Нарциссы для Анны - читать онлайн книгу. Автор: Звева Казати Модиньяни cтр.№ 78

— Если этих не хватит, я возьму еще, — покорно согласился садовник, который с ужасом слушал цветочный проект хозяина, продолжая выгружать луковицы.

В тот вечер телефон виллы «Силенциоза», обычно немой как рыба, вдруг зазвонил. Чезаре застыл с ложкой супа в руке, подозрительно глядя на аппарат, стоявший на буфете в столовой.

— Алло! — гаркнул он, взяв трубку.

— Это Мария.

Ее теплый мягкий голос, однако, вызвал у него раздражение.

— Ну что это еще за новости по телефону?

— Я хотела сообщить вам, что ремонт закончен, — сказала она скорее весело, чем почтительно. — Вы можете вернуться домой. Завтра воскресенье — я, как обычно, ухожу навестить мать и сына.

— И ты звонишь мне во время обеда, чтобы сообщить мне, что завтра воскресенье?

— Я побеспокоила вас, — радостно продолжала она, — чтобы сказать, что завтра меня не будет и я не увижу, к сожалению, вашего лица, когда вы переступите порог своего дома. Здесь все преобразилось. Осталось лишь натереть пол в вашем кабинете.

— Ну, хорошо… Ладно, посмотрим… — Чезаре пробубнил еще несколько невразумительных слов.

— Сначала посмотрите, — посоветовала ему смеющимся голосом Мария. — Добрый ночи, синьор Чезаре.

Эта самонадеянная девчонка опять опередила его, в который уже раз оставляя с носом. Он бросил трубку и вернулся за стол. Аузония по-матерински увещевала его еще немножко поесть, но кусок уже не шел ему в горло.

— Это черт знает что, — пробормотал он, отодвигая тарелку. Сначала она выжила его из дому, а потом нахально беспокоит в Караваджо, чтобы сообщить, и с таким видом, словно смеется над ним, что он может вернуться в свой собственный дом. Завтра, видите ли, он может вернуться. «А почему завтра? — подумал он. — Почему не сегодня?..» Это было иррационально, неразумно, ну а все, что он делал в последнее время, разве можно назвать разумным? Покупать в его возрасте, в его положении тюльпаны охапками, возить луковицы в багажнике, чтобы разбить здесь целый луг из нарциссов?..

— А ведь я это сделал ради нее, — признался он себе наконец. Но разве она когда-нибудь появится здесь, в Караваджо? Это было его убежище, его приют, здесь было его еще не забытое прошлое. А она кто ему?.. Может, она даже задержится у него в доме. Она молода, привлекательна, не сегодня-завтра встретит кого-нибудь или вернется опять к своему мужу. А он? Что происходит с ним?.. Оставался ли он прежним великим Чезаре Больдрани? Да, но что-то происходило в его душе.

— Аузония, — приказал он. — Вели Романо открыть гараж. Я еду в Милан.

— Ночью? На автомобиле? — всполошилась Аузония. — О, Господи! Столько километров в темноте.

Но Чезаре уже не слушал ее — приняв решение, он не имел привычки менять его.

Через три четверти часа сонному швейцару пришлось вылезти из постели, чтобы в наспех застегнутой ливрее выйти и открыть ему. Мария, уже предупрежденная слугами, ждала его у двери.

— Добрый вечер, синьор Чезаре, — поздоровалась она. — Если бы вы мне сказали…

— Нечего было говорить, — ответил он. — Я что, должен теперь предупреждать, что еду к себе домой?

На мгновение ему показалось, что он ошибся адресом. В доме переменилось все: пропорции, интерьер. Он растерянно оглядывался в поисках хоть чего-нибудь, что бы напоминало о прежнем доме, в котором он столько лет прожил с Джузеппиной. Мебель и в самом деле была прежняя, но решительно все кругом преобразилось. Все представало в другом ракурсе, в иной, неожиданной перспективе. Тут были цветы и растения, красивые и на нужных местах; новая обивка на мебели делала ее нарядней и изысканней; гармоничное сочетание декоративного хрусталя и развешенных с большим вкусом картин усиливало это впечатление.

— Вам нравится? — с беспокойством спросила Мария, пока хозяин молча переходил из комнаты в комнату, осматривая ее творение.

— М-мда… — пробормотал он в замешательстве. — Не знаю… Но в общем это не так уж плохо.

— Не так уж плохо? — возмутилась она, не ожидавшая, конечно, от этого человека похвалы, но хотя бы на сдержанное одобрение рассчитывавшая.

— А что я должен сказать? — отрезал Чезаре, входя наконец в свой кабинет, который она приберегла напоследок.

Его поразила изысканная красота интерьера, приобретшего теперь другой, более современный вид. Неуклюжей люстры больше не было — свет изливался мягко и сдержанно из расположенных по углам плафонов. Портьеры были заменены, ковер тщательно вычищен, а его библиотека, которая закрывала все стены, сияла посвежевшими корешками. В хрустальной вазочке на письменном столе стояли нарциссы.

— Мы кончили, как видите, — сообщила она.

— Вижу, — был ответ. Он заметил все эти перемены, нарциссы, этот порядок и блеск, но видел он только ее, Марию, с ее юным прекрасным лицом, обрамленным копной черных волос, с притягательным взглядом ее больших светло-карих глаз. Она улыбалась, показывая ровные блестящие зубы, и эта улыбка волновала ему кровь, а голос пугающе проникал в душу.

— Но, по крайней мере, — осведомилась Мария, — вы довольны?

Чезаре взглянул на белый телефон, который сменил его тяжелого черного скарабея, и нашел наконец предлог, чтобы выплеснуть переполнявшее его напряжение. Реакция его была безрассудной, неожиданной для него самого, но он должен был сделать что-то, что помешало бы ему задушить в объятиях эту сводившую его с ума женщину, без которой он уже не мог обойтись. Как? Он, этот безжалостный критик Пациенцы, женившегося на актрисе, сам готов был потерять голову из-за какой-то служанки.

— Я не желаю в моем кабинете этот киношный телефон! — закричал он внезапно и, схватив аппарат, изо всей силы швырнул его на пол. Телефон разлетелся на куски, а сам Чезаре, глядя на его рассыпавшиеся на полу остатки, уже раскаивался за содеянное, но все же это освободило его от безумного напряжения.

— Вам не следовало делать этого, — прошептала Мария. Лицо ее было серьезно и спокойно. И эта сдержанность девушки сказала ему больше, чем любая истерика.

— Я сообщу вам, куда переслать причитающееся мне жалованье, — добавила она ровным безличным тоном.

— Я только сказал, что мне не нравится этот киношный телефон, — испытывая мучительное неудобство, попытался поправить Чезаре дело. — Все остальное очень даже хорошо.

— Я рада услышать это даже в случае, если я не буду больше работать у вас, — отчеканила Мария.

— Верни мой старый телефон, — приказал он.

— Спросите его у Амброджино. — Привычным легким движением Мария откинула назад голову.

— Ну, ладно. Я прошу у тебя прощения, — сказал он, беря ее за плечи и пристально глядя на нее. — Господи, ну чего ты еще хочешь от меня?

— Теперь ничего, — прошептала женщина, которая, казалось, внезапно поняла глубинную причину этой ярости.

— Хозяин здесь я, — напомнил он ей примирительным тоном. — И я решаю, кому работать у меня. Ты нужна в этом доме. И я благодарен тебе за все.