Игра на раздевание [= История одного развода ] - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Веденская cтр.№ 16

Мне надо было выспаться. Завтра предстояло выслушать немало фантастических историй. Например:

барабашка украл сто бабин с оптическим кабелем, который надо было проложить по заводу;

провайдер, предоставляющий интернет-связь, стер файл, в котором были все присланные мною инструкции к программному обеспечению;

программное обеспечение не запускается, потому что все диски случайно зажевал фрезерный станок;

сервер сгорел, потому что, оказывается, ему вредно стоять под прямыми солнечными лучами. А мы-то и не догадывались!

Еще вариант – заболел кладовщик, и в ближайший месяц нет ключа от склада. За месяц хотя бы как-то набить карман ворованными запчастями, прежде чем отдаться нашей всеобщей бесконечной технологической ревизии, не смыкающей глаз ни на один день. Россия!

Да, следует признать, что я очень люблю свою работу. На ней мне никогда не приходится скучать. Много поездок, много контактов и, как следствие – много времени, отнятого у домашних дел. У нас дома, как в старом фильме, – компот консервированный, обед из полуфабрикатов. Подогреете сами. Не забудьте после помыть посуду.

Как же много, оказывается, Андрей делал, пока я была на работе! Продукты, коммунальные платежи, химчистка. А еще, например, почтовый ящик. Именно Андрей раньше проверял его. Я настолько привыкла к незаметному появлению газет на журнальном столике, что даже не задумывалась, откуда они берутся.

И вот однажды, когда я выходила из подъезда, ко мне подошла уборщица. В нашем доме была очень склочная уборщица, она же консьержка.

– Что ж вы делаете-то, ведь грязь и мусор! – патетично обратилась она ко мне.

– В смысле? – Я инстинктивно опустила глаза на ботинки. На них не было никакой грязи.

– Бумажки ваши уж не лезут совсем. Все выпадают.

– Какие бумажки? – окончательно удивилась я. И на всякий случай осмотрела свой портфель. Из него ничего не падало.

– Реклама ваша. А я что – убирай? А мне за то недоплачивают! Сами набросали, сами собирайте, – затарахтела она, надвигаясь на меня грудью.

– Что с вами? Вы хорошо себя чувствуете?

– Я разве виновата, что они лезут? У нас вечно проходной двор! – без остановки несла уборщица.

Я попыталась было спастись бегством, но ее необъятный бюст перекрыл все выходы.

– Кто лезет? Вас ограбили?

– Да эти... блин... не почтальоны, а... рекламщики, – с трудом пояснила она.

Я смутно начала догадываться, о чем идет речь. Посмотрела на почтовые ящики. Ну конечно! Из нашего ящика содержимое прямо-таки выпирало, а по полу стелились разноцветные бумажки с рекламой.

– Ай-яй-яй, – покачала я головой и принялась рыться в сумочке, безуспешно пытаясь откопать ключи от почты.

– Вот именно! – удовлетворенно кивнула консьержка и отбыла в свою будку.

Я повернула замок ящика. Лавина рекламы и каких-то бесплатных газет рухнула на пол. Поборов желание выбросить все это разом, я присела на корточки и принялась отделять «зерна» от «плевел». Квитанции в одну кучку, рекламу – в другую, письма – в третью. Хотя, как правило, они – та же реклама.

И тут из груды мусора я извлекла на свет маленькую тусклую бумажку странного цвета. Она была явно изготовлена из переработанного картона. Или из макулатуры. Такая, знаете ли, характерная желтизна.

«Извещение».

Извещение? О чем? От кого? И для кого? Для меня?

Да, для Демидовой Е.П.

Интересно, что это? На бумажке, прямо под набитой мелким шрифтом надписью «Повестка» еле читаемым почерком было размашисто написано: «Явиться в суд для подготовки к судебному разбирательству».

К судебному разбирательству?

Ничего не понимаю!..

Високосные года никогда не проходят гладко. Казалось бы, что в них такого? Ведь, в сущности, это – всего лишь цифры, не более. Однако прибавь один-единственный несчастный день к февралю, как весь год все будет идти наперекосяк. Вас затапливают соседи, при этом вы не успеваете вызвать комиссию из ДЕЗа и за ремонт приходится платить из своего кармана. Да, с соседями сверху вы больше никогда не поздороваетесь, но скажите честно, вы верите, что им есть до этого хоть какое-то дело? В високосные года случаются выборы президента, что само по себе нагрузка, а уж последствия этого «выбора» никто никогда не спрогнозирует. Может, и обойдется, а может, и шандарахнет. Неизвестно. Фифти-фифти. Такая вот аналитика в России. Високосные зимы самые холодные, а лета – дождливые. Ну, впрочем, это я утрирую. Нагнетаю.

Четыре года назад, в високосную осень, умерла моя мама. Умерла тихо, по-доброму, от инсульта и, как мне кажется, от осознания того, что теперь уже я справлюсь без нее. Я тогда крутилась как белка в колесе и барабанила, как зайчик Энерджайзер, в четыре раза дольше и сильнее – мне надо было выплачивать огромные долги за новую квартиру. Мы успели прожить в ней чуть меньше года, как вдруг моя мама ушла. Быстро, всего за несколько дней, не приходя в сознание.

После ее смерти я вдруг отчетливо и как-то на клеточном уровне поняла, что человек смертен. Когда умер папа, я рыдала на мамином плече и думала, что этого не переживу. Через пару месяцев я снова беззаботно улыбалась. Молодость залечивает любые душевные травмы. Когда умерла мама – острая боль от потери преследовала меня очень долго, но так и не оставила в покое до сих пор.

Есть такой термин – экзистенциальное одиночество. Он обозначает тот вид одиночества, при котором ты можешь быть окружен каким угодно количеством людей, в том числе любящих и родных, но ты все равно понимаешь, что совершенно один в этом мире. На маминых похоронах я почувствовала это впервые.

Високосный год и на этот раз не оставил меня без сюрпризов. Поскольку моя безалаберность позволила мне больше месяца не открывать почтового ящика, то повестка, которую я совершенно случайно достала из него, оказалась датирована послезавтрашним числом.

Я в негодовании набрала мобильный номер Андрея.

– И как это понимать? Что это за суд? – спросила я мужа, с удивлением отметив в своем голосе дрожь.

– Это – развод, – после минутной паузы проговорил Андрей.

– То есть ты хочешь, чтобы мы развелись? – уточнила я.

Глупо, правда? Но одно дело – засыпать в гордом одиночестве, и совершенно другое – стать разведенной женщиной. Так далеко я в своей ненависти к Андрею еще не зашла. Хотя в целом...

– А ты хочешь, чтобы мы жили долго и счастливо? – ехидным, язвительнейшим тоном уточнил он.

Как странно, я не слышала его голоса больше месяца, но у меня опять возникло желание расцарапать ему лицо. Каким он стал невыносимым к сорока годам, уму непостижимо!

– Я хочу сказать, зачем так спешить. Разве нельзя решить все спокойно, по-взрослому?