Синдром пустого гнезда - читать онлайн книгу. Автор: Вера Колочкова cтр.№ 26

Ларисин супчик был действительно что надо супчик. Варево с душой и с изюминкой.

Хотя ничего особенного там и не было, так, сборная овощная солянка. И вареная картошка с маслом тоже показалась ей необыкновенно вкусной, умяла за милую душу, не забыв рассыпаться в похвалах доброй хозяюшке.

– Ой, да у меня же еще капуста квашеная есть! Что ж я, глупая, забыла! – метнулась было к холодильнику Лариса, но Маша быстро замахала руками, отказываясь.

– Все, все, спасибо, Лариса, у меня и без капусты сейчас живот лопнет! Спасибо, все было очень вкусно! Вы извините, но мне уже пора… Мне же в институт надо, как раз на третью пару успею.

– Но как же так, Машенька… А чай? У меня к чаю морковные пирожные есть, очень вкусные.

– Какие? Морковные?

– Ну да… Они жутко полезные и низкокалорийные. Я потом тебе рецепт дам. Может, все-таки выпьешь чаю, Машенька?

– Нет, спасибо. Чай – в другой раз, ладно? Мы же не навсегда прощаемся, правда? Я еще к вам приду.

– Ой, да заходи почаще, Машенька! Я очень рада буду! А уж Лёвушка как будет рад! Правда, Лёвушка?

– М-м-м… – задумчиво кивнул Лёва, водя вилкой по пустой тарелке. – Конечно, конечно… Заходи, Машка…

– Ну, тогда пока! – быстро подскочила Маша со своего стула. – Я побежала! Пока, Надюшка! Лёв, проводи меня…

Выйдя вместе с Лёвой на лестничную клетку, она торопливо зацокала по ступенькам каблуками, потом резко остановилась, развернула к Лёве сердитое лицо. Он моргнул, пристыженно опустил голову вниз, начал неловко елозить рукой по перилам.

– Слушай, Лёв… Давай так. Если ты сегодня же не признаешься во всем тете Свете, я сама ей все расскажу. Понял? Ты меня знаешь, за мной не задержится. Я действительно расскажу. Сдам тебя со всеми потрохами.

– Не надо, Машк. Я понял. Я сам. Я обязательно с ней поговорю. Давай через недельку…

– Да пошел ты вместе со своей неделькой! Ты скажешь именно сегодня! Нет, прямо сейчас пойдешь и скажешь! Ну, честное слово, Лёва, стыдно же на все это смотреть!

– Маш, но…

– Все, хватит! Надоел ты мне! Иди уже, придурок трусливый! Сын махровой эдиповой мамашки, вот ты кто после этого! Пойдешь?

– Пойду.

– Честное слово?

– Да… Сказал же…

Махнув рукой, она пулей вылетела из подъезда, быстро пошла со двора, забыв поднять голову и вежливо помахать на прощание ручкой в окно, за которым, прилепившись носами к стеклу, провожали ее добрыми восторженными взглядами Лариса с Надей. Будто ждали, что у нее на спине вот-вот крылья расправятся. А что – впрямь, наверное, она для них в этот день ангелом явилась? К перемене судьбы в лучшую для них сторону?

Выйдя со двора, она вдруг остановилась посреди улицы, почуяв прилив непонятной дурноты. Съеденные в гостях суп и картошка твердым комком подъехали к самому горлу, грозя опозорить организм на глазах у прохожих. Вдохнув воздуху, Маша закрыла глаза, сделала несколько судорожных глотательных движений. Тошнота отпустила, но тут же накатила слабость, такая сильная, что коленки задрожали предательски, и тут же пробежал по животу холодный озноб, и страшно стало за себя: что это? Нервная перегрузка, что ли? Сроду с ней такого раньше не случалось… А может… Нет, нет, и думать об этом не стоит. Хотя… Надо бы в аптеку зайти, на всякий случай проверочный тест купить. Мало ли куда их могла завести неконтролируемая тяга друг к другу? Такая бывает жесть, что про все осторожности они с Димкой забывают…

* * *

– Ну что ж, богато, богато живешь… Ничего не скажешь…

Ира по-хозяйски прошлась по квартире, поджав губы и заложив руки за спину, потом надолго застыла около фотографий, развешанных по стене.

– А этот мальчишечка и есть Машуткин братец? То бишь твой младшенький?

– Да. Это мой Данечка, – с тихой гордостью, встав у нее за спиной, произнесла Таня.

– Ничего себе мальчишечка, хороший. Только взгляд какой-то малахольный. Он у тебя чего, не в себе немного?

– То есть как это – не в себе? – обиженно моргнула Таня. – Он очень даже в себе! Можно сказать, он полностью в себе и есть. Он у нас, понимаешь, очень талантливый, у него с детства особенное видение мира, свое, собственное. Он в художественной школе учится, в Питере. А потом будет в Мухинское училище поступать.

– Так я и говорю – вроде как он не от мира сего… А что в училище – это ничего, это тоже, знаешь, неплохо. Не всем же в университетах учиться.

Задохнувшись первой волной возмущения, Таня даже и слов сразу не нашла, чтобы рассказать своей гостье о том, что есть такое Мухинское училище. Да и гостья, впрочем, уже отвлеклась от этой темы, плюхнулась тяжелым туловом в кресло, внимательно огляделась в новом для себя интерьере. Потом перевела взгляд на пузатую бутылку, одиноко стоящую на столе, ткнула в ее сторону пальцем.

– А вот это ты зря, Танюха. Выпивка в твоей ситуации – последнее дело. Мозги напрочь снесет, и опомниться не успеешь.

– Да нет у меня никакой ситуации, Ир. Ничего ж не случилось. Да и не пью я, просто тревогу попыталась унять…

– Ну, это пока не случилось. Раз тревога есть, значит, жди, скоро случится. И ситуация у тебя, милая, самая что ни на есть паршивая складывается, ты это и сама понимаешь. У таких баб, как ты, плохие повороты в жизни гораздо тяжелыпе проходят, уж поверь моему опыту.

– У каких – у таких?

– Да у домохозяек, шибко мужиком обеспеченных. Когда от простой бедной бабы мужик уходит, ей ведь сидеть да это… релефси… лефрекси… Тьфу ты, чтоб вам провалиться с вашими умными словечками! В общем, ей ведь тосковать да коньяки распивать некогда! Ей же надо об дальнейшей жизни думать, как себя, бедную, в новой жизни материально обустроить! Такая баба, она ж от страху гораздо быстрее встрепенется да вперед побежит и сама с жизнью справится. А ты… Вот что ты умеешь, скажи?

– В каком смысле?

– Да в любом!

– Ир, я не понимаю… Ты так говоришь, будто я уже сейчас… Будто Сережа… Нет же ничего, кроме моих подозрений! Мне и предъявить ему, по сути, нечего!

– Да. Пока нечего. А когда будет чего, уже поздно будет. У них ведь, у мужиков, как это происходит, знаешь?

– Как? – упавшим голосом переспросила Таня.

– Да так! Утром ушел на работу твой мужик, а вечером пришел уже чужой. Чемодан собрал и поминай как звали… А ты оставайся, как яйцо облупленное. Жди, пока новая скорлупа нарастет. А может, она и вообще не нарастет. Всяко бывает.

– Да. У меня, например, точно не нарастет….

– Ну да. Потому что на сегодняшний день ты вся в своем мужике проживаешь, а самой-то тебя и нет. А это плохо, очень плохо, Танюха. Собственного бабского внутреннего заделья в тебе нет. Я уж не говорю о профессии… Что профессия! Дело наживное. Даже если твой разлюбезный тебя при деньгах оставит, все одно – не выкарабкаешься. Потому что на всю жизнь, как есть, порядочная и честная, в нем и останешься.