– Кристел, это Гарри, хозяин ресторана.
Она поздоровалась с ним за руку, испытывая страх, но изо
всех сил стараясь скрыть его за улыбкой.
Она была даже красивее, чем он представлял, она просто
ошеломляла.
– Здравствуйте, Гарри. – Голос был глубокий и нежный. У
него появилось чувство, что он нашел алмаз в тюбике зубной пасты.
– Я слышал, ты хорошо работаешь.
Он слышал намного больше, но ничего не сказал ей об этом.
– Тебе здесь нравится?
– Да, очень. – Она лучисто улыбнулась Перл, которая с
гордостью смотрела на нее. Она интересовалась ее делами, и временами казалось,
что Кристел – ее дочь.
– Перл говорит, ты немного поешь?
Он и сам прекрасно знал положение вещей, но хотел осторожно
подготовить ее к своему предложению.
– Ты когда-нибудь думала о том, чтобы петь на сцене?
Кристел отрицательно покачала головой.
– Может, попробуешь?
Кристел колебалась. Она посмотрела на Перл.
– Она тебя научит кое-чему. С таким лицом, как у тебя,
мы можем попробовать.
Он старался говорить небрежно, чтобы не испугать ее, а для
себя уже все решил и именно об этом разговаривал с Перл последние полчаса. Та
считала, что глупо заставлять Кристел бегать на кухню и обратно с подносом.
– Попробуем? – Тон у Гарри был ободряющий, и Кристел
почувствовала возбуждение. Она любит петь, и мысль о возможности петь в
ресторане, перед аудиторией, приводила ее в трепет. Ей хотелось обнять и
расцеловать Гарри, но она старалась быть сдержанной. Она лишь засмеялась своим
мягким смехом:
– А если забросают тухлыми яйцами?
– Мы тебя выручим, – усмехнулся Гарри.
Он действительно был приятным человеком и понравился
Кристел.
– Ты не против, если Перл тебя подучит кое-чему? Она
довольно сносно поет и чертовски хорошо танцует, танцевала когда-то, пока не
сломала лодыжку.
Они познакомились много лет назад, когда Перл работала в
театре «Фокс», были любовниками, но это было так давно. Когда она не смогла
танцевать, он принял ее к себе на работу. К ней у него осталось теплое чувство.
Это видно по его взгляду, когда он говорил о ней.
– Так что пусть Перл покажет тебе пару вещичек, хорошо,
малышка?
– Хорошо, – вымолвила она, улыбаясь Перл.
Гарри ушел, а она испуганно подумала, что не справится. Она
дождалась, пока он отошел достаточно далеко, и посмотрела на Перл:
– Ты думаешь, я смогу?
Перл задумчиво покачала головой. Она вдруг испугалась, что
Гарри клюнет на Кристел, она ведь такая красивая. Но Кристел даже и не пыталась
привлечь его внимание.
– Не беспокойся, все будет отлично. У тебя получится.
Все сойдут с ума, когда услышат твой голос.
Я научу тебя кое-чему. Они сразу влюбятся в тебя. Приходи
завтра в два, и мы порепетируем под пианино.
Она посмотрела на девушку, лишь немного завидуя ее юности.
Она слишком любила ее, чтобы злиться.
– А ты не передумаешь? – Кристел смотрела на нее с
восхищением.
Перл рассмеялась:
– Нет, черт возьми, не передумаю. Для меня это пустяки.
– Она улыбнулась задумчивой, полной воспоминаний улыбкой. – Я не передумаю ради
Гарри.
Кристел встретилась с ней на следующий день, и Перл показала
ей несколько простых танцевальных движений. Кристел поразили ее фация и
гибкость.
– Как ты красиво танцуешь!
Глаза ее блестели от восхищения, и Перл была тронута.
– Совсем не то, что раньше. Была – да. Но это было
чертовски давно. Я сломала лодыжку, она не срослась нормально, и это стало
концом моей карьеры. Однако я была простой танцовщицей.
Они репетировали на сцене около часа. Перл показывала, как
двигаться под музыку, как держать микрофон.
– Теперь послушаем, как ты поешь. Здесь тебя не надо
учить. Спой что-нибудь по своему выбору.
Кристел выбрала песню, которую любил отец, и Перл подобрала
ее на слух. Кристел начала неуверенно, но потом на нее нахлынули воспоминания
об отце, о детстве. Голос Кристел окреп вместе с болью и нежностью. Она закрыла
глаза, а когда закончила, по щекам катились слезы. Перл сидела пораженная, не в
силах произнести ни звука. Это гораздо лучше, чем она ожидала. Голос Кристел
обладал чистотой и силой, заставлял зрителей затаить дыхание.
– Бог мой, я не представляла, что ты можешь так петь.
Хоть сейчас на студию делать запись.
Кристел очнулась и вытерла слезы. В ресторан стали
собираться служащие к началу работы.
– Может быть, когда-нибудь.
Но она все еще сомневалась, что это когда-нибудь произойдет.
Перл обещала продолжить репетицию на следующий день. У них появился секрет.
Вечером Перл сказала Гарри:
– Ты поставил на победителя. Она еще не знает об этом,
я не хочу ее спугнуть, но она фантастична. Ее голос заставляет умирать. Немного
подучить, и однажды она станет звездой. Вот подожди, ты ее услышишь.
Гарри весь светился. На следующий день он вышел из конторы
послушать. У него на глазах тоже показались слезы. Возвращаясь в контору, он
улыбался.
Перл и Кристел репетировали весь май и часть июня. В один из
вечеров, в четверг, они поняли, что Кристел готова выступить перед публикой.
Она отрепетировала тридцать песен, все шло гладко. Гарри знал, что ей предстоит
выступить этим вечером, и, волнуясь, стоял в стороне. Такая находка, как она,
бывает раз в жизни.
– Удачи, – прошептал он, когда Кристел поднималась на
сцену в бледно-голубом вечернем атласном платье, которое ей одолжила Перл.
Она осторожно вышла на сцену, почти с ужасом глядя в ту
сторону, где стояла Перл, думая, что зря они все это затеяли. Перл подбодрила
ее знаком. Включили прожектор, полилась музыка, и Кристел забыла обо всем и
заставила петь свое сердце. Она исполнила песню Билла Холидея «Бог благословил
дитя». Она оправдала все надежды. Это было потрясающе. Ее голос взял в плен
сердца всех в зале своей неожиданной силой и чистотой. Она заставила их
плакать. Ей аплодировали, не отпуская со сцены. Кристел поняла, что она
победила. Она мечтала о таком мгновении, и вот оно настало. Сейчас ей уже не
нужен Голливуд, ей нужны эти люди, этот ресторан, это мгновение. Потом Гарри
принес шампанское и, глядя на Кристел светящимися глазами, пригласил их с Перл
посидеть вместе.
– Ты мечтала когда-нибудь стать певицей, малышка?
– Нет, сэр. – Она мечтала стать кинозвездой, но не
певицей.
Он похлопал ее легонько по руке и налил бокал шампанского,
улыбнулся Перл и затем сказал, обращаясь к Кристел: