— Ума не приложу, чем еще вам можно помочь, —
промолвил он. — Ведь вам приходится нелегко, не так ли?
Было в его голосе что-то такое, отчего глаза Лиз невольно
наполнились слезами. Она быстро отвернулась, чтобы взять себя в руки. До сих
пор, стоило кому-то пожалеть ее — пожалеть от всей души, — самообладание
начинало ей изменять.
— Просто разрешите Джеми навестить Питера, —
сказала она тихо. — Этого будет достаточно.
— Приводите мальчика, когда вам будет удобно, —
сказал Дик. — И его, и остальных. Они, наверное, тоже хотят повидать
брата.
Ему хотелось что-то сделать для этих детей, которые еще не
оправились от прошлой потери и чуть не столкнулись с новой. Теперь Дик лучше
понимал, кем был для них старший брат, занявший после гибели отца место главы
семейства. Или, точнее, ставшего в доме единственным мужчиной, потому что
главой семьи была, конечно, эта хрупкая рыжеволосая женщина.
— Мне кажется, девочкам это не обязательно, хотя они,
конечно, тоже хотели бы повидать Питера. Но если нельзя, они поймут. А для
Джеми это действительно важно.
— Тогда приводите его завтра.
— Спасибо, — с чувством сказала Лиз. Она была до
глубины души тронута словами доктора и не знала, как его благодарить.
Лиз вернулась к Питеру и сидела с ним до тех пор, пока он не
уснул. Потом она пошла в комнату для посетителей и, не раздеваясь, легла. Свет
она погасила, но когда в комнату заглянул Дик, Лиз еще не спала.
Прежде чем заговорить, Дик долго стоял в дверях, вглядываясь
в темноту. Наконец он спросил:
— Вы не спите, миссис Сазерленд?
— Зовите меня просто Лиз, — откликнулась
она. — Нет, я не сплю. А что, что-нибудь с Питером?! — В тревоге она
села на кровати, отбросив в сторону одеяло, которое ей принесла дежурная
сиделка.
— Нет-нет, не волнуйтесь. С ним все в порядке.
Извините, что побеспокоил… Лиз. Я хотел только убедиться, что с вами все в
порядке. Кстати, раз уж вы не спите, не хотите ли выпить чашечку чаю? —
Времени было начало первого, и Дик не рискнул предложить ей кофе. Сам он
практически жил на нем — на крепком кофе, сваренном по рецепту, который сообщил
ему когда-то коллега-врач, долго работавший в Уругвае. Без этого напитка, по
виду больше похожего на расплавленный асфальт, он вряд ли сумел бы выдержать
два дежурства подряд, но Лиз вовсе не обязательно было бодрствовать, когда
можно было спать.
— Вы нисколько меня не побеспокоили — я еще не спала. В
последнее время я вообще сплю мало, не то что… — Лиз не договорила, но Дик
понял, что она имеет в виду. — Да, я, пожалуй, выпила бы чаю или даже
бульона.
Автомат для продажи бульона, чая и других напитков стоял в
конце коридора, но когда Лиз, сунув ноги в кроссовки, направилась к нему. Дик
неожиданно остановил ее.
— Я мог бы заварить вам чаю у себя в кабинете, —
сказал он. — Получится намного ароматней, и сахару можете положить сколько
хотите.
Она улыбнулась и молча пошла за Диком в его кабинет. Там она
села в кресло и, пока Дик возился с чайником и заваркой в пакетиках, попыталась
привести в порядок прическу. Мятый спортивный костюм и растрепанные волосы
создавали у нее ощущение дискомфорта, но Дику, похоже, было совершенно все
равно, как она выглядит. Он и сам выглядел не лучшим образом, и если бы не
накрахмаленный светло-голубой костюм, вполне мог бы сойти за бродягу, ночующего
под мостом.
— На каком виде права вы специализируетесь, Лиз? —
спросил он, наливая ей чай, а себе — кофе.
— На семейном. В основном на разводах.
— Я сам в свое время столкнулся с этой проблемой.
К счастью, все кончилось достаточно быстро, так что услуги
адвоката не понадобились. — Он слегка нахмурился, и Лиз поняла, что,
несмотря на кажущееся безразличие, воспоминания были ему неприятны.
— Значит, вы разведены? — уточнила она, и Дик
кивнул. — А дети у вас есть?
— Нет. Нам было не до этого. Когда мы поженились, я был
ординатором, а моя жена — интерном в той же больнице. Мы оба обязаны были жить
при лечебном корпусе. Сами понимаете, это не особенно располагает к тому, чтобы
заводить детей. Правда, некоторых моих коллег это не останавливало, но лично я
считал, что разумнее подождать, пока мы сможем уделять нашему ребенку
достаточно внимания. — Он улыбнулся и добавил:
— Хотя, боюсь, в моем случае это произошло бы не
раньше, чем мне бы стукнуло восемьдесят или около того.
Улыбка у него была очень приятная — добрая и чуть-чуть
печальная. Лиз еще раз подумала, что стоит пересмотреть свое первоначальное
мнение. Дик показался ей бесчувственным только потому, что во время разговора с
ней его мысли были заняты другими, более важными вещами — Дик спасал людям
жизни, и ему некогда было отвлекаться на то, что говорит и чувствует какая-то
Лиз Сазерленд, которой к тому же ничто не грозило.
Таким он был позавчера, когда Питера только привезли. С тех
пор Лиз уже не раз ловила себя на том, что думает о нем совсем иначе.
— Мы развелись больше десяти лет назад, —
продолжал он, хотя Лиз ни о чем его не спрашивала. Впрочем, ничего
удивительного в этом не было. Многие из ее клиентов точно так же сообщали
больше, чем она хотела узнать. В данном случае, однако, дело обстояло несколько
иначе: она Хотела узнать о нем побольше, хотя зачем ей это нужно, Лиз вряд ли
могла бы сказать.
— Отчего же вы не женились снова? — спросила она,
и Дик рассмеялся:
— Не испытывал особенного желания. И к тому же у меня
не было на это времени. Ну а если серьезно, то первая попытка отбила у меня
всякую охоту к семейной жизни. Я сказал, что наш развод был быстрым, но это
относится к, так сказать, финальной стадии, которой предшествовало много
горьких месяцев непонимания, взаимных обид и прочего… У моей жены, видите ли,
возник роман со старшим ординатором, что, как вы понимаете, не могло мне
нравиться. А самое главное, я узнал об этом последним, как, собственно, и
полагается мужу. Все знали и жалели меня, а я не мог понять, в чем дело. В
конце концов они поженились, и теперь у них трое детей. Все-таки мы были
слишком разными — теперь-то я это понимаю. Я, например, не могу бросить
медицину, а моя бывшая жена ушла из больницы, как только родила первого
ребенка. Для нее работа врача была всего лишь хобби.
— Мне тоже кажется, что у мужа и жены должны быть общие
интересы, — негромко сказала Лиз. — Мы с Джеком… с моим мужем
восемнадцать лет работали вместе, и сейчас мне кажется, что работа была одним
из главных объединяющих факторов. Хотя, — тут же добавила она, —
некоторые люди считают, что если муж и жена занимаются одним делом, между ними
рано или поздно возникает что-то вроде профессиональной ревности.
Лиз замолчала, стараясь взять себя в руки. Она очень устала,
и все ее эмоции лежали буквально на поверхности. Лиз боялась, что расплачется,
если Дик станет задавать ей слишком острые вопросы. Но он ни о чем не спросил,
и она, отдышавшись, продолжила: