Смерть в наследство - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Алюшина cтр.№ 28

«А я-то хороша! Улыбалась чему-то, радовалась, когда вспоминала его в больнице. Идиотка! Злой, жесткий сухарь! К тому же хам, ну не трамвайный, но хам! И не нравится он мне вовсе, глаза эти серые, волчьи! «Будете делать, что я вам скажу!» Ага! Сейчас! Может, еще с крыши прыгнуть? О чем я думаю?! Мне спасать надо себя и дедушку! И не важно, кто мне помогает, хоть этот Матерый, хоть сам Джеймс Бонд! Только пусть не смотрит на меня своими стальными глазами, а то у меня все замирает внутри, не то от злости, не то со страху! Вот и не смотри ему в глаза, Никуша, и все будет хорошо!»

Они остановились у забора дедушкиного дома. Задняя калитка обнаружилась, но запертая на большой висячий замок, как и положено в справном хозяйстве.

Кнуров достал что-то из одного из многочисленных карманов жилетки, которую надел в машине, скинув куртку, перед тем как идти. Придвинувшись вплотную к ажурной кованой калитке, что-то такое там сделал и через несколько секунд открыл дверь. Они быстро вошли на участок, он захлопнул за ними дверь и закрыл ее на замок.

Из-за угла дома, предупреждающе рыча, обманчиво-ленивой трусцой вышел Апельсин.

— Апельсин, это я! — почему-то шепотом позвала Ника.

Пес перестал рычать, улыбнулся во всю собачью морду и резво потрусил к ним. Этот пес умел улыбаться! Ну надо же!

Открылась задняя дверь дома, и вышел дедушка.

— В дом, быстро! — приказал Сергей и слегка подтолкнул Нику в спину.

— Дедушка, пошли в дом, — перехватив деда на середине дорожки и стараясь его не напугать, прошептала Ника.

Василий Корнеевич был не просто стреляный воробей, мудрый, хитрый, видевший и понимавший го-о-ораздо лучше многих и многих орел, какой уж там воробей!

Стрельнув глазами на ее спутника, он тихо свистнул Апельсину, который, подчиняясь приказу, первым влетел в дом, удивив Нику своей прытью.

Дедушка вошел последним и запер за собой дверь. Ника кинулась к нему обниматься.

— Дедушка!

— Здравствуй, здравствуй, солнышко! Как ты себя чувствуешь, выздоровела? — Он поцеловал ее в макушку и погладил по голове.

— Да, дедушка, все в порядке!

— Ну, слава богу! А то я уж в Москву собрался, совсем места себе не находил!

— Знакомься, дед, — это Сергей Викторович Кнуров.

Мужчины пожали друг другу руки, приглядываясь и оценивая друг друга.

— Василий Корнеевич, — представился дедушка.

«Ничего себе!» — восхитился Сергей.

Вероника очень точно описала его — большой, высокий, с могучим разворотом плеч, подтянутый, ни грамма лишнего веса или старческой немощи, большие, сильные руки, совершенно седая, но не поредевшая шевелюра и очень внимательные, цепкие, всевидящие глаза. Эдакий русский богатырь, постаревший, но от этого не переставший им быть. Не мужик — былина! Сколько ему лет-то вообще?

А вот что она не рассказала, так это то, что не прост был этот Василий Корнеевич! Ой как не прост!

«Сработаемся! — удовлетворенно и даже радостно подумал Кнуров. — То, что этот дедушка не менее матерый, а скорее всего, и более о-го-го как, это хорошо! Значит, быстрее раскопаем дело, и эту пигалицу меньше подставлять придется, сами справимся!»

Он вздохнул с облегчением.

Ну, слава богу! С мужиками оно проще работать, а с таким не работа, а праздник ума! Это он понял и прочувствовал в считаные секунды, пока они жали друг другу руки.

— Давайте-ка стол организуем, — предложил Василий Корнеевич. — Вы с дороги, проголодались, наверное. Да и праздник отметить надо, рюмочку выпить.

— Какой праздник, дедушка? — улыбалась, как светилась вся изнутри, Вероника.

— Так твой приезд и выздоровление! Как, Сергей Викторович, рюмочку примем?

— Почту за честь! — согласился, выказывая уважение, Сергей.

— Тогда за дело!

Решили устроиться на кухне, за большим круглым столом. Пока чистилась и варилась картошка, под нее были принесены из кладовой селедочка, соленые огурчики, квашеная капустка, маринованные в бочке помидорчики, а из морозилки холодильника достали заиндевевшую бутылку водки.

Ни слова не сказав о цели их приезда, ни одного вопроса не было задано дедушкой — почему через заднюю калитку, почему тайно. Мужчины незаметно присматривались, отмечая детали поведения, характера, дополняя уже понятое ими друг о друге, прощелканное в первые же минуты.

Кнуров отметил, как преобразилась Вероника, она улыбалась, то и дело обнимала и целовала в щеку деда, гладила по руке, глаза светились любовью и радостью, смеялась, шутила.

Стол накрыли по всем правилам — скатерть, салфетки, ножи-вилки, рюмки и бокалы к ним; в центре, в большой глиняной пузатой посудине с крышкой, картошечка; селедка в селедочнице, как и полагается, с маслом и лучком; огурчики, помидорчики и капуста в хрустальных салатницах. Ника спросила:

— Дедушка, а где графин?

— В буфете, справа, на второй полке.

Сергей, принимавший в сервировке участие, хмыкнул про себя, добавляя штрихи к характерам деда и внучки.

«Да, не дедок-шишок из леса, а боевой офицер еще старой закалки, гусар, умница! И внучка ему под стать!»

Даже не глядя на него, Василий Корнеевич понял, о чем подумал Кнуров, и пояснил:

— У нас так принято.

Ника остановилась на полдороге с графином в руках, осмыслив свои действия.

Она, не задумываясь, сервировала стол, как привыкла, как заведено было всегда в их семье, даже для завтрака легкая сервировка — салфетки, хлебница, нож, вилка, чашка с блюдцем, не говоря об обеде и ужине.

А вдруг дедушка живет по-другому? Может, он совсем по-другому ест и стол накрывает?

Нет, тут же успокоилась она. Его подтянутый вид, идеально выбритые щеки, безупречно чистые джинсы, наглаженная байковая рубашка, порядок в доме и то, что все эти вазочки-тарелочки, графинчики не пылились где-то на полке, ожидая гостей и праздничного застолья, а сверкали чисто вымытые и явно постоянно использовались. Да и, когда она приезжала в прошлый раз, дедушка машинально, как привык, сервировал стол именно так, это как-то сразу осозналось ею, изгоняя всю обеспокоенность.

Это ведь был ее дедушка, значит, не могло быть иначе!

Водочку перелили в графин, и, когда они сели за стол, дедушка наполнил им с Сергеем рюмки.

— С приездом, Никуша! И за твое выздоровление! — сказал дед, и они, чокнувшись с Сергеем, выпили.

Василий Корнеевич выдержал паузу, дав гостям утолить первый голод и все посматривая глазом вострым, присматриваясь к Кнурову. Они выпили с Сергеем еще по одной малюсенькой стопочке, за знакомство, закусили, и дедушка, добавив всем картошки в тарелки, сказал:

— Рассказывайте!