Дальше фронта - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 22

Ловко выйдя из ни к чему не обязывающего разговора с соседями по столику, вернувшись и снова включив мониторы, Игорь Викторович понял, что дал маху. Подвели его аналитические способности. Комната Бубнова была пуста. И комната Ляхова, куда немедленно заглянул Чекменев, тоже. Последней надеждой оставалась постель Майи, но и в ней обитателей не прибавилось.

Вот, значит, как. Вряд ли, конечно, наши доктора такие конспираторы, что специально вышли из наблюдаемой зоны. Решили просто прогуляться перед сном, покурить на свежем воздухе. Может быть, еще и в общий зал вернутся, только вот о чем они успеют переговорить наедине при первой, после долгой разлуки, встрече, навсегда останется для Чекменева тайной.

Тайной возможно, и даже почти наверняка, не представляющей чрезвычайного интереса для государственной безопасности, но тем не менее…

Люди в таких случаях обычно говорят интересные вещи. Особенно такие люди, причастные сразу к двум тайнам, одна из которых хотя бы понятная, вторая же находится за пределами рациональности и здравого смысла. Что, если сговорятся они о чем-то, понятном только им двоим, и сумеют использовать «это» в собственных интересах, причем таким образом, что все остальные вообще ничего не поймут или спохватятся слишком поздно.

«Да нет, это уже полная ерунда, – одернул сам себя Чекменев. – Ничего такое просто невозможно, ведь вся материально-техническая база управления процессами – что одним, что другим – находится под строгим и полным контролем, как и профессор Маштаков, генератор идей и руководитель проекта. Уж он-то на самостоятельные игры не способен по определению, поскольку до сих пор находится хотя и в привилегированном, но все-таки заключении».

Одним словом, причиной тревог генерала было элементарное неудовлетворенное любопытство, смешанное с ревностью. Прямо-таки подростковое чувство. Вот, мол, приятели что-то такое знают интересное, шушукаются друг с другом, а при моем появлении замолкают.

Невыносимо!

А Ляхов с Бубновым на самом деле просто решили прогуляться. Пить не хотелось, сидеть в накуренной комнате – тоже, погода же за окнами стояла вполне подходящая. В меру свежо, но не холодно, безветренно, только легкий туман повис между кустами и деревьями, отчего лунный диск на темном небе выглядит мутным, расплывчатым пятном. Максим рассказывал Ляхову о собственном общении с покойниками: как оно случилось и что из этого вышло.

– Да что это мы все «покойники» да «мертвецы»? Словно бабки на завалинке. А мы все же люди ученые, соответствующую терминологию должны использовать. Вот хотя бы – некробионты, и звучит красиво, и суть явления выражает, – предложил Вадим.

На том и согласились.

– И ничего мы так и не установили, – продолжал Бубнов, – хотя патологоанатомы доставшиеся нам объекты до клеточного уровня разобрали. Не установлена даже причина стремительного распада тканей вторично убитых некробионтов. Отсутствует в природе такой механизм, да и только…

– В природе он как раз присутствует, раз мы его можем наблюдать и даже пытаться изучать, – снова уточнил Ляхов. – Я над этим делом подольше вашего размышлял и непосредственно с самим артефактом вел продолжительные беседы. Хотя и не имел возможности проводить инструментальные исследования. Да это и ни к чему, как ваш пример показал. Это то же самое, что с помощью газоанализатора пытаться химический состав души выяснить. А я по старинке, исключительно эмпирически, как древние мудрецы.

Тут ведь какая штука получается. Скорее всего, это самое ураганное гниение происходит из-за каких-то, не известных нам свойств времени. Вот этого самого, расширенного. В его пределах некробионт подчиняется другим физическим законам – что очевидно, раз он в состоянии двигаться, питаться, проявлять все признаки психической деятельности и мышления.

Следовательно, в собственной системе координат он живет. Приложив же к нему механическую силу посредством пули, саперной лопатки или дубины, мы хоть и непонятным образом, но разрушаем некоторую тонкую структуру, обеспечивающую эту самую псевдожизнь. Структуру второго, если так можно выразиться, уровня, потому что разрушение первого уже вызвало его физическую смерть в «нашем» мире… И он мгновенно биохимически переходит в состояние, соответствующее временному интервалу от первой до второй смерти…

– Отсюда можно предположить, – подхватил его мысль Бубнов, – что вполне может существовать и третий, и последующие уровни, куда некробионт переходит уже после разрушения остатков белковой структуры? И где-то еще глубже, по боковой оси, продолжает существовать в виде скелета, а потом и некой энергетической конструкции…

– Отчего бы и нет? – легко согласился Ляхов. – Тем более что подобные предположения неоднократно выдвигались всевозможными эзотериками, и в принципе понятие «нирваны» лежит в этой же плоскости.

– Только вот мы в своем нынешнем облике удостовериться в этом не можем. Как, к примеру, невозможно наглядно представить мир четырех и более измерений.

– Четырех – еще можно. У некоторых фантастов получается вполне убедительно. А про пятое уже и не пытаются. Тоже полная аналогия с нашим случаем – мир некробионтов мы еще можем наблюдать и как-то пытаться с ним взаимодействовать, а дальше… – Вадим сокрушенно развел руками.

Но Максим полет своего воображения остановить не мог.

– А мне кажется, все не так безнадежно. Раз ты наладил какой-никакой контакт с этим капитаном Шлиманом, который вдобавок человек ученый, так можно, наверное, заглянуть в следующие измерения через его посредничество.

Ляхов не сдержал саркастической усмешки, которую Максим, впрочем, в темноте не заметил.

– Постараюсь предоставить тебе такую возможность. Это ж ты с моих слов вообразил, что он в целом такой же человек, как мы… Ну, мало что мертвый. Я и сам поначалу так думал, когда контакт налаживал. А тут принципиально другое. Его психика каким-то тоненьким-тоненьким краешком с нашей взаимодействует, да и то за счет того, что Шлиман – ученый, и вдобавок просто очень хорошо представляет, помнит, как себя следует вести в роли живого.

Именно в роли, это, совсем как в театре, талантливый артист может крайне убедительно представлять Сократа, Нерона, кого-нибудь там еще, а ты смотришь, веришь, «над вымыслом слезами обливаешься». А спектакль заканчивается – и все. Дураком будет тот, кто, поймав его после спектакля, захочет выяснить, что там дальше происходило, после точки, которой заканчивается диалог «Пир» или «Тимей»…

– Печально, если так, – расстроился Максим. – Но я все-таки надеюсь, что мне удастся еще раз попасть на ту сторону и попытаться…

– Ты надеешься, что, а я, наоборот, боюсь, что сделать это непременно придется, и в самом ближайшем будущем…

– Действительно боишься? – удивился Бубнов. Моментами он проявлял удивительную нечувствительность к стилистическим фигурам речи.

– Нет, не боюсь, конечно, в общепринятом смысле этого слова, просто хочу сказать, что, независимо от нашего желания нас просто заставят этим заниматься. Вот и надо к такому заданию начинать готовиться прямо сейчас, продумать, какое нам оборудование потребуется, какие штаты… Верископ, например, можно ли будет там использовать? А если да, то как…