Счастья тебе, дорогуша! - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Веденская cтр.№ 19

– Ну, они-то прекрасно знали, что у него уже ничего на них нет. И однажды они сказали ему, что у них проблемы, и что если все они хотят деньги вернуть, то надо срочно собрать еще денег, чтобы выкупить какую-то там статую для Дрезденской галереи. И под это дело у него взяли еще пятьдесят тысяч.

– У него было еще пятьдесят тысяч? Он отдал не все? – искренне удивилась Жанна. – Обычно такие идиёты отдают все, что имеют.

– Именно, – подтвердила я.

– Что именно?

– Ничего у него не было. И он занял еще. А потом еще. Чтобы вернуть Дрездену его реликвию. В общей сложности еще шестьдесят. А потом Мишаня и вовсе пропал, а Кешка запил.

– Ну, это как раз нормально и закономерно. Ваш Мишаня уже давно во Флориде коктейли пьет.

– Верно. А Кешка остался с долгами перед какими-то серьезными ребятами.

– И вы продали квартиру! – удовлетворенно подытожила она.

– И фирму, и фуру. Пиво к тому времени перестало приносить прибыль. Много стало таких умных. В общем… я была с этим идиотом, я оказалась с ним на улице.

– А сейчас?

– Что сейчас? – не поняла я.

– Как у него дела сейчас?

– Я не знаю, – пожала плечами я. – После всего этого он год пил по-черному. Тогда еще кризис прошелся по всем. А потом его один знакомый позвал перепродавать кирпич одного брянского завода. Как дистрибьютора. Кешка включился, стало полегче. Потом его фирма стала еще и технику поставлять откуда-то из Кореи. Деньги не такие большие, зато стабильные. Москва же все строится, строится. Сейчас они вообще только строительной техникой занимаются.

– Но квартиру не купил, – не спросила, а скорее утвердительно сказала она.

– Нет, – вздохнула я.

– И что же ты теперь собираешься делать?

– Собираюсь еще покурить, – хмуро ответила я. Ее вопрос невольно задел самую больную струну. Что делать, если вопрос «кто виноват» задавать нет резона. Несмотря на все еще сильный кашель, я явно шла на поправку, и этот вопрос вставал передо мной со всей своей неотвратимостью.

– Дело хорошее, – не без сарказма хмыкнула она. – А потом выйдешь из больницы, ляжешь на диван и умрешь. От скуки и жалости к себе.

– Я этого не сказала, – возразила я. Но на самом деле я совершенно не представляла, что делать дальше. Туман и мрак передо мной, и одна сплошная бессмыслица.

– Ладно, давай курить, – согласилась она. – Все образуется.

– Возможно, – не очень убежденно согласилась я. Сложно это – остаться совсем одной, когда всю жизнь ты привыкла, что все вопросы в мире решали за тебя. Даже тогда, когда ты бы предпочла что-то решать сама. Может быть, права моя Зинка с работы, и у меня просто зависимость от Кешки. И даже не от самого Кешки, ибо ничего особенно хорошего я с ним не видала. А от той беззаботной и безопасной жизни, которой я жила. Я ведь не отвечала ни за что. И ни за кого. Я ведь в свое время даже работать пошла больше от скуки, как Чебурашка, который ищет друзей. Ничего и никогда в жизни я не делала и не решала самостоятельно. Кроме одного, когда еще в юности наперекор доводам мамы и папы наотрез отказалась ехать учиться в Киев, а поперлась поступать в Москву. Что ж, хоть одно решение за почти тридцать четыре года. В Киеве был ОН – моя первая и по большому счету единственная любовь, от которой я на самом деле чуть не сошла с ума. И учиться с ним в одном городе, даже находиться с ним на одной планете я не хотела и не могла. А Киев и Москва – планеты разные. Москва – это не город, это форма внеземной цивилизации, так что мой план удался.

Мы с Жанкой говорили обо всем на свете. Я никогда не отличалась особенной откровенностью. Я могла болтать часами, но никогда особенно не стремилась запускать кого-либо глубоко внутрь себя. Мой мир – это мой мир, незачем вам о нем знать. А то натопчете еще грязными сапогами, наследите, а мне потом с этим разбираться, с этим жить. В этом мы как нельзя лучше подходили с Кешкой друг другу. Два замкнутых, помешанных на себе параноика, братья по маразму. Иногда мы просиживали целыми вечерами в одной и той же комнате и молчали, думая каждый о своем. Только однажды Кешка стал более открытым. Да что там, распахнутым настежь! Когда рыдал, метался из угла в угол, потирая рукой разбитую голову. Он прижимался ко мне и стонал.

– Марго, ты так мне нужна, я совсем запутался. Что мне делать? Ты не бросишь меня? Ты меня не оставишь? Я без тебя пропаду.

– Конечно, я буду с тобой, – пообещала я, а про себя подумала, что это было бы просто свинством оставить его в такой ужасной ситуации, в такой ужасный момент. Я хотела оставить его много раз, многократно порывалась это сделать. Но в те годы мы были очень близки. Эта неполная пара лет была единственной, когда мы были с ним по-настоящему вместе.

А с Жанной в больнице работало что-то вроде эффекта случайного попутчика. Мы в нашей двухместной палате были словно в поезде, который идет во Владивосток, а потому сразу, не останавливаясь, разворачивается и едет обратно. Проводники-санитарки приносили чай и меняли иногда белье. Еда в вагоне-ресторане была так себе. Иногда случались остановки, и мы могли пообщаться с друзьями, которые пришли нас навестить. Зинка приезжала не очень часто, Кузя таскалась по два раза в неделю. Вероника приехала всего пару раз, но навезла такое количество еды, что я ела ее до сих пор. Девчонки сидели на краешке моей кровати, не знали, о чем со мной говорить, поэтому быстро уезжали обратно, и тогда наш поезд снова трогался и мы с Жанной разговаривали без остановки. Еще мы играли в карты, разгадывали кроссворды и, смеясь над собой, таскались в общий коридор, чтобы посмотреть очередную зубодробительную серию «эпопеи» «Кармелита». А потом возвращались в купе и продолжали бесконечную исповедь, не стесняясь никаких своих воспоминаний, потому что знали: рано или поздно поезд остановится и одна из нас сойдет на платформу, после чего мы не увидимся больше никогда. Так чего стесняться! Жанка рассказала, что она как раз накануне бросила своего бойфренда, по очень интересной и нетипичной причине.

– Мой бойфренд, оказывается, ненавидит собак! – возмущалась она. – Но собак я знаю уже десять лет, а с ним сплю всего полгода. И если они не сойдутся характерами с моими птенчиками, нам вместе не быть.

– Так ты его бросила, потому что он не сошелся характером с собаками? – усмехнулась я. Жанна уже успела в процессе своей активной жизни побывать замужем, и, как она сказала, очень удачно, ибо после этого брака она оставила себе самое дорогое. Ее первый муж был кинологом и после развода ей достался Доцент – ротвейлер, увешанный медалями и воспитанный так, что по уровню образования вполне соответствовал данной ему кличке. Она пестовала его и лелеяла, а он отвечал ей взаимностью – стабильно выигрывал в конкурсах и обеспечивал ей кусок хлеба – за случку с красавцем хорошо платили, в том числе и щенками. Между прочим, какое-то время она только этим и перебивалась.

– Я бросила его, потому что все равно сейчас не до любви. И с собаками он не сошелся. Вот выздоровею, приведу все в порядок, и надо будет ехать в Англию. И чего я с ним делала бы?