Далекий мой, единственный... - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Алюшина cтр.№ 16

Почему? Почему он не привез к Расковым Катерину, например, с которой встречался до Инги? Катька молодец, она умела найти общий язык со всеми и наверняка подружилась бы с Юлькой, стала бы принимать активное участие во всех ее начинаниях, спектаклях, она и сама еще была восторженной, как девчонка, в свои двадцать два года.

Но к Катьке Илья уже остыл в то время и легко расстался с ней.

Он же далеко не дурак и видел все пассы и ходы Инги, но ему было пофиг – жениться он на ней не собирался, ни на ком не собирался в то время, упаси господь! Видел и расщелкивал все ее матримониальные планы, посмеиваясь про себя. Девочка сделала на него ставку.

А то!

Молодой ученый с большим блестящим будущим (об этом говорили все, кого она расспрашивала из его окружения) – то, что надо для стабильной, сытой, благополучной жизни.

Барышня оказалась неглупой, события не форсировала и начала атаку с постели, стараясь так привязать Илью к себе, чтобы он и не помыслил от нее сбежать.

Ой, да все понятно и ясно! Он подыгрывал, ничего не обещал, как водится, и получал кайф от телесных утех. А почему нет? Нормальное, иногда сволочное, но ведь нормальное поведение молодого здорового мужика. Да ладно!

Женщин в жизни Адорина всегда имелось предостаточно. Они Илью любили: какие-то делали ставку на него, какие-то нет, были и одноразовые встречи, случались и длительные.

Всякие.

Впрочем, как в жизни каждого нормального мужчины.

Но Инга в силу своего эгоизма не понимала, да и не могла понять отношений, сложившихся у Ильи с Юлькой. И делить его не собиралась ни с кем, даже с маленькой девочкой.

А Юльке досталось первое, такое болезненное и несправедливое разочарование. Илья вытирал ей слезы, успокаивал и чувствовал ее боль, как свою, ему казалось, что он видит, как уходит от нее детство – разворачивается к ним, сидящим вдвоем под деревом, спиной и уходит.

Его маленький замечательный Рыжик, как же он ее обидел тогда, не поняв, не предугадав, как тяжело ей будет.

Идиот! А вроде умным считался, кандидат наук! Черт бы все побрал!

Если честно, то Илья еле сдерживал хохот, когда Юлька осуществляла свои каверзы. Надо признать, это было весьма изобретательно и смешно на самом деле.

Доставая колючки из волос Инги, специально сел сзади, чтобы та не видела, как он широко улыбается, стараясь не расхохотаться в голос. Илья понял, что задумала эта компашка, когда затащила девушку на глубину под иву, но почему-то не остановил ребят. А бог его знает почему!

Наверное, Илье самому хотелось сбить со своей дамочки спесь и излишнюю надменность, а особенно уверенность, что все, она его захомутала. А может, в силу некой мелкой подлянки в душе? В общем, не остановил, дав детям осуществить проказу, а мог бы остановить, чтобы не усиливать конфликт. И Вовка этот с великом, тоже было нехило задумано!

Да уж, Юлька великий организатор!

А апогей с тахтой!

Это ж сколько надо было пилить эти ножки?! И главное, рассчитать все правильно, вот что значит дочь ученого!

Ах, Юлька, Юлька!

Отправив возмущенную дамочку в Москву и поговорив с Юлькой, он потом целый день ходил сам не свой. Тихая, грустная боль Юлькиного прощания с бесшабашным детством, как заноза, ныла у него в сердце. Словно он терял что-то свое, бесконечно дорогое и ценное.

Поздно вечером, когда наказанная по всем правилам воспитательного процесса Юлька и оставшиеся на ночь гости уже спали, они втроем – Игорь, Марина и он – сидели на веранде, пили грузинское сухое вино и покатывались со смеху, вспоминая, что Рыжая натворила с Ингой.

– Больше я сдерживаться не мог и ржал, как больной, когда рухнула тахта, – сквозь смех говорил Илья.

– А колючки в волосах! – подхватила Марина. – Когда я увидела, то успела только извиниться и как рванула за угол, чтобы посмеяться от души! По-моему, Инга обиделась.

– Не бери в голову, – отмахнулся Илья.

– А вдруг ты на ней женишься, она же нам вовек не простит, – произнесла Марина.

– На ней я точно не женюсь! Да и рано мне еще!

– Не скажи, – возразил Игорь, – двадцать пять уж, пора бы!

Илья рассмеялся.

– Я бы подумал над этим, да пока не встретил такую, как твоя Марина!

Они давно уже обращались друг к другу на «ты». Супруги Расковы были старше Ильи лет на десять, и отношения с ними у него сразу сложились не просто дружеские, а близкие, как с родными людьми. Нет, естественно, когда он учился у Игоря Дмитриевича, то обращался к нему почтительно, с глубоким уважением, на «вы» и по имени-отчеству, как положено. Но, познакомившись ближе и подружившись, они как-то незаметно перешли на «ты», чему очень содействовала Марина с ее открытостью.

Илья допил коньяк, оставшийся в бокале, и покачал головой, улыбаясь.

– Молодец, Рыжик!

Конечно, молодец!

Все свои чувства и эмоции она выражала прямо, не пытаясь играть или изображать что-то. Юлька не умела быть расчетливой, хитрой и тем более фальшивой. Ее неистовая рыжая натура требовала только настоящего проявления чувств, без всякого подтекста.

Как же ему было хорошо, когда маленькая Юлька любила его детской, чистой, наивной любовью! Не то чтобы ему это льстило, нет, не совсем так: он принимал это девчоночье чувство как награду, как дополнительное подтверждение собственной удачливости, избранности, ну и, если честно, все-таки как одно из доказательств своей мужской самости и исключительности.

Молодой, глупый стрекозел!

Закрутилась, завертелась последующая действительность, происходящая в стране, разбивая вдребезги, в кровь всю его глупую самоуверенность и чувство защищенности, а вместе с ними и будущее, такое, казалось, блистательное, значимое, проторенное и понятное.

Как в песне Розенбаума: «Что же ты сделала с нами, Родина? Или не видишь? Да не слепая ты вроде бы! Родина, Родина, Родина…»

А что сделала?

Быстро и шумно сломала все до основания, как водится, и выбросила своих детей, как рыбу, на сушу хлюпать жабрами в слепой и глупой надежде на жизнь.

Он и хлюпал, и хрипел, став двух-, трехжильным! Сцепив зубы, сказал себе: я не уйду из науки и не уеду за границу искать сытой ученой жизни!

Сколько боли! Сколько сломанных хребтов, жизней прошло через его поколение! Сколько, казалось, сильных мужиков сдавалось, пропадало в этом перевороте жизни!

Илья имел собственное, образное определение перестройки и последовавшему за ней времени. Как ученый, он определял это так: напряжение в системе превысило критический уровень, и система рухнула – прорвало фоновые трубы, и на свет рвануло с огромной скоростью и давлением накопленное дерьмо, сметая на своем пути слабые объекты.