В объятиях Шамбалы - читать онлайн книгу. Автор: Эрнст Мулдашев cтр.№ 40

Но иногда каменные зеркала западной стороны Города Богов были приподняты высоко над уровнем реки и представляли собой что-то наподобие плоских ограничителей, то ли отрогов хребта, то ли разрушенных сложных пирамидальных конструкций.

Если Вы, дорогой читатель, физик или мыслитель физического плана, и если Вас заинтересовали каменные зеркала Города Богов, то полистайте, пожалуйста, еще раз эту книгу и обратите внимание на то, что многие монументы в этом поднебесном «городе» снабжены плоскими или вогнутыми конструкциями, которые, наверное, отражают и регулируют здесь какие-то виды энергий. Может быть, тогда у Вас, дорогой читатель, появится какая-то изящная и оригинальная идея, которая полностью захватит Вас, призовет бороться с бесчисленной толпой консерваторов и завистников и когда-нибудь, через… много-много поколений… станет основой энергетики будущих людей, утверждая принцип, что человек есть «микрокосм макрокосма». Подумайте, пожалуйста, дорогой читатель! Что-то в этом есть…

А тогда, в поднебесном Городе Богов, я стоял на одном из склонов и думал о неведомых нам энергиях, которые в строгом порядке и по какому-то гениальному плану, наверное, стремительно перемещаются в пределах этого Города, что-то создавая или… что-то Уже создав. Я понимал, что человечество, удерживаемое тормозами консерватизма и пропахшее бензином, еще очень мало знает об этих энергиях, но вполне четко представлял, что будущее — за освоением этих новых видов энергий. Ведь древние знали эти энергии! А человечество развивается по спирали.

Но одна мысль не давала мне покоя — мысль об энергии времени. Я уже вполне отошел от банального представления о времени как о тиканье часов, и уже представлял, что Время есть самая мощная энергия и… самая думающая энергия. И не зря, забегая вперед, скажу Вам, дорогой читатель, что нашими с Вами телами управляет и даже главенствует в процессе управления фантом времени — зависшая в пространстве энергия времени.

— Сжатое время, наверное, носится в пределах Города Богов, регулируемое каменными зеркалами. И поэтому, наверное, ни один из священных монументов Города Богов не доступен для обычного человека — энергия времени сожжет его из-за… присутствия в душе злых мыслей, — подумал я.

Я был еще полон сил и здоровья. А впереди ждала «черная» сторона Кайласа.

— Вы какой цвет больше всего любите? — спросил Рафаэля Юсупова Сергей Анатольевич Селиверстов, когда мы вечерком уютно расположились на редкой травке рядом с палаткой, поставленной под северной стороной Кайласа, которую ламы называют «черной» (духовно!) стороной.

— Ты что, на черный цвет намекаешь? — недоуменно вскинул брови Юсупов.

— Да нет. Просто я заметил, что Вы в Уфе очень часто носите черную рубашку с черными брюками. Человек в черном, как говорится, — хихикнул Селиверстов.

— Понимаешь, черную рубашку стирать не надо каждый день.

Я ведь холост.

— А я стираю! — Селиверстов горделиво вскинул подбородок.

— Черные рубашки тоже стираешь?

— Я не ношу черных рубашек. Тем более таких как у Вас — с какими-то дурацкими дамскими вышивками на воротнике и лацканах.

— Зато я не ношу голубых рубашек, — парировал Рафаэль Юсупов. — А ты, Сергей Анатольевич, как я заметил, носишь.

— Цвет рубашки не является критерием сексуальной ориентации человека, — многозначительно произнес Селиверстов. — Вон, Боря Моисеев, ведь не в голубом костюме поет, а в розовом или…

— Под розового канает, что ли?

— Не надо оскорблять талантливого актера. Он одевает одежду того цвета, который его возбуждает, чтобы…

— Значит, ты надеваешь голубую рубашку, чтобы… — ехидно вставил Рафаэль Юсупов.

— Не надо дешевых намеков! Человек в творческом порыве обязательно входит в состояние возбуждения. А оно, возбуждение — то, взламывает все препятствия и условности, чтобы вскрыть те пласты духовной энергии, которые называются талантом. Талант, Рафаэль Гаязович, надо вскрывать…

— Как чирей, что ли?

— Не как чирей, а как пласт духовной энергии, — невозмутимо ответил Селиверстов. — А для вскрытия пласта…

— Чего?

— Пласта.

— А-а-а…

— Так вот, — продолжал Селиверстов, — для вскрытия пласта талантливой энергии…

— Какой энергии? — сел на своего конька Рафаэль Юсупов.

— Талантливой.

— А-а-а…

— Я хочу сказать, — Селиверстов насупился, — что для вскрытия пласта таланта… м… м… пласта талантливой энергии… м… пласта духовной энергии, таящей в себе талант…

— Не понял, какого все же пласта?

— Короче, без возбуждения нет таланта, — обрезал Селиверстов.

— А какое возбуждение лучше вскрывает, по-твоему, талант? — спросил Рафаэль Юсупов.

— Любое! — ответил Селиверстов. — Любое возбуждение способно вскрыть талант. Талант есть у всех, но не все люди умеют возбуждаться.

— Значит, бестолковые и блеклые — это люди, которые не умеют возбуждаться. Так, что ли?

— Так.

— Значит, и в сексе…?

— Да.

— А как возбудиться можно?

— Да хотя бы за счет цвета, — ухмыльнулся Селиверстов.

— Цвета, например, постели, что ли? — тоже ухмыльнулся Рафаэль Юсупов.

— Да хотя бы цвета постели. Или цвета стен, или…

— Рубашки?

— Рубашки тоже или… белья.

— И какой цвет предпочтительнее для возбуждения?

— Объясняю, — лицо Селиверстова стало серьезным. — Черный цвет — это никакой цвет, то есть цвет, которого нет. Поэтому если ты одет во все черное, то ты никого не возбуждаешь.

— Неужели?

— Да. Ты как черная дыра смотришься.

— А…а… А если во все белое одет?

— Вот на Вас, Рафаэль Гаязович, я вижу, белая маска надета.

Кстати, зачем Вы ее надели? Пылевых бурь ведь здесь, в горах, нет.

— Да так уж, по привычке надел.

— Вы в ней, в белой маске-то, как смерть смотритесь.

— Как что?

— Как смерть. Да еще и в черных очках.

— Ну ты уж слишком.

— Белый цвет, — Селиверстов поднял указательный палец, — есть объединенный цвет всех цветов радуги. То есть, это как бы деиндивидуализированный цвет. Странно, что коммунисты выбрали в качестве символа красный, а не белый цвет — у них ведь все общаковое. Хорошо, что Троцкого ледорубом зарубили, а то, если бы он пришел к власти, и жены бы стали общаковыми. Поэтому Вы, Рафаэль Гаязович, в белой маске смотритесь не как индивидуальность, а как общественное… создание. Возбудиться при виде такого общественного… человека, извините, довольно трудно. Это то же самое, что возбудиться на толпу людей; среди нас, к сожалению, в отличие от йогов, нет людей, способных любить человечество вообще, люди любят индивидуальности…