Месть фортуны. Дочь пахана - читать онлайн книгу. Автор: Эльмира Нетесова cтр.№ 47

И только Шакал не верил в легенду, рассказанную шпаной.

— Колымского волка я знаю. Он с ментами не кентуется. Это верняк. Тут кто-то из своих… А кто кроме Седого? Он — падла — ссучился! — предположил вслух. Но шпана враз загалдела:

— Седой — паскуда, но не стукач!

— Не темни, Шакал! Старика замокрил, теперь поливаешь?! Западло — жмура обсирать!

— Что трехать в пузырь! Слови на горячем, потом вякай, кто ссучился?

Шакал понял, ему не верят. А и найти Седого стало невозможно. Оставаться в Ростове было все опаснее. И малина «Черная сова» надумала покинуть Ростов поздней ночью, уехать в Новосибирск, погулять по Омску и Томску, потом махнуть в Хабаровск, Владивосток. А там видно будет, решили фартовые. И едва начало темнеть, отправил Шакал Тетю, Глыбу и Таранку взять билеты на скорый поезд.

Кенты ушли, увезя с собой багаж. Условились, что как только все будет на мази — прислать Таранку.

Шакал видел, как законники остановили такси, сели в него, укатили на вокзал.

Задрыга знала, почему именно так поступил пахан. Еще Сивуч учил, никогда не выходить из хазы всей малиной. По одному, по двое… В случае прокола кто-то все равно останется на воле, а значит, малина будет дышать. По той же причине не советовал держать общак в одном месте, в одних руках. Кого-то припутали, оставшемуся на воле есть на что канать. Особо предупреждал от ошибки, на какой сгорели многие законники — никогда, ни в одной кассе не брать билеты одному на всю малину. Трое должны это провернуть. И ехать надо в разных вагонах. Неудобно, зато безопаснее. Пока двоих — троих забирают, остальные смылись…

Всем этим советам старался следовать Шакал.

Вот и теперь, собравшись полностью, оглядывает хазу. Не останется ли тут следов пребывания малины? Но нет. Сявки постарались. И теперь ждут, когда уйдут законники, чтобы закрыть хазу, отдать ключи.

Вон и Таранка объявился. Помаячил клешней и тут же исчез.

Шакал отправил вниз Боцмана, Хлыща и Пижона, сказав, что через десяток минут возникнет на станции вместе со стремачами и Задрыгой. Законники забрали последний багаж, оставив пахану лишь саквояж, и, выйдя за дверь, быстро и тихо спускались по лестнице.

Шакал лишь на секунду задержался у двери. Он слышал, как фартовые спустились с лестницы, пошли к выходу. Он уже хотел закрыть дверь хазы, как до его слуха долетел легкий шум, защелкиванье наручников.

Шакал мигом схватил саквояж, растерявшуюся Задрыгу и, бесшумно проскочив лестницу, закинул на чердак саквояж, следом Капку, заскочил сам и, пробежав его весь, остановился перед бельевой веревкой, увешанной еще мокрым бабьим тряпьем. Переоделся. И, затолкав свою одежду в саквояж, спустился с Капкой с чердака.

Они вышли из крайнего подъезда дома. Притаились на миг. И свернув за угол, выскользнули на улицу, в ночь.

Задрыга, оглядываясь на Шакала, обвязанного платком до бровей, тихо посмеивалась. Непривычно… В таком маскараде видела отца впервые. А тот приметил воронок, стоявший неподалеку. Там, в кузове, трое кентов. Их охраняли двое милиционеров.

Шакал оглянулся на подъезд дома, где и его ожидали четверо милиционеров. Грязно выругался. Велел Задрыге спрятаться за дерево. Сам расстегнул рукав. Девчонка увидела сверкнувшее лезвие. Оно впилось меж лопаток охранника. Тот, охнув, упал ничком. Второй, склонившись над ним, — уже не разогнулся. Свалился рядом.

Шакал в прыжок оказался у машины. Звякнул отмычкой, распахнул дверь, сказал коротко

— Линяем!

Три тени выскользнули из машины. Вот пахан передал саквояж кому-то. Капку кто-то из фартовых ухватил на плечо. Несется рысаком через ночь. Далеко позади послышались милицейские свистки. Они уже никого не могли испугать.

— Нет, по железке не линяем. Попутают. Кто-то нас высветил. На колесах сорвемся, — предложил Шакал.

— А кенты? Они приморились на станции, — вспомнил Хлыщ.

— Задрыгу пошлем…

Капка вернулась скоро:

— Ждут кенты. Они на проходящий взяли. Он через двадцать минут уходит. Лягавым Не успеть.

Шакал, помедлив немного, согласился. И вскоре оказался в купе вместе с Задрыгой.

Бабьи тряпки Шакал выбросил по дороге. И девчонка, увидев отца в обычном — успокоилась. Она знала, выйди пахан в своей одежде, охрана «воронка» обязательно приметила, обратила бы на них внимание. Лишь одежда сбила с толку, выручила, помогла уйти.

Шакал темнел лицом, глядя на уходящий перрон и провожающих. Он высунулся в окно, чтобы вдохнуть побольше свежего воздуха, и тут же отпрянул от него. Прямо на перрон выскочил воронок. Из него высыпала милиция.

Свистки, крики, брань взвились столбом. Но поезд уже набирал скорость. Машинист вел состав на зеленый свет. Других сигналов он не признавал и не подчинялся им.

— Седой, курва! — вырвалось невольное сквозь зубы.

— А почему ты в того жмура не поверил? Ведь все трехают, что он — Седой! Ты один ботаешь, что тот не откинулся. Откуда знаешь? — спросила Капка Шакала.

— У фартовых своя память. Не в мурло друг друга помнили. Его изменить, как два пальца обоссать. Тому даже тебя Сивуч научил. Мы знаем дела, наколки, татуировки каждого. Доперла? Так вот у того жмура не было меток Седого. Хотя не фраер. Но в законе не был. Всяк пахан, пусть он и последний козел, метку имеет, — показал Задрыге указательный палец с выколотым тонким перстнем. — Когда выкидывают из паханов и закона, этот палец прямо на сходе отрывают мудакам. Седому тоже вырвали. А у жмура все пальцы на клешнях целы. Секешь?

Задрыга кивнула головой.

— Он ссучился? — спросила тихо.

— С ментами канает падла! Это верняк! Кто ж с мусоров мог допереть про хазы? Он высветил. Каждую. И законников заложил.

— Зачем? Ведь надыбают его и ожмурят! — втянула девчонка голову в плечи.

— Не минет падлу сучья смерть! Да только он это знает и тырится у лягашей, не высовывая шнобель из ментовки. Оттуда всех достал. Решил паскуда, что в Ростове одни фраера дышать будут. Да хрен ему! Ростов — папа! И мы его лягавым не дадим. Ну, а Седому канать негде стало. Никто не взял в малину. Кентов не осталось. А дышать охота. Вот и стал дешевкой. Сам сдался лягашам. За баланду! Ну и этим подавится. Найдется петля и на его шею.

— А если его поймают, что сделают Седому? Замокрят враз?

— Кто знает, где фраер ожмурится? Но если в фартовые клешни влипнет, не выскочит. Пришьют, как пса…

— Пахан, к тебе можно? — протиснулись в купе Глыба и Боцман. Они смеясь рассказали, как встретили в вагоне Фингала и Занозу.

— Кенты Седого — твои обязанники! Ты их хоть помнишь? Они в одном вагоне с нами. Тоже смотались из Ростова. Теперь намылились в Мурманск. Рыбаков на гоп-стоп брать. Ну, умора!

— Мы своих сявок не сберегли. Оставили вместо себя ментам. Много их было у дверей. Всех не уложишь. А без стремачей кисло. Если уломаются, пусть клеются к нам. Но сами. Без примуса. За своими я через месяц заскочу. Достану! Ну и эти не помеха! Пусть дышат…