Месть фортуны. Фартовая любовь - читать онлайн книгу. Автор: Эльмира Нетесова cтр.№ 72

— Почти все подметили! Никакой следователь вам мозги не засушит. Уловили много! — хвалил «зелень» Лангуст; часто устраивавший подобные проверки на внимание.

Сивуч подчас серчал на кента, не мог свыкнуться с ложью в рассказах. Обучая пацанов, никогда такое не применял. Считая Темнуху — западло. Но Лангуст развивал у ребят острое чутье. Они научились сверять со своей логикой все услышанное и никому не доверяли, не проверив и не убедившись много раз.

Лангуст готовил «зелень» даже к предстоящим допросам, умению общаться со всеми, оставаясь личностью, не впадать в зависимость к кому бы то ни было и уметь стоять за себя в любой ситуации. Он готовил их к выживанию в самых трудных условиях, в какие могла забросить ребят слепая Фемида.

Пожив три месяца у Сивуча и Лангуста, Задрыга поняла, что теперь ее присутствие в Брянске не имеет смысла. Надо вернуться в Черную сову. И фартовать, чтобы было, на что учить «зелень», пополнять малину кентами.

Тревожило Капку и то, что от пахана давно никто не появлялся. И она не знала о Черной сове ровно ничего.

Насторожило ее и внезапное исчезновение из предела Олега. Он, словно привидение, растворился, не прощаясь. И Капка догадывалась, что этот человек станет искать Тоську. Возможно, он уже нашел ее. И тогда… Ох, и не пофартит Шакалу! Да и не только ему, а всей малине, самой Задрыге…

С такими невеселыми мыслями уезжала она в предел пахана. И, сев в купе вагона, вспоминала свой разговор со стариком-ученым, согнувшимся и стареющим над своими опытами на лесной поляне.

Он жаловался Капке, что тяжело ему работать одному, без помощника. А молодые люди неусидчивы. Им подай открытия сразу. Кропотливый труд не любят. Непоседливы и горячи. Живут эмоциями. О долге забыли. Ответственность им незнакома. Не могут довольствоваться малой зарплатой. Все ищут большие заработки. Вот и Олег ушел от него. Уволился. Куда подался — неизвестно. Даже не предупредил. Обидно, конечно. Но он уже не первый, кто бросил его вместе с работой. Конечно, трудно сводить концы с концами на мизерную зарплату. Но вот он сумел выжить и даже вырастил дочь. Только и она вышла замуж, обзавелась детьми, забыла о науке, — сетовал ученый.

Капка решила, приехав в Калининград, навестить Тоську ночью, расспросить о жизни, об Олеге. Нашел ли он ее?

— А может, они уже спутались? Может, высветила всех? Ведь неспроста от пахана никого не было! Если так — замокрю суку! И его! — выступили на лице красные пятна ярости.

Задрыга прямо с перрона поехала на хазу, помня адрес, названный стремачом. Увидела знакомого кента, сидевшего на пороге уединенного особняка, вздохнула. Зря переживала. Малина на воле, дышит.

Стремач, завидев Капку, нырнул в двери и тут же выскочил обратно вместе с Глыбой. Тот накинуть рубашку не успел. Забыл. Пошел навстречу, раскинув руки.

— Че так долго у плесени канала? Мы уж сколько дел провернули! — похвалился сразу. И, отворив двери, пропустил Задрыгу вперед.

Капка огляделась. В комнатах пусто.

— А где кенты, пахан?

— В деле! Фомку из лягашки достают! Попух, как падла! Вчера замели его на шмаре. Бухой возник к ней. Она с хахалем! Ну, нет бы смыться! Махаться стали. Соседи в лягашку брякнули. Замели обоих. Вместе с мамзелью. Сколько кокоток в пределе! Чего козел к одной приклеился — не врублюсь! Теперь Шакалу морока! Нам бы не высовываться! На дно залечь! Так эти паскуды один за другим лажаются!

— А кто еще фаршманулся? — насторожилась Задрыга.

— Король, падла! Его три дня тому от мусоров отбили.

— Тоже на шмаре влип?

— Этот возле подземки! Возник туда по делу. Хотел в кенты уломать пацанов. Для тебя! Короля они знают. Ну и похилял. Мы с ним стрему послали. Пахан настоял, как чувствовал. И все тут… Кайфово, что не один был. Размазали б, как маму родную. Не слинял бы сам.

— Откуда он пошел в подземку? С какой стороны?

— Все ходы менты стремачат. Мы уже смотрели. Ни одного без присмотра не оставили. Шныряют всюду. Самих пацанов трясут. И все про нас!

— Тоська вякнула! Она засветила!

— Нет ее в пределе! Нигде! К нам она не возникала. В хазе никто не дышит. Все на месте там. А «зелень» слиняла. Может, й не возникала вовсе. К ней форточники рисовались, и домушники. Мимо! — развел руками.

— А Митька возникал?

— Сестра его недавно ожмурилась. Схоронил. Видели на погосте. Один канал. Крыша у него поехала. Никто его не трясет. Не возникают менты. Шестерки наши наведывали. Он никого не узнает. Несет дурь какую-то! Кончился пацан. Заклинило тыкву. Как теперь дышать станет — кто знает? Дали ему комнатуху в центре. Выплакал, пока сеструха дышала. Теперь и это ему не по кайфу. У нас ему тоже канать ни к чему. В фарте — лишний. В дело не возьмешь. Сдвинутый — всем без понту.

— А сама она откинулась? — засомневалась Задрыга, задумавшись.

— Без булды! Да и кто бы ее мокрил? Зачем и за что?

— Чтоб пацана оторвать от подземной «зелени» и от нас…

— Он и так от всех откололся. А у его сеструхи чахотка была. Да и что он знал?

— Тоська совсем не возникала в пределе? — спросила Капка кента.

— Нет! Нигде не засветилась.

— Но кто подземку застучал?

— Любой мог лажануться! Прижали менты — и раскололись!

— Но почему теперь?

— И раньше трясли! Но не стремачили! Не хватали пацанов.

— Куда же смылась Тоська? — задумалась Задрыга и решила этой же ночью проверить квартиру девчонки.

— Смылась подальше от памяти. В какую-нибудь дыру забилась. Чтоб никто не надыбал.

— А вклады? Наследовала их?

— Вот этого не знаю! — развел руками Глыба.

— Пахану подкинуть надо. У Лангуста свои наколки везде были. В сберкассах — прежде всего. Без того не возникали к пархатым фраерам, не трясли вслепую! Да и в жэке пронюхать стоит — оформлена хаза на Тоську или нет? Коли полгода не возникнет — права теряет. Так Сивуч говорил, — вспомнила Задрыга.

— Ну и кенты у тебя! До нас такое не доперло! — сознался фартовый.

— Там пронюхаем ее нынешний адрес! Ведь за хазу платить надо! На холяву держать не станут. Откуда она высылает башли — они вякнут, — умолкла Капка. Увидела кентов, входивших в хазу.

Сконфуженный Фомка сразу в угол забился. Капка приметила громадный фингал под глазом. Хмыкнула в кулак, поняв, что вломили кенту уже фартовые, своя малина — за прокол.

— Как сняли медвежатника? — спросила пахана, улыбаясь.

— Опер не допер, кого сгреб. Послал кента двор мусориловки мести, вместе с тем хахалем. Сам — по нужде отлучился. Мы и выдернули Фомку. Через забор. Хахаль тоже смылся. В общем, проссал мент «декабристов». Теперь его с лягашки попрут.