Рока, если твои сторонники – короли, на этом свете или на том, кто же в таком случае ты?
41
Кейл в рясе Посвященного стоял возле Оско, а перед ними на безукоризненном поле с зеленой и желтой травой выстроилась шеренга из студентов боевых искусств, упражнявшихся в стрельбе из лука. В основном Кейл созерцал белые горные вершины, сверкающие над скоплением утесов, которые образовывали квартал для занятий.
–По всей видимости, мне устраивают вечеринку.– Он даже не попытался скрыть самодовольную ухмылку.
–Сходка священников.– Оско вставил очередную стрелу, но не выпустил.– Звучит заманчиво.
–Ну, это не только священники. Я могу пригласить кого хочу.
–Девчонок!– Асна приподнялся на локтях с земли. Он уже битый час валялся, положив голову на портфель Оско и обмахиваясь, хотя вообще-то ему тоже следовало практиковаться.
–Девчонок,– согласился Кейл.– И, думаю, каждого иностранца в городке, плюс всех посвященных и тех, кого они захотят привести. Может быть сотня человек, а то и больше.
Асна элегантно встал и шагнул, вторгаясь непосредственно в личное пространство Оско.
–Угрюмый друг, даже ты должен при этом улыбнуться.– Он выпростал руки, словно хотел растянуть Оско рот, аккуратно, будто поднимал скорпиона. Но, видимо, выражение бровей друга заставило Асну передумать, и он отскочил в сторону.– Там будут возлияния?– спросил он.– И богатые покровители?– Он скакал вокруг, как ребенок с полным мочевым пузырем, но Кейлу нравился его задор.
–Возлияния – само собой.– Он улыбнулся.– Богатые покровители, которым требуется потенциально неопытный наемник? Сомневаюсь.
–Потен-ши… чего?– Асна отшатнулся, как от пощечины.– Ты слышал друга-красавчика?– нарочито спросил он у Оско, чьи брови сказали: «Да, я слышал его и согласен».
–Дай мне дерьмо-лук,– Асна вытянул руки, его тон стал серьезным.
Брови Оско приподнялись – в его случае явный признак подлинного интереса,– и он отдал оружие.
Асна осматривал его и хмурился, издавая разочарованное цоканье.
–Дерьмо-лук сойдет. Скажи Асне, кого убивать.
Кейл и Оско переглянулись.
–Кого убить. И почему бы тебе просто не «убить» мишень?– Оско указал на набитый соломой холщовый мешок в форме человека.
Темнокожий «наемник» потряс головой:
–Величайшему воину мира – и убить солому? Не-ет. Выбери снова.
Кейл закатил глаза.
–Нельзя убивать кого-то, просто чтобы показать нам, что ты мог.
Асна расправил плечи.
–Вот почему я великий.– Он бросил оружие, как будто забыл, для чего оно нужно, и, насвистывая, зашагал куда-то по своим делам.
–Клевые штаны,– заметил один из местных парней, отдыхавших после тренировки, а его друзья захихикали.
–Премного благодарен.– Асна отвесил неприличный поклон, умудрившись не оступиться, обогнул край тренировочного поля и растворился в толпе.
Кейл следил за уверенной походкой друга с чем-то средним между недоумением, смущением и благоговением.
–Как думаешь, он знает, что над ним глумятся?
–О да,– выражение бровей Оско было нечитаемым,– он знает.– Он подобрал брошенный лук, вставил стрелу и в пятый раз подряд запустил ее далеко от центра мишени – значительно хуже местных мальчишек рядом с ними.
Некоторые из наблюдавших улыбнулись.
–Пойдем.– Оско отбросил деревяшку с тетивой, как будто рассердился, но его брови так и не шевельнулись.
–Да забей на них.– Кейл поднял оружие снова.– Они всю свою жизнь тренировались ради этого. А ты пока – сколько, пару недель?
Друг разглядывал его, по-своему наморщив лоб; затем он моргнул и отвел взгляд. Его голос был мягким.
–Ты должен понять.– Он осторожно забрал свой лук и принялся вертеть в руках, как будто проверял вес и спелость фрукта.– Мой народ – с холмов Мезан.– Он выдержал достаточную паузу, чтобы понаблюдать за Кейлом, возможно, в поиске понимания, но, не найдя оного, продолжил:– Когда-то мы были независимым народом, знаменитым нашими воинами. Но слишком немногочисленным, чтобы противостоять Нарану. Мой дед столкнулся с бесконечным потоком войны, которую он и его братья не понимали; войной не против дерева, железа и людей, а против золота. Наемников со всех концов континента завербовали, дабы уничтожить нас. Торговцев и королей подкупили, дабы лишить нас припасов. Наших собственных людей уговорили переметнуться и покинуть нас.– При этих словах Оско сильней стиснул оружие, хотя больше не проявил никаких признаков гнева.– Они сопротивлялись, но напрасно. Теперь мы часть этой «империи».
Кейл постарался не выдать удивления этой внезапной откровенностью и не осмелился перебивать. Еще ни разу с тех пор, как они встретились, этот парень толком не рассказывал о себе, а все попытки выведать личные подробности наталкивались на презрение либо молчание.
Оско вновь расслабил пальцы на изогнутом дереве «короткого лука», но его речь стала напряженной и быстрой, и Кейл с трудом за ним поспевал.
–Эти фермеры и грамотеи орудуют моим народом, словно копьем, пугая своих врагов угрозой столкновения с мезанитами. Мы обучаем их солдат, мы возглавляем их армии. А в качестве компенсации за нашу свободу, в уплату за нашу покорность империя топит наших старейшин в золоте, как тех наемников, которые убили их отцов.
Лицо юноши оставалось бесстрастным, и он посмотрел в глаза Кейлу:
–Что бы я ни говорил или ни делал, я служу моему народу. Чем бы еще это ни казалось, больше нет ничего. Помни об этом.– Затем он оглянулся на самодовольных пацанов поблизости, бросил свой лук и зашагал прочь, как будто в гневе.
И в памяти Кейла вновь прозвучали слова тети Кикай после того, как она застукала его в постели с Лани: «Ты ребенок, играющий во взрослом мире». Видимо, говорила она скорее с жалостью, чем с осуждением, но это не приносило отрады, и чем больше он узнавал, тем больше понимал, насколько это верно. Насколько сложен мир, подумал он, и как мало я когда-либо на самом деле узнаю.
Так как же он мог им помочь, научиться у них и обучить их самих, если он даже не мог их понять? Он спрятал кисти рук в манжеты своей простой коричневой рясы так, как это делал Амит бессчетное количество раз, и зашагал к своему дереву, чтобы подумать. Возможно, он больше ничего не мог сделать, во всяком случае пока, чтобы понять тех, помощи которым он собирался посвятить свою жизнь. Он уже начинал с этим мириться. Но тем временем он все-таки мог сделать кое-что.
После приятной прогулки, сидя на чистой, подстриженной траве, в трепещущей тени фиговых листьев, Кейл полетел вдаль вместе с пеплом своих мыслей. Он выпустил свой дух на переполненную площадь, проникая своими чувствами как можно дальше и глубже – осязая тепло, звук и сотню вещей, которые он еще не постигал, восхищаясь, как ребенок, только что научившийся стоять. Но здесь, в отличие от испытания в пещере Жу, это было повсюду.