Бульдоги под ковром - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 72

– Не наигрались еще с судьбами людскими? Все вам мало? Так лучше сразу поставить на всем точку… – На его ладони блеснул золотой портсигар Ирины.

Раньше других поняв, что это может означать, Ирина подалась вперед, будто в попытке остановить, да так и замерла.

– Включу сейчас, и вышибет нас куда-нибудь в палеозой, там и экспериментируйте…

Элементарная ошибка произошла в мозгу Левашова. По-научному выражаясь – дистресс. От невозможности найти компромисс между «личным и общественным», между старой дружбой, судьбой компании и судьбой «мировой революции»…

Одно движение пальца, и…

Спас положение Шульгин. В который уже раз. Да никто другой и не смог бы ничего сделать. Это как с самоубийцей, балансирующим на карнизе небоскреба. Одно неосторожное слово, резкий жест спасателей – и все!

Сильвия была слишком далеко, Ирина – прямо у него перед глазами, но даже намек с ее стороны на попытку помешать мог вызвать непроизвольную реакцию Левашова. А Шульгин успел. Как и тогда, с пришельцами в Москве. Никто ничего не понял, только Олег с недоумением уставился на свою пустую ладонь, с которой внезапно и бесследно испарился роковой пульт.

– Знаешь, Олег, – совершенно невинным тоном сказал Сашка, едва заметно улыбаясь, – а я ведь знаю приемлемый выход…

Все уже давно привыкли к его фокусам, но сейчас даже Новиков выглядел удивленным. Правда, удивило его не то, как Шульгин сумел изъять опасную игрушку, а то, что с сигареты, которую он манерно, двумя пальцами поднес к губам, в процессе акции не свалился довольно длинный столбик белого пепла!

Левашов перевел взгляд со своей ладони на Сашкины руки, одну – с сигаретой, другую – спокойно лежащую на льдисто поблескивающей крахмальной скатерти. И неожиданно рассмеялся, не совсем, впрочем, нормально, с каким-то повизгиванием. Но кризис, судя по всему, у него миновал.

Берестин сунул в опустевшую ладонь Олега фужер. Тот машинальным движением сжал пальцы, еще раз посмотрел на свою руку, будто по-прежнему недоумевая по поводу случившегося, залпом выпил, не поняв даже, что именно, после короткого размышления переломил нервным движением длинную хрустальную ножку, обломки положил на тарелку.

– Что ты сказал? Какой выход?

Все дружно сделали вид, что ничего не произошло, что застольная беседа продолжается без короткого перерыва, чуть не поставившего крест на всех их надеждах и планах.

– Да совершенно простой, оттого и гениальный. Ты уверен, что большевики правы, народ за них, миллионы мужиков и пролетариев переполнены энтузиазмом. «Не спи, вставай, кудрявая…» – напел он несколько фраз из соответствующего марша. – О'кей! Мы… – Шульгин округлым жестом обвел салон, причем сделал это так виртуозно, что как бы отсек от круга единомышленников Сильвию, Ирину и Ларису, не желая брать на себя ответственность за их политическую позицию. – Мы убеждены в противоположном: как раз подлинный народ означенных большевиков хотел бы видеть в гробу, но в этом желании или окончательно не разобрался, или надеется, что их скинут без его непосредственного участия. Вся беда в том, что когда разберется, будет… Вот я и предлагаю джентльменское пари. Я, Андрей и прочие желающие играют белыми. Как бы в шахматы.

Ты, хоть один, хоть со своими партнерами, – взгляд Шульгина мельком коснулся Ларисы и вновь уперся в глаза Левашова, – играй красными. Лично никто из нас в боях участвовать не будет, но имеет право оказывать любую помощь своим… фигурам. Техническую, финансовую, идейную. И ты, и мы играем в открытую, пользуемся на равных всеми возможностями «Валгаллы». Ограничение одно – не раскрывать планы соперников своим… подшефным… Ну и еще берем на себя обязательство максимальной гуманизации конфликта – соблюдение конвенций, недопущение массового террора и так далее.

Если ты действительно прав и сумеешь победить – виват! Начнешь строить «гуманный социализм»…

Лицо Шульгина вдруг приобрело задумчивое выражение. Он поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Через несколько секунд расплылся в улыбке:

– Во! Умозаключение. Если социализм, как говорил вождь, это учет, то гуманный социализм – это учет с человеческим лицом!

Все расхохотались от неожиданности.

– Нормально, – одобрил сентенцию Воронцов. – Развиваем дальше. Раз учет – ведущая государственная идея, то главу новой советской России следует именовать «Генеральный бухгалтер». Обещаю в случае твоей победы всячески способствовать в получении этого титула…

– В случае ИХ победы, – вступил со своей репликой Берестин, – нас скорее всего ждут Соловки…

– Но поскольку Олег наш друг и гуманист, то должен позволить на тех же Соловках и под тем же наименованием «СЛОН» создать в лагерных интерьерах этакий северный Лас-Вегас… Намного раньше настоящего. От туристов со всего мира отбоя не будет…

Начинался уже обыкновенный, традиционный треп, и на нем бы все и закончилось, потому что и у Новикова, и у Шульгина наготове были идеи в развитие уже сказанного, но помешала Сильвия, по англосаксонской своей природе не понимавшая славянского юмора.

– И чем же такая идея отличается от того, чем мы, аггры, здесь занимались? – спрошено было невинным, даже наивным тоном.

Эта «дочь Альбиона» с каждым днем все теснее вживалась в компанию и все больше интересовала Андрея. Как личность, разумеется, ни в каком другом смысле. Его всегда привлекали женщины, чей ум не уступал их же красоте. Сочетание, увы, крайне редкое, но если уж встречающееся, то дающее пищу глубоким психофилософским построениям. Вот и Сильвия: она не только изумительно быстро адаптировалась к совершенно новому кругу, она стала незаметно, но для психолога Новикова весьма отчетливо претендовать на лидерство в дамской его половине.

Словно новая жена в гареме со сложившейся иерархией.

«Ирина-то будет на моей стороне, – прикидывал Андрей, – тут все понятно, а Наташа с Ларисой пока сообразят, в чем дело, может оказаться поздно. Слава богу, что мы вырвались из изолятора Замка и Валгаллы. Там женское соперничество могло бы иметь разрушительный эффект. А на воле – пусть. Даже полезно – добавить перчику, чтобы не закисали».

Сильвия спросила и теперь ждала ответа, прищурив свои бирюзовые глаза, постукивая тонкими пальцами с припорошенными золотыми блестками ногтями по обтянутому палевой замшей брюк бедру.

Сегодня она напоминала средневекового пажа королевы – замшевым костюмом, падающими на плечи локонами, мягкими, выше колен, сапогами, а главное – выражением лица, вроде бы и, несомненно, женского, но с какими-то неуловимыми черточками искушенного в жизни юноши.

Новиков отметил еще и то, что свои ядовитые стрелы она пока что позволяет себе пускать в Сашку, других не задевает, наоборот, со всеми подчеркнуто деликатна и благожелательна.

– Да, конечно же, ничем! – Шульгин не стал убирать с лица веселость, удовольствие от приятной и остроумной беседы. – За маленьким пустячком. Мы у себя дома имеем право делать что нравится и никаких умозрительных теорий высшего порядка воплощать не собираемся. А так, посмотреть интересуемся, какая из сторон в той дурацкой войне действительно правее была. Ты «Двенадцать стульев» не читала скорее всего. Так там Остап, проигрывая, что сделал? Набрал полную горсть фигур и швырнул их в глаза партнеру… Вот и идейные отцы наши, Лукич и компания, свободные выборы проиграв, в Учредилку то есть, подобный финт и проделали. Что в таком случае беспристрастный судья сделать должен?