Клевые - читать онлайн книгу. Автор: Эльмира Нетесова cтр.№ 33

— Во бабы! Даже тут нашли свой кайф, вроде их ремесло важней других! — хмыкал Егор, успокаиваясь.

— К Егорке они докапываются! Следят за ним! — вспомнила Тонька.

— А что он им? В других притонах вышибал имеют! Крутых мужиков держат! На случай строптивых клиентов! А наш Егорка еще на ногах не научился стоять. Без подпорки валится!

— Ну-ну, хватит меня по костям разбирать! На чем я стою? Пока ни на одну из вас не упал! — отозвался мужик.

— Вот когда упадешь на меня на всю ночку, тогда скажем, что у нас мужик имеется! — рассмеялась Нинка и, потрепав Егора по макушке, звонко чмокнула в щеку.

— Эй, бабы! Телефон звонит! Тише галдите! — подскочила Тонька.

И, переговорив с кем-то, отправила двоих девок по адресам. Едва положила трубку, снова позвонили клиенты, попросили троих девочек. Тонька радовалась. А у Егора закрался в душу страх. Он особо одолел, когда в доме к полуночи не осталось никого, кроме матери, сестры и Алешки. Такого внезапного спроса на баб не было никогда.

"Не к добру!" — вспомнилась угроза Маринки. И мужик, оставшись один на кухне, долго курил, никак не хотел ложиться спать. Беспокойство не проходило. И Егор, выключив свет, сел у окна, отдернув занавеску, смотрел за окно в черную, непроглядную ночь.

Ему вспомнилось, как много лет назад сумерничал он с отцом вот здесь, на этой кухне. Говорили о будущем.

Отец тогда мечтал купить за городом дачу с садом поблизости от реки, чтобы рядом был лес.

— Я, сынок, люблю деревню, землю. Сам в деревушке родился и рос. Дом там был. Неважнецкий, под соломенной крышей. Кроватей не имели. Спали на полатях. А старики на русской печке, с малышами. Был у нас огород и большой сад, своя пасека, корова и кляча, даже куры. Не знали мы ни холодильников, ни телевизоров, не слышали о пылесосах. Бабы белье стирали руками. И гладили каталкой да рубелем. И знаешь, тогда мы счастливее жили. Хотя работы было невпроворот. Никто не бездельничал. Я в три года коня водил, огород с отцом пахал. Поверишь, к сумеркам с ног валился от усталости. А домой вернемся, бабка борщом, кашей накормит, пироги выставит. Вот и большая семья была — восемнадцать детей, а в харчах никогда нужды не знали. Ничего из еды в магазинах не покупали. Все свое. И не знали голода! Никто не был разутым иль раздетым. Всяк имел свои портки и лапти. Не только мы, вся деревня так жила — открыто и бесхитростно. Не слыша о воровстве, разбоях. Замков не видели в глаза. Может оттого, что души были чистыми. Верили друг другу. Сосед к соседу всегда зайти мог, в любое время. Как жаль, что ушли те годы! И не вернуть их никогда. Только память болит. Так хочется мне плюнуть на все свои званья, степени и должности! Снять ботинки! И босиком, как когда-то в детстве, бежать в свою деревню, где все понятно. Где человека ценили не за звания и должность. Где боялись и любили только Бога, а не власть! Где не было лжи! А люди — с глазами детскими жили. И умирали, не замутив их! Но как вернуться? Виноват я перед деревенькой, людьми и землей! Перед рекой и родником, перед тобой и даже перед самим собой. Не будет мне ни прощенья, ни пощады. Искупить бы, исправить, да как? Поздно, сынок! Жизнь в обратную сторону не повернешь. Она по мне проехалась. А я — дурак считал себя наездником! Все оттого, что, покинув деревню, я потерял землю под ногами, остался без корней. А без них как сыскать доброе тепло в душе?

Егор горько вздохнул. И вдруг приметил, как двое людей направляются от калитки к дому.

— Чего им надо в такое время? — увидел, как вошедшие, огибая дом, пошли к чердаку. Егор накинул телогрейку, взял топор, вышел во двор, заспешил к чердачной лестнице. Люди уже влезли на чердак, о чем-то глухо переговаривались. Егор убрал лестницу, положил на землю и крикнул:

— Эй! Кто там? Что нужно?

В проеме чердака высунулась чья-то голова. Увидев, что лестницы уже нет, завопила:

— Не поджигай! Сами сгорим! Этот хрен стремянку стыздил!

— Врежь ему по колгану! Чего вопишь? — донеслось изнутри.

— Как врежу, сам его достань! Он же, гад, внизу! А мы, как пи- деры в параше! — увидел Егор пламя, разгорающееся на чердаке.

— Прыгай! — послышалось сверху.

— Звезданулся! Тут тебе не шутки! Без ходуль останешься. А тот козел еще и по кентелю погладит!

— Ботаю! Линяем! — высунулся второй. И, глянув вниз, потребовал: — Ты, падла! Поставь стремянку сюда! Не то всажу маслину в тыкву! Шустри, хорек!

— А по локоть не хотел? Поджарьтесь малость! — заколотил кулаком в окно, будя сестру и мать. — Звони в пожарную, чтоб мчали сюда! — крикнул высунувшейся Тоньке и, встав перед чердаком, ждал, что предпримут те двое.

Пламя на чердаке росло. Егор поднял жердь, оттолкнул дверь от стены, захлопнул чердак и, поддев щеколду, закрыл дверь чердака наглухо.

Дым пошел через все щели, начал потрескивать шифер, когда к дому подъехала пожарная и милицейская машины.

Пожарники быстро развернули шланги, направили тугие струи воды в проем, оттуда донеслись вопли:

— Легше! Мать твою!

— Утопили, падлы! Приморил, гад! Сучий потрох! Попадись в клешни, глаз на жопу натяну!

Оперативники милиции быстро спустили вниз двоих поджигателей, сунули в воронок.

Вездесущий Вагин, обойдя дом и не увидев ни одной бабы, довольно хмыкнул, похлопал Егора по плечу:

— Вот так-то оно лучше. И себе, и другим спокойнее будет. А с этими мы разберемся сами! Уж я их тряхну, если они не твои кенты и не клиенты, спи спокойно! Ущерб возместят, как милые!

Егор сидел понуро. Хотел в доме полы перестелить, теперь всю крышу, чердак, все потолки ремонтировать придется. Где взять силы, деньги? — скрипел зубами от досады.

— Ты, радуйся, что живы остались. Никто не сгорел. И дом

слегка пострадал. Твое счастье — не спал. Иначе к утру угольки одни остались. Тут слегка опалило. Вовремя хватились. Как и я! Тоже не опоздал! Моих пацанов ваш Антон уже приноровил к воровству. Я все занят был. А тут вижу, дело кисло. Обоих прижучил ночью. Курили в спальне! Как хватил их! Взвыли не своим голосом. Фартовых колол! А уж своих и подавно! Все выложили сопляки. Признались, где обосрались! Я их в бараний рог до утра крутил. Все выдавил. До капли. Потом по-доброму потолковали. И договорились. Через два дня я их отправил в Калининград. А к Антону сам пошел на обговоренную встречу. Но тот не появился. Знать, опередили меня. Кто-то поймал гада! Только сучонка пришла. Я ее за шиворот и в машину засунул, привез в отделение. Поговорил с сикухой. Вызвал отца и мать. Они от нее отказались сразу. Пришлось устраивать ее. Как ни говори, почти родня! — сплюнул зло:

— Теперь на хлебозаводе. Работает и учится! В общежитии приткнулась. Звонил вчера. Вроде не срывается пока…

Егор слушал вполуха. Ему не интересны были чужие заботы. Он думал о своем.

Вечером уже от Тони узнал, что милиция и впрямь расколола поджигателей. Они оба вернулись из зоны совсем недавно. Жили у бомжей. Там и познакомились с Маринкой. Она их нашла. Бомжи отказались поджигать дом, где жили люди, не сделавшие им ничего плохого. Выгнали проститутку? Пусть другое жилье сыщет. Зачем губить четыре души, средь них ребенок и старуха! Легко ли оставаться в зиму без крова? Это каждый знал по себе.