозорил его на все село, на всю милицию, этот недавний зэк. А теперь еще и жаловаться на него решил в НКВД. Там неизвестно как на все посмотрят. Зэку что? Ему, что тюрьма, что ссылка, все едино. А вот его — Волкова, — узнай о драке в Усолье НКВД, с работы точно выгонят. Не станут разбираться долго. Битая власть — уже не власть. Его заменят новым. С авторитетом, не подмоченным, без синяков. И, может, он в сто раз борзее будет, ему доверят поссовет, а Волкова… Куда-нибудь в глушь, подальше от этих мест. Хотя, куда уж дальше? — дрожит Михаил Иванович, не зная, что предпринять, как остановить этого ссыльного, ставшего сущим наказаньем.

— Мужик! Эй, мужик! Как там тебя? Усольский! Погоди малость! — окликнул Оську и предложив поговорить по душам, отвел в сторону.

Лешак только на это и рассчитывал. Не зная тонкостей всего пережитого Волковым, он не хотел идти в НКВД и не пошел бы…

Взял всех «на пушку», зная наверняка, что не только органа, а самого его названия боятся все. И упоминание о нем, угроза обратиться туда за помощью отрезвила бы любого. В этом Лешак был уверен, как в самом себе.

Он даже спиною чувствовал, что Волков либо пошлет кого-нибудь вернуть, уговорить Оську, либо попытается это сделать сам. И тогда — требуй с него! Только не продешеви, он примет все условия. И больше не сунется в Усолье…