– Я не принимался, ты с ума сошла!
– Нет… – Сирина взглянула на него, охваченная
приступом ярости. – Это ты сумасшедший, и пока у меня есть силы, я уезжаю
отсюда. Для тебя ничто не имеет значения, кроме этого дерьма, которое ты
вкалываешь себе. Не понимаю, почему ты делаешь это? Но раз ничто иное для тебя
не имеет значения, я уезжаю. – Сирина буквально выстреливала в него каждым
словом. – Прощай.
– И ты полагаешь, что можешь взять моего ребенка?
– Да, могу. Только попробуй остановить меня, и я сообщу
в каждую газету, что ты наркоман.
Она взглянула на него с открытой ненавистью, и даже в
одурманенном наркотиками состоянии он понял: она это сделает.
– Шантаж, Сирина? – Василий вопросительно поднял
брови, и она кивнула:
– Именно, и не думай, что я не пойду на это. С твоей
карьерой будет покончено раз и навсегда.
– Думаешь, меня это волнует? Ты сошла с ума! Чтобы я
волновался из-за каких-то несчастных фотографий и рекламных листов в журналах?
– Да, думаю, иначе бы ты не кололся. Не говоря уже обо
мне или о ребенке. Не думаю, чтобы мы имели для тебя какое-нибудь значение.
Он посмотрел на нее каким-то странным взглядом.
– Ты права – никакого значения.
В эту ночь он вновь исчез, и когда следующим утром Сирина
покинула дом вместе с детьми, он еще не возвращался. Сирина добралась до
аэропорта вместе с Ванессой, малышкой и чемоданами и села в лайнер без
каких-либо проблем. Десять часов спустя они приземлились в Нью-Йорке, ровно
через тринадцать месяцев после того, как покинули его. Оказавшись в аэропорту,
Сирина огляделась вокруг, пытаясь понять, не во сне ли все это. Впервые в жизни
отъезд не причинил боли. Ей было совершенно безразлично. Она двигалась словно в
трансе, держа на руках младенца. Ванесса шла рядом. На какой-то миг у Сирины
возникло такое же чувство, как тогда, когда она приехала сюда с монахинями и
другими детьми во время войны, и, когда эта мысль пронеслась у нее в мозгу,
слезы медленно покатились по ее щекам, а увидев Тэдди, Сирина начала
всхлипывать, будто один его вид дал выход переполнявшим ее чувствам.
Тэдди бережно проводил их до машины и отвез на квартиру,
которую снял для них на месяц. Сирина осмотрела небольшую комнатку, прижимая к
себе новорожденную Шарлотту. В квартирке имелась лишь одна спальня, но ее это
не волновало. Главное – она находилась в трех тысячах милях от Василия. У
Сирины почти не было с собой денег, но она привезла бриллиантовый браслет,
который Василий подарил в прошлом месяце, и намеревалась продать его. Сирина
надеялась, что у нее таким образом будет достаточно денег, чтобы продержаться
до той поры, пока наберет обороты ее работа моделью. Она уже попросила Тэдди
позвонить Доротее.
– Ну, как ты себя чувствуешь, вернувшись
обратно? – Глядя на нее, Тэдди улыбался, но в его глазах светилось
беспокойство. Сирина выглядела измотанной, Ванесса – ничуть не лучше.
– Полагаю, я еще не совсем оправилась, – ответила
Сирина, оглядываясь по сторонам. Стены были пусты и белы, мебель в современном
датском стиле.
– Извини, это не «Ритц», – с улыбкой извинился
Тэдди, и впервые за все время они рассмеялись.
– Тэдди, дорогой, меня это совершенно не волнует. У нас
есть крыша над головой, и главное – мы уже не в Лондоне.
Ванесса тоже улыбнулась. Тэдди взял на руки малышку.
– Как поживает моя маленькая подружка?
– Постоянно хочет есть.
– Ничуть не похожа на свою маму, которая выглядит так,
словно никогда не ест.
Сирина потеряла вес, что набрала за время беременности, и
вдобавок к этому еще пятнадцать фунтов. И все это за шесть недель после родов.
– Если я собираюсь вновь работать моделью, то это как
раз то, что нужно. Кстати, что сказала Доротея?
– Что ждет тебя затаив дыхание, так же как все
фотографы Нью-Йорка.
Сирина обрадовалась:
– Да, это приятная новость.
Но самое приятное для нее состояло в том, что она уехала от
Василия. Были моменты, когда ей казалось, что она никогда не сумеет сделать
этого. Но теперь все кончено, и Василий знал это. Она также сообщила об этом
Андреасу. Сирина надеялась, что никогда больше не увидит Василия. За последнее
время она наслушалась достаточно лжи и пережила много горя.
– Как ты считаешь, он не примчится за тобой
сюда? – спросил Тэдди, когда Ванесса уже отправилась спать.
– Какой ему от этого прок, я не стану встречаться с
ним.
– А ребенок?
– Не думаю, чтобы дочь его действительно интересовала.
Он слишком занят собой и своими наркотиками.
– Не говори так… Судя по тому, что ты рассказала, он
без ума от нее.
– Но не настолько, чтобы прекратить колоться.
– Я все еще никак не могу в это поверить.
– Я тоже. Иногда я спрашиваю себя, смогу ли снова стать
прежней.
– Конечно. Дай время.
За свою жизнь Сирина пережила столько потрясений, что Тэдди
не сомневался, что она справится и с этим. Тэдди благодарил Бога, что она
наконец-то рассталась с Василием.
Сирина, вздохнув, повернулась к нему.
– Не знаю, Тэдди. Мне кажется, ты прав: все оказалось
таким кошмаром, что трудно понять, что, собственно, произошло. Понимаешь… мне
кажется, это зелье делает его безумным.
Сирина сменила тему, и они принялись обсуждать дальнейшую
учебу Ванессы. За последние шесть недель бедной девочке пришлось пережить очень
многое. Сирина склонялась к мнению дать ей отдохнуть некоторое время от учебы.
Все, что интересовало Ванессу, – это забота о сестренке. Она была без ума
от своей крошки-сестренки, которую звала Чарли. Сирина с трудом отбирала у нее
малышку, когда приходило время ложиться спать.
– Она просто великолепна, – с явной гордостью
говорил Тэдди о племяннице, и Сирина радостно смеялась.
Он оставил их одних устраиваться в квартире. Покормив
ребенка, Сирина улеглась в постель. Она спала глубоким сном без сновидений и
проснулась несколько посвежевшей.
Спустя несколько дней Сирина отправилась в агентство Керр, и
Доротея внимательно оглядела ее с головы до ног, уперев руку в бедро.
– Я тебя предупреждала, не так ли? – Она
усмехнулась Сирине. – Но я, разумеется, рада твоему возвращению.
– Но не настолько, насколько я рада снова оказаться
тут.
Они выпили по чашке кофе, и Доротея рассказала Сирине о
последних нью-йоркских слухах. В городе появилась новая девушка, за которой с
начала лета фотографы организовали настоящую охоту. Она была родом из Германии,
немного походила на Сирину, но Доротея считала, что имелась работа и для Принцессы.