–Вот увидишь, я не собираюсь обманывать тебя.
Волоски на коже Амита встали дыбом, и он услышал в воздухе странный гудящий звук.
–Я показываю тебе, что истинно, мой друг. Ничего больше.
Ноги Амита дернулись назад, словно в попытке бегства от происходящего. Кейл воздел руки и посмотрел в небо, на вспышку света и раскат грома. В обсерваторию ударила молния. Она залила сознание Амита светом, и на мгновенье он решил, что его ослепит или убьет, а каменную крышу разнесет вдребезги. Но затем свет померк, и, хотя в глазах Амита плясали пятна, он снова мог видеть и понял, что ошибся. Молния попала не в обсерваторию, а в Кейла.
Вокруг них буйствовал ветер, взметая пыль и обломки. Белый свет пульсировал и озарял Кейла, его ряса вздымалась, а темные волосы развевались, хотя тело оставалось неподвижным. Молния ударила вновь. Сила и свет, мерцая, смешались с тьмой, а островной принц стоял неустрашимый и невредимый; звук грома смягчался, отражаясь и отскакивая от башни, покуда весь остальной мир затих.
Амит задрожал, и в голове у него помутилось. Вспыхнули образы смерти брата, когда обрушился храм во время грозы. В тот день висели черные зловещие тучи, участники церемонии мокли под ливнем, а столица изготовилась к буре. Но все же брат Амита говорил с высокой мраморной террасы, величественный и бесстрашный перед своим народом, пока его советники безопасно сгрудились позади. И так Сын Неба умер.
Странный гул вернулся, затем ослаб и пропал; мерцающие сполохи исчезли, а спустя несколько мгновений площадка приняла обычный вид, как будто ничего и не произошло. Кейл выглядел так же, как и секунды назад: кисти рук спрятаны в обшлагах, лицо невозмутимое.
За семьдесят с лишним лет жизни, проделав путь с одного края известного мира на другой, Амит еще не видел ничего подобного. Он стоял ошеломленный, пытаясь заставить свои чувства истолковать увиденное каким-то осмысленным способом, который не признавал богов, духов или магию.
–Мне жаль, мой друг.– Взгляд принца казался сочувственным, как будто юноша хотел пересечь площадку между ними и заключить Амита в объятия.– Я не знаю, как это делается. Не вполне. Ни почему это возможно. Но никто не заставит меня замолчать, даже твой император.
Оглушительный рев мыслей, пойманных в ловушку непонимания. Мне нужно время на размышления. Амит сглотнул. Мне просто нужно время, вот и все, чтобы обдумать, что я видел и что это значит.
Двое иностранцев снизу вскарабкались по лестнице, запыхавшись и держа в руках ножи. Они оглядывали место события, переводя глаза с юноши на старика и обратно, и Кейл поднял руку, словно успокаивая их:
–Я в порядке. Просто наглядный показ.
Они все так же настороженно смотрели на Амита, однако убрали ножи.
Амит посмотрел на человека, которого, как ему казалось, он постиг, и не нашел ни злобы, ни осуждения, ни гордости, ни гнева.
–Асна, не поможешь ли теперь Советнику спуститься? Скоро мы еще поговорим.
–У меня… очень много вопросов, Кейл. Нужно еще многое обсудить.– Амит говорил чисто из рефлекса, отточенного практикой: больше всего ему хотелось посидеть и, пожалуй, выпить чего-нибудь крепкого.
–Моя комната в храме. Приходи, когда ни пожелаешь.
Взгляд Кейла казался извиняющимся. В нем не было праведного гнева или триумфа, ничего такого, что можно было бы ждать от революционера. Ничего похожего на меня в его годы, подумал Амит.
Он хотел сказать, что все будет хорошо и они посидят вместе и разберутся во всем этом как здравомыслящие люди, которыми они и являлись. Но впервые за много лет Амит испытал настоящий страх.
Страх перед миром, в котором люди могут обладать такой силой и властью. Страх оттого, что его брат умер во время грозы,– самый могущественный человек на земле, в полном здравии, погиб во цвете лет, и Амит был единственным, кто не винил Бога. Он боялся того, на что может пойти его племянник и что случится дальше. Он боялся, что после целой жизни, отданной покорению мира – теперь, когда это стало важнее всего,– он уже слишком стар и беспомощен.
Сумев лишь натужно улыбнуться и кивнуть, он взял иностранца по имени Асна под руку и милостиво разрешил ему помочь спуститься вниз.
47
Кейл сразу понял: Оско хочет сбросить старика с обсерватории. Но не знал, чего ради.
–Что он будет делать?– спросил его друг ровным голосом и с ровными бровями.
–Он уйдет к себе и поразмышляет. Он попытается помочь. Он хороший человек, Оско, когда может им быть.
Неясно, убедило ли это мезанита или хотя бы заинтересовало. Парень встретил взгляд Кейла:
–У меня есть новости. Плохие.
Сдается мне, день будет еще тот.
–Валяй.– Кейл махнул рукой, прислоняясь спиной к парапету.
Его друг прищурился и поколебался; ито и другое было странно.
–Пожалуй, во-первых,– промолвил он так, будто расставался с последней монетой,– мне следует сказать тебе, кто я такой.
Должно быть, это что-то очень скверное. Кейл заморгал от нетерпения, но ждал.
Оско прочистил горло.
–Мой отец – генерал, очень влиятельный человек в моем городе. Я здесь не затем, чтобы учиться, а чтобы передавать сведения моему народу. Все, что может оказаться полезным.
–Полезен для чего, Оско?– Он произнес эти слова, но уже знал ответ.
–Для восстания.
Кейл сделал вдох и ощутил, как его любопытство исчезло, сменившись страхом. Что бы ни собирался сказать ему этот напряженный, скрытный юноша, он бы не признался в своих намерениях, если только не знал, что мир Кейла вот-вот изменится. Он бы не стал говорить открыто, если только не рассчитывал здесь и сейчас попросить Кейла о помощи – возможно, попросить его научить солдат творить чудеса.
–Расскажи мне, Оско.
И снова заминка.
Наверное, он помнит, что адресат его послания может убивать людей гигантскими сосульками, схваченными из воздуха.
–У моего народа есть агенты во многих государствах. Мы отправляем зашифрованные послания с помощью птиц. Тайные вести могут преодолевать расстояния очень быстро, но послания зачастую совсем краткие.
–Выкладывай, черт тебя дери.
Оско сглотнул.
–Пару дней назад я получил такое послание, но ждал удобного момента.– Казалось, он не хотел или не мог произнести эти слова и вытащил из кармана маленький листок бумаги.– Я перевел его.– Он протянул лист Кейлу.
Записка оказалась в его руках, и все, о чем он мог думать, это что отец узнал правду о сыне Тейна и что ребенок уже мертв или скоро умрет. «А что сделают с Лани?»– задумался он. Тейн будет опозорен, союз с Капуле разорван, но его брат, по крайней мере, все равно останется наследником, если только с ним не произойдет «несчастный случай». Кейл сглотнул комок и заставил себя прочесть, ожидая худшего, но такого никак не мог себе представить.