Витамины для черта - читать онлайн книгу. Автор: Вера Колочкова cтр.№ 21

— Нет…Нет, конечно…

— А мне придется в ней всю жизнь прожить! А моя комната, между прочим, еще хуже этой! А что делать – придется. По крайней мере, пока этот дом совсем не развалится. А потом – не знаю. И никакой перспективы на будущее у меня не имеется. Так что я в эти твои витамины и пошла бы! И ты бы пошла, если бы пожила тут пару годочков. К любому черту бы пошла… Ишь, в родителях своих черта она углядела…

— Но, Сонь…

— И не говори мне больше ничего! Поняла? Дура ты! Дура набитая и зажравшаяся! Хоть и Маргошка!

— Да я и не говорю…

— Вот и не говори! И не буду я с тобой дружить! Поняла? И помогать тебе не буду! И сами мойте свои грязные окна…

Соня тяжело спрыгнула с подоконника и резво промаршировала мимо растерянной вконец Маргошки к выходу. Было слышно, как невдалеке хлопнула дверь ее комнаты, а потом наступила тишина, такая же гнетущая и серая, как убого–блескучие обои в этой снятой так недорого комнате. Постояв еще минуту и послушав обступившую ее со всех сторон неуютную тишину, Маргошка пожала плечами, встряхнулась и продолжила отчаянную борьбу с коммунальной серой пылюкой, которая, казалось, въелась в это убогое жилище намертво. И все равно — Соня не выходила у нее из головы… Не сама Соня, конечно, а этот разговор их странный. А может, и не странный. Может, просто глупый. Побеседовали, называется. Кто про Фому, а кто про Ерему… « Надо будет Пашке потом про эту Соню рассказать», — подумала она, разгибаясь и держа в руках тряпку, которой старательно домывала пол в комнате, — « Как бы он на все эти Сонины доводы возразил, интересно? Она ведь во многом права, кстати… Хотя он–то как раз всегда и найдет, что сказать! Надо его познакомить с ней обязательно. Хорошая девчонка. Может, Пашка даже и присоветует ей чего. Он умный. А не присоветует, так хоть песню споет…»

* * *

9.

Ох, и тяжелой штукой оказалась эта материнская растерянность – хуже и придумать нельзя. Ася даже согласилась бы на депрессию, на это тупое равнодушие перед жизнью, когда ничего тебе не нужно и не интересно, когда одинаковые серые дни волочатся один за другим, изматывая приболевшую душу. Только тупого равнодушия как раз и не наступало, а душа Асина, наоборот, уже неделю изводилась нервно–гневливой тревогой за сына – где он, как он, что с ним… И еще – неприятием ситуации изводилась. Казалось ей все время, что можно еще что–то сделать, что–то предпринять срочное, вернуть все на круги своя, чтоб было, как раньше, удобно и правильно: у сына – институт, у дочери – приличный и престижно–дорогой вид, у нее – Жанночка с Левушкой и их шикарная дача по выходным… Эх, Пашка, Пашка! И что наделал, глупый ты сын…

Все, как назло, валилось у Аси из рук, все разбивалось и рассыпалось прямо на глазах, как рассыпалась ее трудная и безмужняя, но такая налаженная, казалось бы, жизнь. Слава богу, начальница ее новоявленная куда–то исчезла на время и не стояла над душой. Разное про нее говорили. Одни утверждали, что учиться поехала на какие–то рекламные курсы. Любознательная, черт побери… Другие приговаривали шепотком, что она на недельку в Питер махнула, чтоб с Валеркой там отношения выяснить да детей у него забрать, которые после свершившегося скоропалительного развода пожелали жить с отцом, а не с матерью. В общем, как ни крути, но начальница их новоявленная отсутствовала на рабочем месте уже вторую неделю. И не звонила даже. Народ на фирме по этому поводу страшно нервничал и изводился, потому как работать без плохонького, но все же руководителя никто и никогда не умеет. А когда человек нервничает да изводится слишком много, на него обязательно в конце концов страшный «жор» нападает. Асе даже пришлось снова свое «бистро» открыть, пока начальница отсутствует. По настоятельным просьбам трудящихся, так сказать. Офисный народ, изголодавшийся по привычным в течение рабочего дня перекусам, быстро и с остервенением опустошал полки холодильника – она не успевала в магазин бегать. Да и остальные ее хозяйские обязанности тоже никто не отменял… И все это было бы ничего, да только из рук все валилось. Потому что Пашка так и не вернулся, и не позвонил ни разу.

И Жанночка не звонила. Вот уже две недели не слышала она ее голоса, и это тоже было весьма непривычно, и выбивало из колеи. Без ежевечерних отчетов было Асе одиноко и маетно, как в сиротском и неприютном детстве. И некому было на Пашку пожаловаться, и некому было ей совет дать, или другие какие четкие указания… А субботним вечером такая вдруг жалость к себе напала, хоть плачь. Она и заплакала. И так с удовольствием наплакалась, и от души, и горько, и долго, и громко, и с потоком настоящих горячих слез, что сразу и легче стало, будто отпустило внутри. И рука сама потянулась к телефонной трубке набрать заветный знакомый номер. До того знакомый, что даже цифры, его составляющие, на телефонной трубке были стерты больше других…

— Здравствуй, Жанночка… Это я… — осторожно проговорила Ася в трубку и замолчала, вся сжавшись внутренне. Трубку она тоже сильно сжала в кулаке, будто она могла вот–вот выскользнуть и шарахнуть ее по голове ожидаемым Жанночкиным презрением–недовольством. — Вот, решила тебе позвонить…

— Аська, ты, что ли? — полился ей в ухо неожиданным бальзамом веселый Жанночкин голос. – Привет! Ты где пропала? Хочешь приехать? У нас тут такое…

— А что случилось, Жанночка?

— Да вот, гости тут у нас… Такие забавные – прелесть…

Жанна вдруг отпустила от себя трубку и звонко расхохоталась где–то вдалеке, и захлопала в ладоши, а потом закричала кому–то очень веселым сюсюкающим голоском - «…ой, ой догоню сейчас…» Ася изо всех сил прислушивалась к происходящему по ту сторону трубки движению, к визгливым детским голосочкам, к счастливому Жанниному смеху и ничего не могла понять – откуда у них там дети–то взялись?

— Ой, Аська, я и забыла, что ты на проводе… — снова послышался в трубке запыхавшийся Жаннин голос. — Тут к нам Левушкин молодой сотрудник в гости пришел с женой и с детьми… Боже, ты бы видела, какая прелесть! Какое чудо! Давай приезжай, сама увидишь!

— Хорошо, хорошо, Жанночка! Я сейчас!

Ася резво соскочила с дивана и начала лихорадочно собираться, натягивать на себя первое, что попадалось под руку, будто опаздывала куда. И билась при этом в ее голове только одна, противная и убогая, но все–таки такая приятная мысль – слава, слава богу, Жанночка больше не сердится…

Добралась она до их дома на удивление быстро, словно маршрутка специально для нее и подскочила. И пробок никаких на ее пути не оказалось, и светофоров красных. И получаса не прошло, как она, запыхавшись от быстрого подъема по лестнице, уже звонила в дверь их квартиры, переступая от нетерпения с ноги на ногу. Дверь ей открыл улыбающийся Левушка, но Ася, только взглянув на него, поняла, что улыбка его явно не ей была предназначена. Она как–то вдруг это почувствовала, по глазам Левушкиным. Равнодушными и досадливыми были его глаза, а улыбку он просто забыл с лица стереть, пока к двери шел. Бросив ей на ходу быстрое «а, это ты, заходи», он тут же развернулся и ушел в угловую комнату, то бишь в свой «кабинет», в открытую дверь которого Ася увидела краем глаза молодого красивого парня с рюмкой коньяка в руке и с такой же почти, как у Левушки, улыбкой на лице – улыбкой довольства жизнью, довольства собой, довольства складывающимися очень и очень благоприятно для него обстоятельствами. Разом что–то больное и неприятное кольнуло Асю в сердце, словно дернуло его за веревочку. И она сразу поняла – что: на этом месте в кабинете у Левушки, именно с этой улыбкой и с этой рюмкой коньяку должен был по всем законам жизни сидеть вовсе не этот самодовольный парень, а должен был сидеть ее сын, ее Пашка. Это он должен был так вот расслабленно откинуться в мягком кожаном кресле, он должен был небрежно держать в руке рюмку с дорогим коньяком. Это на нем должен быть такой вот строгий костюм и такой вот стильно–модный галстук. Это его, его место…Пашкино…