Бои местного значения - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 88

Можно подумать, что тысячи сотрудников соответствующих служб более всего на свете озабочены, чтобы простой советский гражданин, упаси бог, не узнал точное расстояние от Белорусского вокзала до Красной площади или под каким углом расходятся улица Горького и Неглинная.

— Вот и пожалуйста, — закончив труды, поднял Валентин голову от исчерченной красными линиями карты. — Последние пять часов наш «друг» маневрировал в этом квадрате. — Лихарев накрыл ладонью пространство между Колхозной площадью, Курским вокзалом и Ильинкой. — Район обширный, но показателен сам факт. Теперь давайте думать вместе. Почему именно здесь, какие объекты привлекают его внимание?

Буданцева гораздо больше интересовал сейчас сам метод поиска, нежели местонахождение Шестакова. Нет, оно, конечно, тоже, но особенно способы пеленгации. Он представлял физический смысл явления, знал, что радиопеленгация применялась еще в мировую войну, и все это время пытался догадаться, что в данном случае играет роль излучателя.

Нельзя же вообразить, что нарком таскает за плечами постоянно включенную радиостанцию. Так он и спросил.

— Об этом мы еще поговорим, Иван Афанасьевич, и даже обязательно. Но не сейчас. Времени у нас нет совершенно. Где гарантии, что нарком вновь не вскочит в автомобиль или поезд — и адью! Дальность у моего прибора — тридцать километров максимум.

Лихарев понимал, что долго морочить голову такому умному человеку, как Буданцев, ему не удастся. Другое дело, что выводы, к которым может прийти сыщик, будут самыми фантастическими, никакого отношения к реальности не имеющими, но тем хуже. Последствия его размышлений тоже могут быть непредсказуемыми. И, значит, придется от него или избавляться, или — завербовать.

Под какой легендой — тоже придется подумать. Буданцев ему нравился, и, если все пройдет благополучно, помощник из него выйдет хоть куда. А если еще вкупе с Шестаковым… Очень интересные вырисовываются перспективы.

— А что касается вопроса, что и где нарком делает, — ответил Буданцев, — не вижу ничего странного. Варианты, конечно, могут быть разные, но в указанном квадрате располагаются и его квартира, и наркомат. С большой вероятностью можно предположить, что ему очень нужно что-то именно там. Ваши приборы в состоянии сузить район поиска?

— Хочу на это надеяться. Поэтому сейчас мы сделаем вот что… — Лихарев импровизировал на ходу. — Людей у меня чертовски мало, и пеленгатор только один. Но мы попробуем заставить НКВД поработать на нас втемную. И, если повезет, покончим сегодня с этим делом.

— Фу, слава богу, — с облегчением выдохнул Власьев, — как я устал с этими типами выкобениваться. Прямо язык поломал. Думал, легче будет…

— Аврелия помните, который философ и император? Что-то он говорил подходящее к нашему случаю. За точность не ручаюсь, но кажется так: «Приспосабливайся к обстоятельствам, выпавшим на твою долю. И от всего сердца люби людей, с которыми тебе суждено жить». Вот из этого и исходите, Николай Александрович. А сейчас какие у нас планы?

Власьев остановился и развел руками.

— У нас в Корпусе Аврелиев не изучали, но мысль верная. В первой своей части. Что же до второй… Не обессудьте…

— Да не стойте вы, не стойте, здесь главное — в потоке движения держаться, не выделяясь из народа. А если что — помню, мне один вольнодумный гэпэушник еще тогда говорил, — Шестаков махнул рукой, обозначая вегетарианские времена раннего Ягоды, — если бы люди умные были, когда их на улице арестовывать станут, первое дело — вырываться, орать погромче, что угодно, да хоть — «караул, грабят», и в девяноста случаях из ста сотрудники растеряются и оставят вас в покое. В данный момент, конечно. Ну а дальше от вас зависит — как сумеете.

— Значит, и среди них нормальные люди бывают? — словно бы удивился Власьев. — В том смысле, что раз он вам это говорил, то больше арестуемым сочувствовал, чем своим коллегам?

— Как и в любых кругах общества. Патологические типы всегда составляют меньшинство. Остальные просто делают дело, к которому их приставили. Невзирая на собственные убеждения.

— Да уж… — не то согласился, не то выразил некоторое сомнение Власьев. — Так, а все же, сейчас-то куда?

— Вы есть хотите? — вдруг спросил Шестаков, и Власьев только тут вспомнил, что пресловутая маковая росинка была у него во рту как раз сутки назад. До этого мысль о столь простой и насущной вещи в голову ему не приходила. Что и неудивительно. — Тогда предлагаю найти совершенно невыразительную забегаловку, типа привокзальной извозчичьей чайной, чтобы абсолютно внимания не привлекать, перекусить как следует, а с наступлением темноты…

Темнота наступила, как и положено в середине января, около пяти часов пополудни. К этому времени друзья, чтобы не примелькаться, перебрались уже в третье заведение, постепенно смещаясь к центру города.

В одной столовой они выпили по соточке водки и закусили щами с куском сомнительного происхождения мяса, потом, прогулявшись по крепчающему морозу, на углу Самотечной и Цветного бульвара под следующую сотку побаловались «бигосом», состоящим из тушеной капусты с мелко накрошенной картошки с салом. Невзирая на голод, Шестаков жевал эти общепитовские изыски без энтузиазма.

И уже когда они вышли к Неглинной, Власьев позволил себе наконец спросить (а до тех пор воздерживался, пока не разморило):

— Ночевать-то где будем, вам, Гриша, известно или к ворам на поклон пойдем?

— Обязательно и всенепременно знаю. Только еще час-другой по улицам побродить придется и в магазин зайти, поскольку смертельно мне кофе захотелось, хорошего сыра и коньяка. Ничего нет лучше перед сном. И папирос приличных.

Сказал и опять привычно удивился сказанному. Как раз таких вкусов у него никогда и не было. На ночь он обычно пил крепкий чай с тремя ложками сахара на стакан, а есть так и вообще не имел по вечерам привычки. Но Власьев его поддержал, заметив только, что подобный ужин требует и соответствующего места. Не в подворотне же и не в заезжем дворе для колхозных крестьян при Центральном рынке «мокко» с армянским коньячком баловаться.

— За это — прошу не беспокоиться, ваше высокоблагородие… — последние слова он произнес неожиданно громко и увидел, как вздрогнул и ускорил шаг случайно оказавшийся рядом совслужащий.

Денег у них с собой было около пяти тысяч рублей, считая те, что прихватили в кассе гостиницы. По здешнему времени — на пару месяцев очень приличной жизни, а если исходить из того, что либо удастся задуманное, либо все равно пропадать, так просто очень много. Невпроворот.

Для удовлетворения заявленных потребностей за-шли они не в обычный районный гастроном, возле которого, как всегда и везде, тянулась по тротуару длинная очередь утомленных всем на свете людей, озабоченных скромной надеждой купить на свои жалкие деньги хоть ливерной колбасы, а в совершенно свободный от покупателей, сверкающий зеркальными витринами коммерческий магазин.