Бульдоги под ковром - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 56

А если бы даже и не нашлись? Что может быть приятнее – никуда не торопясь, пронежиться в постели до полудня, просыпаясь, слушать жесткий стук дождевых струй по металлу надстройки и их же мягкое шлепанье – по палубному настилу, и снова ненадолго засыпать, а потом, после обеда, устроиться в кресле с книгой или перед экраном видеомагнитофона и ждать общего ужина, придумывая попутно меню поэкзотичнее…

И этим же утром Антон получил ментаграмму с категорическим приказом приступить к реализации Инструкции немедленно.

…Только тихое попискивание компьютера нарушало глухую, давящую тишину, заполнившую бесконечные галереи библиотеки.

От мысли, что на многие километры во все стороны тянутся едва освещенные безлюдные анфилады комнат, до потолка уставленных миллионами и миллионами томов, анфилады, в которых неизвестно что в данное время происходит, становилось немного не по себе.

Причем такое напряжение и беспокойство Новиков ощущал здесь впервые. Ведь обычно библиотека ему нравилась именно тишиной, безлюдьем и рациональностью планировки.

Три центральные линии через каждые пятьдесят метров соединялись поперечными коридорами, как проспекты переулками, и внутри кварталов-блоков располагались обширные секции книгохранилища с дубовыми открытыми стеллажами в десять ярусов.

Для удобства посетителей в каждом зале имелись уютные выгородки-кабинеты с письменным столом, глубокими креслами, компьютерным терминалом, подключенным к генеральному каталогу, и даже раздаточным окном автоматической кухни-бара. Естественно, пол покрывали мягкие длинноворсные ковры, настольные лампы проливали на рабочее место свет регулируемого спектра и яркости, ароматизаторы-климатизаторы следили за температурой и качеством воздуха…

В отличие от описанной Борхесом Вавилонской библиотеки, здесь любую когда-либо изданную на Земле книгу можно было разыскать почти мгновенно, вынести ее текст на экран дисплея или затребовать оригинал. Две-три минуты ожидания, и с мелодичным гудочком в нише справа от кресла откидывается дверка – пожалуйста…

Конечно, можно ограничиться информацией, в каком секторе, зале и на каком стеллаже пребывает искомая книга, и отправиться за ней самостоятельно.

Для настоящего книголюба невозможно придумать более сильный наркотик, и Андрей, особенно поначалу, проводил в галереях библиотеки сутки напролет, выискивая в памяти какой-нибудь совершенно немыслимый раритет и немедленно убеждаясь, что да, наличествует, новехонький, словно вчера из типографии.

Но все равно присутствовал здесь элемент очередного фокуса Замка. Как, впрочем, и во всем остальном. Новиков даже не мог понять, существует ли библиотека объективно или она возникает в материальном виде, лишь когда кто-то собирается ею воспользоваться? И существует ли она вся целиком или только те ее секторы, которые нужны в данный момент? Однажды он попытался это выяснить экспериментально, и часа четыре все дальше и дальше углублялся в бесконечную перспективу залов, пока не понял бессмысленности своей затеи.

Свернув в боковой коридор, он из области русскоязычия попал в такую же точно анфиладу, заполненную бесчисленными томами на английском. Повернул наугад еще раз, прошел четыре перпендикулярных проходу блока, увидел экзотические, нечитаемые литеры. Может – хинди, а может – санскрит.

«На мотоцикле, что ли, поездить? – подумалось тогда ему. – И добраться однажды до области узелкового письма…»

И еще одно интересное открытие сделал Новиков – любая разыскиваемая книга обязательно оказывалась совсем рядом от того терминала, которым он в данный момент пользовался. В одном из смежных блоков. Такая демонстративная предупредительность библиотеки тоже раздражала. В очередной раз намекая на то, что его здесь дурачат.

…Работа близилась к финишу. Сегодня Андрей надеялся завершить комплектование судовой библиотеки. Теоретически возможно было перенести на «Валгаллу» содержимое книгохранилища полностью, но даже если отвлечься от реальной вместимости судна, девяносто процентов здешних фондов не потребуются на практике никому и никогда.

И, следуя заданной программе, компьютер отбирал лишь безусловно необходимую литературу на русском и английском, переводил содержание книг на специальные, форзейлианские, немыслимой емкости кристаллы, чтобы потом, на корабле, в случае необходимости вновь придать им первоначальный облик.

От мелькания по экрану бесконечных строчек с заглавиями сканированных книг Новиков смертельно устал, вернее – отупел. Вяло пережевывая бутерброд, он подумывал, что лучше: дождаться конца программы или плюнуть, разыскать Шульгина и вернуться «домой».

Настроение к ночи у него совсем испортилось. Такое ощущение, что он заболевает. Еще и симптомы не определились, а как-то нудно, словно бы поламывает, познабливает, и пища приобрела вкус старой ваты. Воздух в помещении неподвижный, а кажется, будто сквозит, мурашки по спине бегают, кожа на лице приобрела нездоровую чувствительность.

А теперь еще добавился смутный, беспричинный страх. Андрей знал, что при некоторых болезнях страх, тоска, депрессия – сопутствующие симптомы, но от такого знания легче не становилось. Все-таки, наверное, лучше ему уехать. В своей каюте, под теплым одеялом, да после чарки «Тройной перцовой» наверняка полегчает.

Прикрыв отказывающиеся читать слишком яркие строчки глаза, Новиков, на грани восприятия, уловил вдали посторонний звук. Равномерное потрескивание и поскрипывание, словно бы тяжелые шаги по рассохшемуся паркету.

Вначале ему подумалось, что это Шульгин, закончив свои дела в оружейной мастерской, сам догадался зайти сюда потрепаться или пригласить на вечернюю рюмку.

Но и темп шагов был совершенно не Сашкин – уж его-то походку он знал великолепно, и паркет в библиотеке лежал мертво, какие там скрипы…

И вдруг ему стало по-настоящему жутко. Как не было, пожалуй, никогда в жизни. Уже не мурашки – сильнейший ледяной озноб прокатился по телу, и спазм сжал горло. А с чего бы? Кроме Шульгина и Антона, в Замке не было и быть не могло ни единой души. Новиков прикусил губу и встал. Сделал шаг к арочному проему – чего уж проще, выйти и посмотреть. Но, несмотря на волевое усилие, страх не отпустил – совершенно детский страх, будто в пять лет очутился один в холодном и темном подвале.

А каково тут было Воронцову действительно одному в самый первый день?

За спиной часто запищал компьютер. Программа наконец закончилась. Машинально он взял из гнезда длинную и тяжелую, чуть теплую на ощупь кассету с кристаллами, сунул в карман. И на него обрушилась новая волна страха. В этом кармане он всегда носил пистолет. И секунду назад собирался его достать. А теперь его не было. Почти тут же он вспомнил, что утром надел кожаную куртку, а «вальтер» оставил в джинсовой…

«Надо бы, как на Валгалле, в кобуре носить…» – запоздало посетовал Новиков, не слишком понимая, чем бы ему сейчас помог пистолет. Но помог бы, нет – второй вопрос, сейчас же его вообще не было.

Сам себя презирая за омерзительную трусость, Андрей выглянул в коридор. Чтобы убедиться, что звук – а что это шаги, теперь не было сомнения, – имеет вполне рациональное объяснение.