Чужая роль - читать онлайн книгу. Автор: Дженнифер Уайнер cтр.№ 27

— Не понимаю, почему тебе так нравится грубить?

Мэгги, не сочтя нужным ответить, протянула руку за отцовским биноклем и принялась критиковать девиц-чирлидеров, появившихся на поле.

— Жирная, старая, жирная, старая, — бормотала она, ведя биноклем вдоль цепочки. — Отвратительно выкрашена… о-о-о, кто ей только делал сиськи… старая, жирная, старая…

Майкл махнул разносчику пива, но Сидел схватила мужа за руку.

— Орниш, — прошипела она.

— Это еще что такое? — спросила Роуз.

— Орниш. Мы сидим на диете Дина Орниша. Овощные дни. — Она снова выразительно глянула на бедра Роуз.

— Не мешало бы и тебе попробовать.

«Я в аду, — подумала Роуз уныло. — Ад — это игра «Иглз», где болельщики всегда мерзнут, команда всегда проигрывает, а моя семейка — сборище психов».

Отец погладил ее по плечу и открыл бумажник.

— Принесешь нам горячий шоколад?

— А мне? Нельзя ли и мне денежку? — вмешалась Мэгги и, заглянув в бумажник, удивилась: — А это кто?

— О, — смущенно промямлил отец, — всего лишь статья, которую я вырезал. Хотел отдать Роуз…

— Па, — воскликнула Роуз, — но это Лу Доббс!

— Верно, — кивнул отец.

— Ты носишь фото Лу Доббса в бумажнике?

— Не просто фото, а вместе со статьей. О том, как готовиться к уходу на пенсию. Очень полезная информация.

— А наши снимки тут тоже есть? — допытывалась Мэгги, схватив бумажник. Или только этого Лу Как-его-там?

Она быстро просмотрела снимки. Роуз тоже стало любопытно. Тут были школьные фотографии ее и Мэгги, Майкла и Кэролайн в день свадьбы: чудесный снимок, где их мама сдувала со лба вуаль, а Майкл преданно смотрел на нее. Интересно, а Сидел заметила?

Судя по ледяной физиономии и устремленному вперед взгляду крохотных глазок — да.

— Вперед, Птички! — завопил прямо в ухо Роуз сидевший сзади тип и в завершение рыгнул.

Роуз поднялась и направилась в гулкий, насквозь продуваемый вестибюль, где купила себе чашку водянистого горячего шоколада и сосиску в отсыревшей белой булочке, съела ее в мгновение ока, а потом облокотилась о перила и стала снимать пушинки с шарфа, считая минуты до восьми вечера, когда увидит Джима за ужином.

«Держись», — приказала она себе, прежде чем купить еще три чашки шоколада и осторожно отнести остальному семейству.

— Миссис Лефковиц! — окликнула Элла, барабаня в алюминиевую дверь и придерживая поднос на бедре. — Вы меня слышите?

— Проваливайте ко всем чертям, — невнятно прозвучало в ответ.

Элла вздохнула и постучала снова.

— Обед! — крикнула она как могла жизнерадостно.

— Отвали! — заорала миссис Лефковиц. Миссис Лефковиц перенесла инсульт, и ее выздоровление, к несчастью, совпало с той неделей, когда обитатели «Голден-Эйкрз» могли бесплатно смотреть кабельное телевидение. Помимо всех прочих передач в программе стояло выступление Маргарет Чо [22] в прямом эфире. С тех пор миссис Лефковиц называла Эллу не иначе, как Главная Задница, и при этом оглушительно хохотала.

— Я принесла суп, — сообщила Элла. Небольшая пауза.

— Суп-пюре из шампиньонов? — с надеждой осведомилась миссис Лефковиц.

— Из лущеного гороха, — призналась Элла.

Очередная пауза.

Дверь распахнулась, и в проеме возникла хозяйка: четыре фута одиннадцать дюймов, спутанные седые волосы, розовая фуфайка, такие же спортивные штаны и вязаные розовые с белым башмачки, удивительно смахивающие на гигантские пинетки. Элла постаралась сдержать улыбку, но последняя на сегодня клиентка «Милзон-уилз» ответила яростным взглядом.

— Лущеный горох, — с отвращением повторила миссис Лефковиц. Левый угол ее рта слегка опустился. Элла заметила, что левая рука была прижата к боку под каким-то странным углом. Старуха с надеждой взглянула на нее — Может, вы подогреете мне суп-пюре из шампиньонов?

— А у вас есть готовый?

— Конечно-конечно, — закивала миссис Лефковиц, ковыляя к кухне. Крохотная фигурка терялась в нелепых розовых одеяниях.

Элла последовала за ней, на ходу поставив поднос на кухонный стол.

— Простите, что накричала, — извинилась старуха. — Приняла вас за кое-кого другого.

Интересно, за кого? Насколько было известно Элле, к миссис Лефковиц никто, кроме нее, не заходил, если не считать доктора и патронажной сестры, навещавшей ее три раза в неделю.

— За моего сына, — пояснила миссис Лефковиц, поворачиваясь к Элле с банкой консервированного супа в руках.

— И вы говорите своему сыну такие слова?

— Ах уж эти нынешние детишки, — с удовлетворением заметила старуха.

— Да. Но как мило, что он вас навещает! — возразила Элла, вываливая в кастрюльку застывшую сероватую массу.

— Я велела ему не приходить. Но он сказал: «Ма, ты была на пороге смерти». А я ответила: «Мне восемьдесят семь. На каком пороге я, по-твоему, должна стоять? Ночного клуба?»

— И все равно хорошо, что он вас навещает.

— Фигня, — фыркнула миссис Лефковиц. — Просто хочет погреться на солнышке. Я всего лишь удобный предлог.

Опущенные уголки губ жалко дрогнули.

— Угадайте, где он сейчас? На пляже, конечно. Скорее всего пялится на девушек и пьет пиво. Ха! Ему не терпелось поскорее убраться отсюда.

— Пляж — это совсем неплохо, — заметила Элла, помешивая суп.

Миссис Лефковиц отодвинула стул, осторожно села и подождала, пока Элла снова придвинет ее стул к столу.

— Наверное, — пробормотала она наконец.

Элла поставила перед ней миску. Миссис Лефковиц опустила туда ложку и поднесла к губам, но рука дрогнула и суп пролился на фуфайку.

— Черт, — выговорила она едва слышным, дрожащим голосом. Голосом побежденного и смирившегося человека.

— Какие у вас планы на ужин? — спросила Элла, вручая старухе салфетку и переливая суп в кофейную кружку.

— Я сготовлю сама. Индейку. Он любит индейку.

— Могу вам помочь, — вызвалась Элла. — Что, если мы разложим на блюде сандвичи с разными деликатесами?

Она встала и поискала глазами ручку и блокнот.

— Мы можем выйти, купить грудинки, холодную индейку, консервированную говядину… салаты, картофельный и из капусты с морковью, если он такие любит…

Миссис Лефковиц улыбнулась половиной рта.

— Когда-то я покупала салат с тмином, а в конце ужина, когда убирала посуду, всегда находила маленькую горку тмина на краю его тарелки, но мальчик никогда не жаловался… просто молча выбирал семена.