Апокалипсис для шутников - читать онлайн книгу. Автор: Антон Краснов cтр.№ 61

Вокруг залива шла обходная дорога, но Пелисье решил не пользоваться ею, а срезать путь. Он скинул с себя одежду и обувь, связав ее в тюк, вошел в воду и поплыл, придерживая свои вещи одной рукой над поверхностью воды, а второй неспешно гребя. Вода была чистой, прохладной, очень мягкой и приятной для тела, и Пелисье не сразу захотелось вылезать из озера. Прошло не менее получаса, прежде чем он выбрался на противоположный берег и, перемахнув через белокаменный парапет близ роскошной мансарды, вышел на дорогу. Он огляделся по сторонам, и тут раздался приближающийся цокот копыт. Пелисье увидел бешено несущегося во весь опор всадника, который вцепился обеими руками в шею лошади, отчаянно болтался на крупе понесшего животного, пытаясь удержаться… Перед Пелисье мелькнуло искаженное ужасом лицо.

– А-а-а-а!!!

Если бы при незадачливом всаднике были стремена, вне всякого сомнения, он имел бы шансы удержаться на лошади, которой неизвестно что взбрело в голову. К примеру, в американском фильме «Гладиатор» с Раскелом Кроу в главной роли римляне очень даже бодро ездили на лошадях в амуниции и со стременами. Но в том-то всё и дело, что в Римской империи образца первого века нашей эры НЕ БЫЛО и не могло быть стремян!.. Они появились позже, уже после покорения римлян гуннами, готами и прочими варварами. Так что всадник, на которого натолкнулся Пелисье, ну никак не мог воспользоваться этими самыми стременами, в результате чего на полном скаку слетел с лошади, ударился головой о статую, перелетел через парапет и свалился в озеро, где без промедлений утонул. Не помогло даже то, что Пелисье нырнул за ним. Место, куда упал незадачливый укротитель бешеного жеребца, оказалось довольно глубоким, но, верно, там были какие-то подводные течения, так что Пелисье не сумел найти даже тела бедного римлянина.

«Хорошенькое начало путешествия, – подумал Жан-Люк, содрогаясь в приступе тихой паники, – не успел попасть на место, как уже пожинает урожай трупов!.. Черт знает что такое! А этот проклятый конь, как нарочно, тут же встал. Угробил хозяина и остановился, скотина проклятая. А что? Может, он мне сгодится? – мелькнуло в голове у бережливого француза. – Утопленничку всё равно он уже ни к чему, а средство передвижения в пределах здешних мест, где с общественным транспортом туго, – куда как кстати».

Вопреки своему недавнему поведению, конь проявил устойчивое стремление к общению, незлобивость и толерантность. Он косил на Пелисье лиловым глазом и никуда не убегал. Пелисье похлопал его по боку, и конь тихонько всхрапнул. Видно было, что он проделал большой путь: бока взмылены и ходят ходуном, ноги в пыли и дрожат от напряжения… К седлу была приторочена какая-то сумка, и любопытный Пелисье, не сумев спасти ее законного хозяина, проявил желание ознакомиться с ее содержимым. Внутри оказались: мешочек с парой десятков аурей, золотых монет римской чеканки; фляга с вином, которое не замедлил продегустировать Пелисье; пергамент из козлиной кожи, на котором было написано несколько слов по-латински, но так неразборчиво, что Жан-Люк ничего и не понял.

Впрочем, при некоторой затрате времени он и сумел бы перевести то, что было написано в пергаменте, однако этого времени у него не оказалось, что выяснилось уже через минуту. Пелисье услышал какой-то шум и увидел, что из-за аккуратно подстриженных деревьев и купированных кустов рододендронов к нему направляется отряд из нескольких римских солдат. Во главе с высоченным молодцом в ярко-алом плаще, наброшенном на левое плечо, и в зашнурованной до колен обуви с толстенной подошвой. На нагруднике панциря свирепо скалились львы. Шлем сверкал, качались орлиные перья, а взгляд обращенных к Пелисье изжелта-серых глаз был строг не менее, чем короткие слова:

– Следуй за нами!

– Я прошу прощения, но куда и зачем я должен идти? – пробормотал Пелисье, но никто не стал давать ему прощения. По отмашке декуриона его взгромоздили на коня и повели животное под уздцы. Пелисье, ведомый таким замечательным образом и в относительном комфорте, несколько приосанился, подумав: «А что? Собственно, я и сам хотел попасть на эту виллу. А эти молодцы приведут меня к хозяину этого прекрасного сада, роскошных цветников и особняка, который я вижу там, в глубине…»

Дорога повернула в гору. Пелисье увидел перед собой прекрасный садово-парковый ансамбль со всеми характерными особенностями римского загородного строительства: беломраморными фонтанами, уставленными копиями греческих статуй, водяными каскадами, с перголами – аллеями, крытыми целым пологом вьющихся растений. Сады располагались поярусно и соединялись между собой лестницами и пандусами, выстроенными с истинно римским великолепием.

До самой виллы, белеющей в глубине садов, не дошли и свернули в боковую аллею, ведущую вдоль искусственного канала. Солдаты завели Пелисье в один из внутренних двориков и, довольно бесцеремонно стащив с лошади, ввели в двери арочного типа, богато инкрустированные золотом. Пелисье оказался в так называемом виридариуме – модном в то время среди римлян саду вечнозеленых растений под открытым небом, который часто использовали для вечерних пиршеств на вольном воздухе. Здесь за богато уставленными столами возлежали около двух десятков римлян обоего пола. Судя по обилию кубков, красным лицам и вольным позам пирующих, пиршество было в самом разгаре. Толстый римлянин с коротким носом, золотым обручем на плешивой голове, в ярко-красной греческой хламиде с застежкой у горла возлежал во главе стола. По всему было видно, что хозяин тут он. У ног его возлежал какой-то тощий тип, густо перемазанный соусом. На типе сидела голая танцовщица, обвешанная браслетами и цепочками, и играла амулетом на груди хозяина. Последний жевал жаркое, время от времени запивая трапезу вином из тяжелой, осыпанной лепестками роз чаши. Гости нестройно гомонили какую-то застольную песню.

– Тихо! – подняв руку с зажатым в ней куском ароматного мяса со специями, провозгласил хозяин. – Ты прибыл из Египта? – вопросил он Пелисье.

– Вообще-то я был в Египте, но… – проговорил Пелисье, однако его немедленно перебил начальник отряда солдат, приведших путешественника в виридариум:

– Благородный Валерий, вот что мы нашли при нем. Этот пергамент подтверждает, что перед нами тот самый человек, которого мы ждем для продолжения твоего спора с твоим дорогим гостем.

И он подал Валерию кусок пергамента, который тщился, но так и не успел прочесть Пелисье после гибели настоящего обладателя документа.

Публий Валерий Гарб, таково было имя достойного патриция, возглавлявшего пир и украшавшего его своей упитанной особой, был красив, умен и обладал видением и мышлением выдающегося государственного деятеля. Единственным недостатком Публия Валерия следовало признать только его чрезмерную скромность, которая единственно не давала ему причислить себя к богам. Впрочем, еще одним минусом благородного хозяина виллы следовало признать то, что красивым он казался только самым пьяным и щедро оплаченным танцовщицам, которых он волок в свою опочивальню, умным его почитал только один человек – это сам Публий Валерий Гарб. Что же касается государственного мышления, то император Тиберий (которого Валерий полагал своим близким другом), назначая Гарба прокуратором Иудеи, сказал: «Тамошние мудрецы считают себя самыми умными. Посмотрим, сумеют ли они убедить в этом самого тупоумного из моих подданных!.. Dixi!» Так Публий Валерий Гарб, прокуратор Иудеи, получил щедрую добавку к своему и без того пышному имени и теперь звался Публий Валерий Гарб Тардус, или Публий Валерий Гарб Тупоумный.