Войны былинных лет - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Леженда cтр.№ 32

Заговоренная скалка была заткнута у Ильи за расшитый железными бляхами ратный пояс.

Навьи колобки приближались, издавая кроме шуршания еще и зловещее чавканье. Стало быть, предвкушали обильную трапезу. Что ж, Муромца им, пожалуй, надолго хватит, может, и до самой весны.

Быстренько взвесив все за и против, Степан вернул меч обратно в ножны, и, отобрав у трясущегося Ильи булатное копье, подбросил его в руке, удовлетворенно кивнул и ловко насадил на древко первого же выпрыгнувшего из полутьмы мохнатого колобка.

— Муромец, читай заклинание!

Илья выхватил из-за пояса волшебную скалку и дурным голосом пропел:

— Ой ты, Гамаюн, птица ве-е-е-е-щая…

В голове у бедняги от страха, как видно, все окончательно перепуталось.

— Птица ве-э-э-э-щая… — фальшиво тянул богатырь, — Гамаюнушка-а-а-а…

Такого концерта Навьи колобки явно не ожидали. Сбившись в плотную кучу посередине Ерихонской Трубы, они с интересом уставились на Муромца, блестя узкими красными глазищами.

— Илья, продолжай! — прошептал Колупаев, занеся над головой булатное копье.

— Из-за терема, из-за красного, — продолжал свой ужасный концерт Муромец, — вышла девица, аки ягодка. Люб ей молодец, сокол доблестный, сокол доблестный Илья Муромец.

— Что?!! — подпрыгнул на месте Степан.

Навьи же колобки с большим интересом слушали песню.

— Но не ведает, ведь не ведает, — сочинял на ходу незадачливый певец, — красна девица, что кручинушка сердце воина Ильи Муромца истерзала, просто мочи нет…

И, выронив заговоренную скалку, огромный богатырь горько зарыдал. Колупаеву сделалось плохо. Вся Ерихонская Труба была битком набита внимательно слушавшими жалостливую песню лохматыми колобками. Пасти у колобков были слегка приоткрыты, немигающие красные глаза жутко сверкали в полутьме, не суля русичам ничего хорошего.

Кузнец резко обернулся к своему ненормальному спутнику:

— Илья, ты в своем уме? Немедленно подбери скалку!

Но Муромец его не слышал, стоял, размазывая по лицу скупые богатырские слезы. Эко красавца развезло, видать, и впрямь Кимку полюбил, дурья башка.

Степан отчетливо понял, что до Средиземья им не добраться. Было обидно умирать на полпути к столь желанной цели. Отбиться одним только булатным копьем от целой стаи навьих отродий было решительно невозможно.

Но Навьи колобки не спешили нападать.

Степан даже решил, что Илья их своим пением загипнотизировал либо вогнал в глубочайший ступор.

Кто знает, может, колобки с рождения обладали тонким музыкальным слухом?

Не ожидая ничего хорошего, Колупаев попятился к выходу из Ерихонской Трубы. В этот самый момент один из жутких кругляшей мигнул, колобки тут же пришли в движение, построились в две шеренги и, аккуратно обогнув застывших русичей, канули за их спинами в клубящемся холодном тумане.

— Ну и что это было? — Кузнец с отвращением снял с копья дохлого зубастого кругляша.

— Я разрыдался, — все еще всхлипывая, пояснил Муромец.

— Да я не об этом, — поморщился Колупаев. — Тоже мне, подвиг — сопли распустить. Ладно, идем, а то еще, чего доброго, вертун начнет вращаться.

Представив сие, Муромец ойкнул и потрусил поперед друга.

Русичи благополучно пролезли между огромными лопастями и, свернув налево, потопали по усыпанному осенними листьями узкому коридору.

— Может, следовало свернуть направо? — пробурчал Илья, утирая красный нос.

— Тот проход был слишком чистый, — покачал головой Степан. — А этот явно куда-то да ведет. Гляди, сколько листьев нанесло.

Пол под ногами завибрировал, протяжный гул нарастал с каждой минутой. Ерихонская Труба вновь ожила, погнав из себя теплый сухой воздух.

— Вовремя мы проскочили, — с облегчением вздохнул кузнец, на всякий случай держа булатное копье наготове.

Здесь везде чувствовалась бурная деятельность Навьих колобков. Стоял характерный запах мокрой шерсти. То тут, то там попадались пустые плетеные гнезда да обглоданные кости непонятного происхождения.

— Наверно, колобки неспроста тут обитают, — предположил Колупаев. — Что, ежели они охраняют проход от незваных гостей? Знать бы еще, в какие земли ведут прочие Трубы.

Незваных гостей, судя по грудам обглоданных косточек, в обилии хрустящих под ногами, было превеликое множество, причем, скорее всего, с обеих сторон. Но кое-кому удавалось проскочить. Недаром на Руси частенько можно было встретить странствующих эльфов да прочих странных выходцев из непонятного Средиземья.

Что ж, Навьи колобки явно тут не голодали, было ясно, что когда-нибудь они наверняка попробуют вновь осадить Русь. Вот как устроят у себя в Трубах очередной демографический взрыв… Хорошо еще, ежели к тому времени Муромец от какого-нибудь страха великого не помрет или, того хуже, не дай Велес, складно петь научится. Вот тогда-то уж точно пропадет без Ильи Русь-матушка. Хотя говорить об этом глупой орясине, конечно же, не следовало. А то возомнит о себе невесть что.

— Степан, гляди, вроде как просвет какой!

Колупаев поглядел.

Далеко впереди серел круглый проход в неизведанные земли.

— Ну, ни пера ни пуха, — прошептал кузнец и, не найдя поблизости дерева, три раза постучал по лбу озадаченного Муромца.

— Ну и задание, чтоб мне луснуть! — выругался Нетудыбаба, ведя маленький отряд удалых казаков неприветливым заснеженным лесом.

— Эй, атаман, — выкрикнул сзади Панас Сивоконь, — расскажи о поручении, чего тебе стоит?

— Пока не доберемся до нужного места, ни лешего не скажу, таков приказ! — на ходу огрызнулся атаман, придерживая бряцающую при каждом шаге саблю. — Гетман строго мне наказал, так что не канючьте, тут уже недалеко осталось.

Казаки переглянулись, но доставать Нетудыбабу больше не рискнули. Мыкола мужик горячий, чего доброго саблей в сердцах рубанет. Хорошо еще, ежели плашмя, а то может и оселедец оттяпать, то-то потом позору будет. Весь казацкий кош будет с такого воина смеяться.

Проходя у границы родного удела, казаки внезапно наткнулись на сгоревший хутор. Перво-наперво они заметили медленно поднимающийся в небо столб темного дыма, ну а затем услышали грустную пьяную песню.

— Ой, спалили наши хаты… — неслось над спящим зимним лесом, — деж мы будем ночеваты?

— Чем глотки пьяные драть, лучше бы дома сгоревшие восстановили, — проворчал Нетудыбаба, решив заглянуть в сгоревшее селение.

Краинский приграничный хутор и впрямь недавно полыхал аки масляный факел. Вместо аккуратных беленых мазанок на черной земле тлели обугленные головешки.

Все население хутора в количестве десятка человек сидело на заснеженном пригорке и вовсю заливалось, распив невесть как уцелевший в пожаре бочонок крепкой горилки.