Жизненная сила - читать онлайн книгу. Автор: Фэй Уэлдон cтр.№ 15

— Ты так и не пришла на панихиду, — с упреком произнес Лесли Бек. — Нам недоставало тебя. Серена и Хоуп приезжали. Они выросли и стали утонченными молодыми женщинами. Они были очень привязаны к мачехе. Серена скоро подарит мне внука. А Хоуп — социальный работник, она слишком предана своему делу, чтобы связывать себя матримониальными узами.

Я сказала, что сожалею о пропущенной панихиде, и объяснила, что не могла оставить галерею без присмотра в столь важный период. Потом выразила радость по поводу благополучия Хоуп и Серены; их обеих я знала всего несколько месяцев, еще детьми, пока сама была студенткой. Напоследок я сообщила Лесли, что мы заняты и, возможно, будем работать, допоздна.

— Допоздна! — подхватил он. — Как романтично! Могу ли я вам чем-нибудь помочь, дамы? Может, позволите пригласить вас на ужин? Я был бы очень рад поужинать в такой компании. Жизнь продолжается, верно?

— За углом есть отличный японский ресторан, — к моему изумлению, отозвалась Афра.

— Бен наверняка согласится поиграть с Холли еще пару часов, — добавила Барбара.

Ну что я могла сказать?

— Дайте-ка я помогу, — предложил Лесли Барбаре, поддерживая за угол картину Макинтайра в массивной раме. — Не беспокойтесь, мне приходилось иметь дело с картинами. Я знаю, как бережно следует с ними обращаться. У пас дома есть Стаббс… Знали бы вы, как тяжело отвыкать от этого «мы»! Точнее, у меня дома есть Стаббс. Анита обожала эту картину.

— Ты по-прежнему живешь на Ротуэлл-Гарденс? — спросила я.

— Разумеется.

— И наверное, у тебя часто гостят Хоуп и Серена?

— Они вечно заняты, — ответил Лесли, — как вы, Афра, поэтому у них не находится времени на старого отца. Подождите, Барбара, то ли еще будет, когда ваше дитя подрастет! Послушайте моего совета, думайте прежде всего о себе — дети сами найдут свое место в жизни. Женщине не следует жертвовать собой ради ребенка, отказывать себе в удовольствиях. Жизнь так коротка.

Сегодня он выглядел моложе. Его голубые глаза живо блестели, мышцы перекатывались под тканью тонкой рубашки из хлопка. Я заметила, что Барбара потуже затянула поясок платья Мне едва хватило ума не упомянуть, что Хоуп и Серена — ровесницы скорее Барбары, нежели Афры. Вместо этого я спросила, что случилось с картиной Ватто. Лесли коротко сообщил, что продал ее за двадцать три тысячи фунтов. Картину пришлось отреставрировать, и, само собой, цена снизилась. Не удержавшись, я спросила, какие комиссионные Лесли заплатил мистеру Толлоу из антикварной лавки «Ротуэлл-лейн».

— Этот магазин я помню еще по семидесятым, — объяснила я Афре и Барбаре, — когда я была студенткой «Куртолда», жила в подвале у мистера Бека и присматривала за его маленькими дочерьми от первой жены.

— А она еще жива? — Вопрос Афры прозвучал нетактично, но я напомнила себе, что, с точки зрения Афры, семидесятые годы — давняя история. Кому придет в голову скорбеть по тем, кто жил давным-давно, или воздерживаться от упоминания о них из уважения к их близким?

— Насколько мне известно, да, — ответил Лесли. Он расхаживал по моему кабинету, читал бумаги, перебирал письма, выбирал наиболее выгодное положение для картины Аниты, прикладывая ее к стене галереи и оценивая освещение.

— А потом однажды, — продолжала я, — когда все мы вышли из дома вместе — такое случалось нечасто, но, кажется, был день выборов и мистер Бек вернулся с работы пораньше, до закрытия избирательных участков, — мы проходили мимо витрины антикварной лавки «Ротуэлл-лейн». — Мне было все равно, слышит меня Лесли или нет. Он сам явился ко мне в галерею, его никто не приглашал. Рассчитывать на любезность он был не вправе. — В витрине были выставлены две картины, не примечательные ничем, кроме темных тонов и потрепанного вида, — сентиментальный портрет девочки в серовато-белом платье и лошадь, будто нарисованная рукой ребенка.

«Что ты о них скажешь, Мэрион? — спросил Лесли Бек. — Ты же все свободное время пропадаешь в „Куртолде“, ты должна разбираться в живописи».

Разумеется, в «Куртолде» я проводила далеко не все свободное время: после занятий возилась с нудными и несимпатичными дочерьми Беков в обмен на пару неотапливаемых сырых и пыльных полуподвальных комнат, которым Лесли с женой не нашли лучшего применения… Но не будем об этом. Я сразу поняла, что Лесли пытается, выражаясь языком Афры, «завести» меня.

«Можно сказать, это скверный Ватто и еще более скверный Стаббс, — ответила я, — но, возможно, эти картины написал чей-нибудь любимый дядюшка и ни у кого не хватило духу сжечь их».

Все мы толпой ввалились в антикварную лавку, Джослин твердила, что времени у нас в обрез, что избирательный участок скоро закроется, что отдать свои голоса гораздо важнее, чем захламить дом. Мистер Толлоу вынул обе картины из витрины и поставил перед нами.

«Я купил их недавно, — сообщил антиквар. — В каталогах они не значатся».

В магазине пахло пылью, сырой оберточной бумагой и изъеденной древоточцами мебелью. Как и подобало антиквару, мистер Толлоу питал пристрастие к излишествам и экзотике — раскрашенным носовым фигурам кораблей, чучелам птиц в клетках, стеклянным глазам, соперничающим за пространство с вычурной сосновой мебелью.

Мистер Толлоу запросил по двадцать фунтов за каждую картину. Лесли Бек сбил цену до шести и семи фунтов и понизил бы до пяти, если бы Хоуп не закапризничала, Джослин не поторопила мужа, а Серена не засунула в рот стеклянный глаз.

«Если они окажутся настоящими, — сказал мистер Толлоу, — надеюсь, вы известите меня об этом».

Лесли со смехом согласился, отсчитал деньги и, когда мы уже уходили, добавил:

«А вот Мэрион утверждает, будто бы это Ватто и Стаббс! Кстати, она учится на курсах при „Куртолде“«.

Мистер Толлоу опешил, а Лесли засмеялся.

«Не глупи, — одернула мужа Джослин, пока мы почти бегом неслись к избирательному участку. — Это всего-навсего никчемная мазня».

«Не думаю, — возразил Лесли, — у Мэрион зоркий глаз». — Он ущипнул меня за ягодицу, я вскрикнула, Джослин оскорбилась, и мы прибыли на избирательный участок за полминуты до закрытия.

— А за кого они проголосовали? — только и спросила Афра, но я не знала, а если бы и знала, то не сказала бы ей. Это личное дело Лесли и Джослин.

Лесли, находящийся в противоположном углу зала, позвал меня, и я подошла — так послушно, словно перенеслась в прошлое, вновь попала в зависимость от него, и презирала себя за это.

— Я нашел подходящее место для картины Аниты, — сообщил он и указал на самый лучший участок стены, на который взгляд посетителей «Галереи Мэрион Лоуз» падал сразу же, еще с порога.

— Я вообще не собиралась выставлять эту картину, — объяснила я. — Она не соответствует теме выставки.

— Мэрион, хватит капризничать, — перебил Лесли. — Это самое меньшее, что ты можешь сделать. Ты должна была прийти на панихиду. Ты обидела меня, не явившись в церковь.