Сто удач и одно невезение - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Алюшина cтр.№ 6

При этом девочки учились очень хорошо – на пятерки и редкие четверки, всегда и везде вдвоем. А как еще? В классном журнале их фамилии, согласно алфавиту, стояли одна за другой: Зинаида Ковальчук, Маргарита Ковалева, и, как выяснилось, они единственные во всей школе имели такие имена – было бы странно, если б сложилось по-другому!

Микросоциум под названием «школа» создал вокруг них некий вакуум безопасного расстояния, что имело свои бо-о-ольшие плюсы. Ну например, Зиночку и Риточку никогда не только не приглашали или принуждали, а напрочь и заранее исключали из всех массовых мероприятий, в те времена имевших количество неизмеримое. К примеру: построение в общей школьной линейке, сбор макулатуры, политинформации и всяческие конкурсы-концерты в актовом зале, собрания пионерских-комсомольских ячеек, субботники и так далее до бесконечности.

Чем не жизнь! «Не кочегары мы, не плотники!»

Но в полной и окончательной мере семья Ковальчук осознала, чего ожидать от дружбы доченьки Зиночки с Ритой, после летних каникул, которые девчонки провели в Одессе.

О, это эпохально!

Надо сказать, что Риточкина семья была совершенно необыкновенной, уникальной. Ну а в какой иной семье мог родиться этот ужас вселенских неприятностей?

Мама Риты, Софья Львовна, родилась и выросла в Одессе, как родились, выросли и жили там все ее предки, непонятно в скольких поколениях, исчислявшихся чуть ли не с основания этого священного города и самолично Дьюка Ришелье. И имели привычки, характеры, темперамент и, соответственно, национальность местных одесских жителей со всем вытекающим из этих обстоятельств колоритом.

Папа, Аркадий Петрович же, являлся не менее коренным, правда в гораздо меньшей степени поколений, москвичом, с ярко выраженной русско-московской национальностью.

Аркашу Ковалева, пребывавшего в возрасте двадцати двух годов, юношеское вдохновение и надежда на лихой отдых после успешного окончания института принесли в Одессу.

Выбор отдыха у моря в те времена не пестрел разнообразием – в Турцию никто не приглашал, а за попытку «пригласиться» самому перспектива маячила отправиться ровно в противоположную сторону и в сопровождении конвоя. Но кое-какой, и совсем неплохой, выбор морских курортов имелся и на территории страны.

Пятеро друзей-однокурсников, посовещавшись, решили двинуть в Одессу.

И случилось Аркаше на пляже узреть местную красавицу Сонечку Левинсон! Видение, потрясшее бледного москвича, свеженького выпускника архитектурного института, до эротического влюбленного коллапса!

Надо отдать должное вкусу юноши – впадать в сексуально-эротический шок было от чего!

Сонечка была редким образом небывалой экзотической красоты – фигурка, как песочные часы, с наитончайшей талией, высокой и гордо стоящей грудью четвертого размера, умопомрачительной формой бедер, плавной линией переходящих в длиннющие ножки! Добавим для полноты картины гриву кучерявых черных волос, струящихся до ягодиц, огромные шоколадные глаза, яркие губы и тонкий носик.

Представили?

Во-от! А он увидел! И парня понесло-о-о-о…

Все это убойно-сексуальное создание дышало, двигалось, смеялось и, для полного боекомплекта, обладало юмором наивысшей пробы, постоянным, непрекращающимся и искрометным.

Казалось бы: счастья вам, дети!

Ан нет! Имелось одно труднопреодолимое но. Видение небесной красоты, ума и юмора имело сложные, натянутые отношения между государством и пятым пунктом в паспорте: «национальность», и к ней одесскую прописку и многочисленную родню. А страна в те «далекие-далекие…» проявляла настороженность и мягкую враждебность к гражданам, имевшим исконно одесскую национальность еврея.

Юного Аркашу такие мелочи в борьбе за любимое белое тело не могли остановить, и уже на третий день знакомства он имел «счастье» представиться родителям и неисчислимым родственникам любимой, неосторожно объявив о своих далеко идущих матримониальных планах.

Конечно, он не был идиотом. В те «застойные» все прекрасно понимали правила выживания в стране, умело подстраивались, обходя острые углы, радостно официально улыбались и кричали на парадах «ура!» и шушукались на кухнях.

Но мальчика таки разразила любовь!

И у мальчика таки имелся характер!

В ответ на открытое выказывание которого экстренным порядком, на самолете, прилетели из Москвы родители спасать чадо. Но Сонечкины родители, пардоньте-с, тоже были грамотно сделаны в свое время их родителями, и политику партии и государства разумели более чем хорошо, а уж как выживать во все времена и при любых правителях – у этого народа «у генах».

Так что встречу будущих «дорогих родственников» на аэродроме провели всей многочисленной родней, не дав бледным москвичам опомниться.

Старшие Ковалевы находились в состоянии, близком к инсульту, и в полной панике – сыночек, единственный, холимый-лелеемый!.. Как говорится: «В этот прекрасный день, и такая вот фигня!»

Уж лучше бы он женился на дочери заслуженного якутского оленевода Бельдыева, получавшего несусветную зарплату, измеряемую тысячами рублей раз в год, когда снег сойдет и он доберется до конторы, а основное время проводящего в тундре, в чуме, за Полярным кругом!

Сынок железно стоял на своем: «Люблю, женюсь!»

Родители попробовали заходец с другой стороны: «Тогда свадьба в Москве!», имея тайный расчет: три месяца ждать от подачи заявления в ЗАГС до регистрации – отговорим! Костьми ляжем, что-нибудь придумаем!

«Да ви що!» – добродушно отвечала Сонечкина родня, мягко усаживая за стол, потчуя фаршированной рибкой (именно так, через «и»), фирменным борсчем (именно так, через «сч») из уточки да с пампушками, домашней наливочкой под соленья-маренья и рибку домашнего же засола, и это только для начала!

– Та зачем этого нам с вами надо? – Подливали и подливали в рюмочки наливочки. – Що та Москва? Пильно, душно, народ-машины? То ли дело у нас! Ми такую свадьбу загремим! Опять-таки фрукты, овощи, море, а как тетя Сара готовит! Цимус! Ви такого у жисть не распробовали!

Уболтали! Не дали перехватить инициативу! А то только пусти у ту Москву, и девочка останется не при муже!

Вместо положенных трех месяцев ожидания в ЗАГСе, через Левушку Гринберга и его маму («дай бог ей здоровья!») «вишли» на Фаину Абрамовну у горисполкоме («и ей не хворать!»), а она «спустила» приказ на это заведение, и детей расписали через две недели.

Ото, пол-Одессы гуляло!

А що бил за стол, я вам скажу!

Передаваемые с рук на руки, как эстафета, от одних родственников к другим, родители Ковалевы, закармливаемые гостеприимством до икоты и колик, убаюканные активным отдыхом с рыбалкой, морем, шашлыками, выездами на природу, не успели сообразить, как оказались на регистрации брака сына в одесском ЗАГСе.

Мечта об альтернативном зле в лице дочери якутского оленевода Бельдыева растаяла призрачным дымком, тюкнув реальностью в виде громкого «горько!» и поздравления молодых с законным государственным разрешением на активный секс и размножение. Серафима Моисеевна, бабушка Ритки, обладала уникальным даром рассказчицы, обогащенным умением посмеяться прежде всего над собой, насыщенным непередаваемым одесским наречием и красочностью описания событий. Зинуля с Риткой могли часами, открыв рот, слушать ее истории и рассказы о родственниках и знакомых. А как она рассказала про эту свадьбу!