Сладкая мука любви - читать онлайн книгу. Автор: Джил Грегори cтр.№ 38

– А вот это не так, парень! Если бы нашелся человек, который видел все своими глазами, тогда другое дело. А так любой мог застрелить Бо и подбросить повязку, чтобы подозрение пало на хозяина ранчо, где совершено преступление. Достаточно того, что это случилось на землях Маллоев, чтобы предположить, что он – убийца, из-за вашей чертовой вражды.

– Он и есть убийца, кто же еще? У Бо не было врагов, кроме него. Все это знают, и ты тоже, шериф!

Последовало короткое молчание.

– Я делаю все, что могу, чтобы раскрыть это преступление, – наконец сказал Гилл. – Очень может быть, что вскоре Маллой окажется за решеткой. Устраивает тебя это?

– Нет! Меня устроит, если он будет арестован немедленно!

Лицо шерифа окаменело.

– А теперь выслушай меня, парень, выслушай и запомни. Никто в долине – ни ты, ни твой отец – не будет командовать мной и диктовать свои условия. Я ношу звезду шерифа, и я решаю, кого арестовать и когда. Когда появятся неопровержимые улики, арест будет произведен, а дело передано в суд.

– Тогда Маллой, вероятно, подкупит судью, – мрачно бросил Такер и вышел, не дожидаясь ответа.

Он с ходу пустил лошадь в галоп и нахлестывал всю дорогу до «Кленов», не находя выхода ярости, клокотавшей в груди. На ранчо он немедленно присоединился к другим ковбоям и работал, стиснув зубы, до самого вечера. От обеда он отказался и не ушел домой до тех пор, пока наступившие сумерки не положили конец его занятию. Он был измучен до предела, но, оставшись наедине с отцом за ужином, ни словом не обмолвился о том, что узнал в этот день.

А что еще ему оставалось? Скажи он хоть слово про желтую повязку, отец наверняка придет в не меньшую ярость и кинется к шерифу за объяснениями, а то и попросту пристрелит Уина Маллоя. Как одно, так и другое могло закончиться для него плачевно. Каждое новое потрясение способно убить старика, особенно в эти жаркие, душные дни.

Поэтому Такер промолчал. Он решил дать шерифу еще несколько дней. А потом…

Если ничего не будет сделано, он возьмет правосудие в свои руки.

Шорти Браун круто осадил лошадь у самых ступеней, подняв клуб пыли. Ред Петерсон последовал его примеру.

– Хозяин! – крикнул первый из ковбоев, привставая на стременах, чтобы заглянуть в раскрытое окно. – Беда, хозяин! Скорее!

Уин Маллой наслаждался утренним кофе и сигарой. Он, Эмма и Дерек были заняты оживленной беседой. Отец и дочь вскочили.

– Теперь еще что? – отрывисто спросил Уин, ни к кому конкретно не обращаясь, и зашагал к двери.

Эмма с забившимся сердцем бросилась на веранду, забыв о Дереке. Тот, аккуратно потушив свою сигару, последовал за ней.

– Скот отравлен! – взахлеб рассказывали Шорти и Ред. – Голов пятьдесят валяются дохлые на нижнем пастбище, еще десять вот-вот свалятся!

– На сей раз эти негодяи зашли чересчур далеко! – процедил Маллой, поворачивая к конюшне. – Что ж, мерзавцы, хотите войны – вы ее получите, клянусь Богом!

– Я могу помочь, папа? – крикнула вслед Эмма, у которой мороз пробежал по коже от этих слов.

– Только тем, что не станешь вмешиваться. Займи мистера Карлтона. Прости, дорогая, но это будет мерзко, по-настоящему мерзко, и мне совсем не хочется, чтобы ты была свидетелем. Они еще пожалеют, что развязали войну. Мы им воздадим сторицей!

Он ушел, а Эмма осталась стоять, глядя вслед. Ей было плохо, пожалуй, как никогда. Отравить скот соседа на Западе было все равно что официально объявить ему войну. Открытую войну с кровопролитием и жертвами. Девушка слышала про такое, но не чаяла оказаться в центре подобных событий.

Внезапно перед ней возник образ Такера, и ноги подкосились. Эмма рухнула в ближайшее плетеное кресло, оледенев от страха. Не страха перед ним. Страха за него.

Такер!

Все то время, что прошло со Дня независимости, она только и делала, что боролась с мыслями о нем. В тот вечер она поняла, что не зря берегла в душе воспоминания о прошлом, что в них не было ни капли самообмана. Объятия и поцелуи Такера перевернули все с ног на голову, заставили ее забыть не только про Дерека, но и про саму кровную вражду. Ее система ценностей рухнула, привычные понятия смешались.

Зато теперь она знала, что существует истинная близость, отчаянное и яростное слияние тел и душ, возможное, должно быть, лишь однажды в жизни, лишь с одним мужчиной…

– Лично я, – послышался голос Дерека, возвращая ее к действительности, – предпочитаю более цивилизованные методы конкуренции. Я имею в виду те, что приняты в финансовых кругах Филадельфии. Они по-своему жестоки, но исключают кровопролитие.

– Господи, Дерек! Замолчи! – воскликнула Эмма. Она была сыта по горло бесконечной критикой жизни на Западе. Дерек уставился на нее с удивлением. Не замечая этого, девушка побежала на конюшню. Оставаться в стороне и мучиться неопределенностью было не в ее характере.

Спустя некоторое время она смотрела с седла на раздутые трупы животных у реки.

Кто мог сделать это? Только не Такер, с уверенностью ответила Эмма себе самой, вспоминая множество сцен, которые не вязались с тем, что она теперь видела. Человек не может быть отчасти жестоким и подлым, отчасти открытым и великодушным. Такер не раз приходил ей на помощь: в день, когда в нее стреляли, в банке во время ограбления, по дороге на ранчо, когда ей сделалось дурно. Еще школьником он вступился за беднягу Харви Уэллса. При всей своей внешней грубости и свирепости Такер не был жесток.

Он попросту не мог отравить животных, чтобы досадить врагу.

Зато это вполне мог сделать его отец. И это, без сомнения, было первым, что предположил Уин Маллой.

Вот почему девушку ничуть не удивил план военной кампании, предложенный отцом за ужином. Для начала он приказал ей не отлучаться далеко от дома. Верховые прогулки за пределы ранчо отменялись «вплоть до дальнейших распоряжений».

– Однако, папа! – запротестовала Эмма, расстроенная как за себя, так и за Энджел. – Я все-таки женщина! Не станут же в меня стрелять!

И прикусила язык, вспомнив, что такое уже случилось однажды. Она утаила неприятное происшествие от отца, не желая его тревожить.

Уин тем временем продолжал, не обратив внимания на ее внезапное молчание.

– Нельзя сказать с уверенностью, дорогая. Береженого Бог бережет. Итак, решено. Теперь другое – и не спорь, прошу тебя. Не могу же я в одно и то же время воевать с Гарретсонами и с тобой!

– Тебе не нужно воевать со мной, папа. Я на твоей стороне. Чем могу, помогу тебе.

Уин кивнул, одобрительно улыбнувшись. Однако суровое, упрямое выражение лица тотчас снова вернулось.

– Доченька, я настаиваю, чтобы ты не ездила в город в одиночку до тех пор, пока не кончится заваруха. Более того, если по какой-то причине нужно будет покинуть пределы ранчо (помни, что о верховых прогулках и речи не идет), бери с собой одного из наших людей – любого. И чтобы ружье всегда было у него под рукой.