Джулия - читать онлайн книгу. Автор: Звева Казати Модиньяни cтр.№ 12

Кармен, чтобы не рассмеяться снова, начала энергично жевать хлеб.

– Спорю, он сам себя так назвал, – сказала она с полным ртом. Неисправимый шутник, отец даже на войне не терял чувства юмора. – А сейчас он где?

Гордон принялся горячо рассказывать о последнем бое в Монтанья Джалла, но Кармен не дослушала рассказ до конца: глаза закрылись сами собой, она крепко уснула. Гордон с Ионой перенесли ее за перегородку и уложили на матрас.

Когда она проснулась, в доме никого не было, огонь в камине почти догорел, за окном сгущались холодные зимние сумерки. Значит, она проспала целый день! Зато Кармен отдохнула, согрелась и была в прекрасном настроении. Казалось, она попала в какое-то сказочное место, где нет войны, смертей, голода и холода. Издалека доносился знакомый вальс, под который на арене цирка ее детства гарцевали белые лошади с плюмажами, но сейчас Кармен представила себе не их, а Гордона, его чуть грустную улыбку, теплый взволнованный голос, ласковый взгляд больших черных глаз. Она вспомнила его худое крепкое тело под свободным свитером, сильные жилистые руки.

В эту минуту он и сам появился на пороге, впустив порыв ледяного холода.

– Выспалась? – спросил он.

– Кажется, выспалась, – радостно вспыхнув, ответила Кармен.

Гордон сбросил у камина охапку дров и разжег умирающий огонь.

– Придется тебе еще на одну ночь остаться здесь, – сказал Гордон. – Твой отец задерживается.

– Что тебе известно?

– Только то, что сегодня он здесь не появится, – словно пресекая дальнейшие расспросы, строго ответил Гордон.

Мир был охвачен пламенем войны, оставленные ею в Милане муж и дети в любой момент могли попасть под бомбежку, ей самой по дороге сюда тоже грозила смерть, но никогда Кармен не чувствовала в себе такого подъема, никогда еще жизнь не пульсировала так горячо в ее теле, как в эту минуту.

– Я подожду, – сказала она со вздохом, который Гордон расценил как покорность неизбежности.

На самом деле это был вздох облегчения, потому что Кармен вдруг почувствовала, что она свободна и вольна сама решать, как ей поступать. Ее отец мечтал о сыне, а потому относился к ней без особого внимания; мать с детства приучала ее к роли покорной жены и матери, муж, которому она вверила свою судьбу, был слишком занят собой и напыщен, чтобы опуститься до ее уровня, она же – слишком неуверенна в себе, чтобы считать себя ровней ему. Этот скромный, вежливый паренек волновал ее, от его теплого глуховатого голоса у нее кружилась голова, с ним она чувствовала себя уверенной, взрослой женщиной, и только от нее, от ее инициативы зависело, будет что-то между ними или нет.

Подкладывая дрова в камин, Гордон нечаянно коснулся ее руки, и у нее перехватило дыхание, к глазам подступили непрошеные слезы.

– Не переживай, все будет хорошо, – начал успокаивать ее Гордон, решивший, что Кармен беспокоится о своей семье, или не может дождаться встречи с отцом, или боится оставаться на ночь в этом глухом незнакомом месте.

– Кажется, я в тебя влюбилась, – призналась ему Кармен.

– Ты шутишь, – растерянно сказал Гордон.

В наступившей тишине стало слышно неумолчное журчание ручья перед домом. Гордон закурил сигарету, глубоко затянулся, медленно выпустил дым.

– Я никогда в жизни не говорила ничего более серьезного, – прошептала Кармен, целуя его в щеку, потом в уголки губ.

– Ты не будешь об этом жалеть? – не очень уверенно спросил Гордон, но Кармен нежно потянула его за перегородку.

– Я буду жалеть, что мы потеряли целый день. Ведь завтра мы уже не сможем быть вместе, – прошептала она, касаясь губами его уха.

Он погладил ее по волосам.

– Тогда иди ко мне, – сказал он и сжал ее в объятиях.

Они забыли обо всем, целиком отдавшись любви, и та закружила их в своем водовороте, подняла на гребень высокой волны, и тогда ночь озарилась сияньем тысяч звезд. Кармен почувствовала себя такой легкой, что, казалось, могла взлететь. По ее телу расходились горячие круги, словно по воде, в которую бросили камень. Как постепенно успокаивается гладь воды, так и она успокоилась, вернулась на землю, и ей захотелось нежности и ласковых слов. Они стали мечтать о том времени, когда кончится война и люди снова будут сидеть в кафе, ходить в кино, смеяться.

– Ты хотела бы остаться здесь? – спросил он.

– Если ты будешь рядом, то да, – ответила она.

Послышалась далекая канонада, и Кармен инстинктивно прижалась к юноше.

– Не бойся, – обнимая ее, сказал Гордон, – скоро все кончится, и наступит совсем другая, прекрасная жизнь. Не зря же мы воюем.

Кармен улыбнулась.

Ей бы хотелось, сказала она, первый мирный день провести с ним у моря, вдвоем, только море, небо и они.

Когда она заснула, Гордон попытался вернуться мыслями к войне, к недавнему бою, но лежащая на его плече женщина звала его к морю, и он, засыпая, пошел за ней через густой виноградник, прислушиваясь к шороху волн и крикам белых чаек в ослепительно синем небе.

Убальдо Милкович, или командир Филин, добрался до затерянного в горах дома лишь на четвертые сутки; для Кармен и Гордона дни ожидания превратились в дни любви. Встреча с отцом вернула Кармен к жестокой действительности, к смерти матери. Она рассказала все, что знала, хотя знала совсем немного.

Только сейчас она поняла, как отец любил мать, как сильно был к ней привязан. Кармен смотрела на отца и не узнавала в нем того шутника, заводилу, рассказчика фантастических историй, которого знала с детства. Перед ней сидел серьезный мужественный человек, боец и командир, глубоко скорбевший о смерти своей верной подруги.

– Тебе надо как можно скорее возвращаться в Милан, – сказал он. – Здесь скоро будет жарко. И вообще, зря я велел тебя сюда привезти.

Кармен порывисто обняла его, вся еще во власти своей короткой любви. Убальдо Милкович не привык к такому бурному выражению чувств, дочь, сколько он помнил, всегда была с ним сдержанна.

– Что с тобой, доченька? – удивился он.

– Когда мы увидимся? – вопросом на вопрос ответила Кармен.

– Скоро, – заверил дочь Убальдо, – ты даже представить себе не можешь, как скоро.

Они провели вместе целый день. Успели съесть нехитрый обед, послушать, как играет на губной гармошке Гордон, и сфотографироваться американским фотоаппаратом. Убальдо Милкович успел догадаться, что произошло в его отсутствие между дочерью и партизаном Гордоном. Вечером Гордон проводил Кармен до Монтале.

– Меня зовут Армандо, – открылся он на прощание, и это признание было знаком любви, выражением безоговорочного доверия. – Армандо Дзани. Если ты захочешь, мы обязательно встретимся. Вот только кончится война…

Вдруг Кармен вспомнила мужа и детей и поняла, что между ней и Гордоном никогда больше ничего не будет.