В объятиях Шамбалы - читать онлайн книгу. Автор: Эрнст Мулдашев cтр.№ 20

Я собрал карандаши, компас и бинокль в сумку и сказал, что пора идти. Выстроившись гуськом, мы пошли по маршруту. Сзади послышалось:

— Не парим ведь, а ногами идем.

Шагая и думая об увиденном, я вдруг понял, что замеченное нами наскальное изображение лица человека, скорее всего, принадлежит атланту, поскольку на «латиноамериканском» монументе мы скорее всего видели изображения фигур четырех Коренных Человеческих Рас, а атланты, как известно, являлись четвертой Расой.

Тропа вела нас к маленькому монастырю, расположенному на крутом каменистом склоне. Я крутил головой во все стороны, стараясь не пропустить чего-либо интересного. Неожиданно я споткнулся и с грохотом упал, ударившись носом о камень. Ребята помогли мне подняться, стали щупать быстро распухающий нос и приговаривать, что с таким солидным носом я смотрюсь сурово и экзотично.

— Каково, интересно, лицо Читающего Человека? — подумалось мне.

Мы шли к маленькому монастырю, расположенному на западном склоне каньона высоко среди скал. Дойдя до монастыря, который был похож на келью отшельника, мы крикнули: — Эй, кто там есть?

Навстречу вышел человек в цветастом свитере и представился, сказав, что он монах.

Через проводника Тату мы попросили разрешения поговорить с ним и побывать внутри монастыря.

— Хорошо. Только внутри монастыря можно быть всего несколько минут. А поговорим мы в другом месте, — ответил монах-отшельник.

— Почему так?

— А потому, что здесь находится хранилище древних книг.

Мы недоуменно переглянулись.

— Древние книги не любят чужих людей, — пояснил монах.

— Как это?

— А так, что древние книги чувствуют человеческие мысли.

Здесь нельзя думать!

— Книги чувствуют? — мы еще раз недоуменно переглянулись.

— Да, — кивнул монах, — древние книги чувствуют мысли. Мысли чужих людей опасны для древних книг, потому что они могут изменить записи в книгах.

— А вдруг здесь тоже находятся золотые пластины лемурийцев, в которых записано истинное знание? Из рассказа «старшего человека» я понял, что на золотых пластинах самопроизвольно за писывалась мысль, и она же считывалась с помощью рук, — прошептал мне в ухо Равиль.

— А эти книги толстые или в виде пластин? — спросил я.

— Толстые, очень толстые, — ответил монах. — Толще книг не бывает.

Эти книги буквами написаны или без букв? — Решил уточнить Равиль.

— Буквами на санскрите.

— Вы считаете, — обратился я к монаху, — что мысли чужих людей могут изменить буквы и слова в книге, что ли? Этого не может быть.

— Нет, — спокойно возразил монах, — слова и буквы останутся теми же, но человек, который будет читать книгу, будет неправильно понимать текст.

Я вспомнил исследования профессора Степанова о том, что любая фотография несет на себе тонкоэнергетический отпечаток самого человека, и представил, что, видимо, и любая запись может нести в себе отпечаток мыслей человека, который ее делал.

— Так что же, нам внутри хранилища древних книг совсем не думать, что ли? — иронично спросил Рафаэль Юсупов, прищурив глаза.

— Да, там думать нельзя, — невозмутимо ответил монах.

— Совсем?

— Совсем.

Мы вошли внутрь хранилища древних книг, стараясь… м… м… не думать. Хранилище представляло собой довольно большую комнату, вдоль двух стен которой были сделаны высокие полки для книг, а у третьей стены было расположено что-то вроде алтаря со статуями богов. В каждой ячейке полки помещалось по четыре толстенные книги. Каждая книга имела толщину около 20 сантиметров и была аккуратно обернута ажурной желтой, красной или сиреневой материей. Чувствовалось, что до книг давно никто не дотрагивался.

Равиль, обнаглев, достал фотоаппарат и быстро щелкнул, хотя знал, что в храмах и монастырях фотографирование обычно запрещено.

— Нельзя, нельзя этого делать! — вскричал монах.

Равиль виновато склонил голову, пряча довольную улыбку.

Когда мы вышли из хранилища древних книг, Рафаэль Юсупов спросил Селиверстова:

— Вы, Сергей Анатольевич, по-моему, о чем-то думали!

— Но только не о Вас, Рафаэль Гаязович!

Монах предложил пройти к роднику у склона каньона, чтобы поговорить с нами. Около полукилометра мы пропетляли по склону среди огромных валунов, пока не дошли до родника и не уселись на плоский камень рядом с ним.

— А зачем так далеко надо было уходить, чтобы поговорить? — удивился Селиверстов.

— Чтобы наши мысли не нарушали покой древних книг, — пояснил монах.

Эти книги читают раз в год

Ледяной ветер и холодный камень явно не располагали к долгой задушевной беседе. Тем не менее, я достал полевой дневник и спросил монаха:

— Вы сами-то читали эти древние книги?

— Да, я их читаю каждый год.

— Как понять?

— А так, что я каждый год читаю их один день.

— А почему так редко? Я бы зачитался этими книгами…

— Я бы тоже так хотел… — монах замешкался, — но мне разрешено читать их только один день в году.

— А кто так повелел? — удивился я.

— Прежний хранитель книг сказал, что только один день в году я имею право открывать эти книги и читать. Я знаю, в какой день мне разрешено читать, и свято это соблюдаю. Под глубоким секретом держу я эту дату. Хранитель говорил, что в этот день мои мысли не повлияют на книги и… не испортят их.

— А Вы санскрит знаете?

— Да, конечно. Но забывается этот язык, ведь приходится читать всего один день в год.

— И много книг Вы так прочитали?

— Нет. Книги ведь толстые, а я еще молодой. Надо длинную жизнь прожить, чтобы все их прочитать.

— О чем написано в книгах, которые Вы успели прочитать? — продолжал домогаться я.

— О священном Кайласе все книги пишут.

— А что именно? Постарайтесь систематизировать.

Монах задумался минут на десять. Я с завистью смотрел на ребят, которые встали с камня и переминались с ноги на ногу, а я был вынужден из деликатности сидеть на камне и морозить заднее место. Наконец монах поднял голову и сказал:

— В древних книгах описывается принцип строительства комплекса Кайласа, описывается Шамбала и Царство Мертвых.

— И что там написано? — насторожился я. — Расскажите подробнее, пожалуйста.