Сестра милосердия - читать онлайн книгу. Автор: Вера Колочкова cтр.№ 11

– Ну все равно, знаете… С ребенком оно всегда очень хлопотно… – будто до сих пор сомневаясь в правильности своего решения, медленно проговорила Ада. – Да и накладно…

– Ой, да не хлопотно! Совсем не хлопотно, что вы! И не накладно вовсе!

– А вы кем работаете, Таня?

– Я? Я медсестра хирургическая, в больнице работаю, тут недалеко…

– И что, у вас такая зарплата большая, что ребенка содержать сможете?

– А что, и смогу! Что я, на молоко да на кашу ему не заработаю? Если надо, то я еще и подработку могу взять…

– Нет, не надо… – подняв на нее глаза, грустно усмехнулась Ада. – Просто… странная вы девушка. Я раньше, в те еще времена, таких вот, как вы, много знавала. Думала, сейчас уже перевелись. Ан нет, живы еще, голубушки… Ну да ладно. Вы не обижайтесь на меня, если грубое что сказала. Я вам на Матвея достаточно денег оставлю. Много. И тратьте их, как хотите, не жалейте. И на себя тоже…

– Ой, ну что вы… – оробела вдруг сильно Таня. – Что вы, какие деньги, не надо ничего…

– Да ладно, не надо… Чего уж я – идиотка совсем, чтоб внука просто так в чужие руки подбросить? Говорите мне номер счета, я сейчас запишу…

– А… Какого счета? У меня, знаете, нет никакого счета…

– Что, совсем нет?

– Не-а…

– О господи… Здравствуй, Россия-матушка… Ладно, я сама на твое имя счет открою. Давай паспорт, данные перепишу… Да побыстрее поворачивайся, мне торопиться надо!

Передав Отю на руки бабке Пелагее, Таня начала заполошно искать свой паспорт и не заметила даже того обстоятельства, что Ада перешла с вежливо-уважительного «вы» на ласково-понукающее «ты», будто отсутствие у Тани банковского счета и в самом деле выдало ей на это некую индульгенцию. Провожала насмешливо ее глазами, исподтишка, но очень внимательно разглядывая, будто какую диковину. Потом изучила положенный перед ней Танин паспорт, старательно переписала все, что там значилось, в красивую красную книжицу изысканного переплета с кармашками, камушками, кнопочками и всякими прочими прелестями дизайнерских решений. Закончив, бросила ее небрежно в сумку, поднялась со стула и, ни с кем не прощаясь, быстро пошла из комнаты, выдав на ходу в сторону Тани:

– Скоро человек от меня придет, все тебе расскажет, где и в каком банке счет на твое имя открыт. Жди.

– А… какой такой человек? – уже в спину ей тихо спросила Таня.

– Да какая тебе разница, какой? Мой человек. Доверенное лицо, – уже выходя из дверей и слегка полуобернувшись, проговорила Ада. – Он представится, не бойся. Если надо, и в банк тебя свезет. Он хороший парень. Сама увидишь. И денег не жалей, еще раз говорю! Там на всех хватит. Хотя за доброту вашу и рассчитаться-то никак нельзя. Не любит она расчетов, доброта. Ни евров, ни долларов не признает, зараза такая…

Отя в их доме быстро прижился, как тут и был всегда. С зарплаты Таня сходила в магазин под названием «Детский мир», прикупила ему одежонки. И трусиков-маечек, и рубашечку в яркую клетку, и штаны крепкие – болоньевые. Хотела еще новые ботинки Оте справить, да денег не хватило. Так что приходилось ждать, когда единственная его обувка изволит после гулянья на батарее просохнуть – Отя оказался большим любителем по лужам побегать. И зима, как назло, к концу февраля уже свои ледяные флаги свернула, подул неожиданно теплый, совсем уже весенний ветер, и солнышко грело вовсю, норовя быстрее подтопить грязный городской снег. Таня, когда с Отей гулять выходила, стремления его по лужам побегать на корню пресекала, а вот бабка Пелагея могла и проворонить тот момент, когда детская ладошка вдруг исчезала из ее слабой старушечьей руки, и Отя топотал вперед, чтоб шлепнуть от души ботинком по луже. А потом они еще и хохотали до упаду, стар да мал. Таня сердилась, конечно, – что за игрища такие, так и до простуды недалеко. Но наверное, как-то неправильно она сердилась, потому что ни Отя, ни бабка на ее выговоры не реагировали, и мокрые детские ботинки, раззявившись высунутыми маленькими язычками, встречали ее на кухне возле горячей батареи, слегка подсмеиваясь. И Отя встречал ее в прихожей, как обычно – просился на руки, крепко обнимал за шею и клал белобрысую теплую голову на плечо. «Ой, нежности каки телячьи…» – выглядывала из комнаты бабка Пелагея, улыбалась ревниво да беззубо и звала ужинать, ворча, что без Тани «парнишонка и не ест толком, и не пьет, а все тоскует, в тарелку глядючи». Таня в это обстоятельство с трудом верила, потому что аппетит у Оти прямо на ее глазах прорезался вдруг замечательный, только успевай еду подставлять. Сметал все подряд и дочиста – суп так суп, кашу так кашу…

Называл он Таню Няней. И не оттого вовсе, что она с ним нянчилась, а оттого, Таня полагала, что имени ее не мог правильно выговорить.

А бабка Пелагея у него в Пеях ходила. Красиво так – Пея. Почти что фея. В общем, обыкновенным мальчишкой оказался, чуть балованным, чуть капризным, но вполне сносным по характеру. Любил на ночь бабкины сказки послушать, засунув в рот большой палец. Правда, просыпался часто среди ночи, начинал стонать совсем как взрослый мужик, горестно и тяжко, но и успокаивался быстро, почуяв прихлопывающую по спинке Танину руку. И еще Отя звонков дверных да телефонных боялся. Вздрагивал, тут же бледнел личиком и мчался со всех ног к Няне да Пеи – все равно к кому, кто ближе в этот момент окажется, тому на руки и прыгал…

Так же заполошно примчался и вскарабкался он на Таню и в тот воскресный вечер. Бабка Пелагея как раз очередную мыльную серию по телевизору досматривала, а Таня на кухне капусту для борща кромсала. У бабки Пелагеи по кухне выходной был, Таня ее чуть не силой оттуда вытолкала. А что? Разреши ей, так она дневать-ночевать над кастрюлями да противнями будет… Едва она успела нож в сторону отложить, как трясущееся воробьиное Отино сердечко уже под рукой оказалось. И ручки намертво впились в шею…

– Ну, маленький, ну ты чего… – подхватив мальчишку обеими руками, тихо зашептала она ему в ушко. – Не надо так бояться, маленький… Это, наверное, баба Лиза к бабе Пее в гости пришла, чайку попить… Иль на скамеечку посидеть позвать… Они же подружки, бабушки-то… А ты испугался… Сейчас дверь откроем, посмотрим…

За дверью стояла совсем не баба Лиза. За дверью стоял средних лет мужчина. Такой, такой… у Тани аж дух захватило, вот какой. Лицом – будто только что из телевизора. Красивый – не описать. И глаза – ах, какие у него глаза! Умные, насмешливые, так и режут насквозь. Таня живьем таких красивых мужиков отродясь не видывала. Даже зажмурилась поначалу да головой слегка потрясла, чтоб отогнать наваждение. Да и то – откуда ему здесь взяться-то? И впрямь из телевизора, что ли, выпрыгивать? А потом ее будто догадка насквозь прошила – это же тот самый, наверное, который доверенное лицо. От Ады… А вдруг он за Отей пришел? Если так, она не отдаст. С чего это ради? Подумаешь, лицо у него из телевизора…

– А… а вы к кому? – отступая на шаг от двери и прижимая к себе ребенка, спросила она, уперев взгляд сначала ему в переносицу, а потом и вообще отвела глаза в сторонку, будто скользнула таким образом в спасительно-притворное равнодушие. Застеснялась. Непривычно очень. Вот у врачей-мужчин, с которыми Таня работала бок о бок, таких лиц, к примеру, никогда не бывает. Красивых, веселых, праздничных. У врачей-мужчин лица жизнью слегка приплющенные, обыкновенные, серо-уставшие, иногда и просто небритые. А этот, кажется, будто улыбнется сейчас пошире и произнесет громко: «… А сегодня в нашей студии известный политик, лидер партии такой-то и сякой-то…»