Тени за городом - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 8

–Надо, чтобы ты пригласил их к себе,– сказал Крук.– Прямо сейчас, немедленно. Скажи, что к тебе приехали гости с Украины. Из тех самых краев, где вы когда-то совершали подвиги. Скажешь, что приехали двоюродные братья с сыновьями. Я и он,– Крук указал на Стася Чорбу,– твои братья, а они,– здесь он указал на двух своих молодых спутников,– наши сыновья. Скажешь, что мы привезли вести с родины. Хорошие вести… Разве здешние героические старички не захотят посмотреть на гостей с родины? Разве им не интересно будет послушать, что творится на их далекой родине? Послушать из первых уст, а не из советского радио. То есть услышать правду?

Остап какое-то время молчал – он размышлял. Затем кивком подозвал к себе сына, отвел его в сторону и стал что-то тихо ему говорить. Он называл имена тех, кого сын должен был пригласить. Степан внимательно выслушал, кивнул и вышел за дверь.

–Подождем,– сказал Остап, обращаясь ко всем гостям сразу.– Скоро они должны прийти. Люди…

* * *

Всего Остап назвал сыну двенадцать имен. Он мог назвать, конечно, и больше, но поосторожничал. Чем меньше людей, тем меньше опасения, что кто-нибудь окажется не к месту и некстати. Испугается, поосторожничает, предаст…

Вскоре люди начали приходить – один за другим. Каждый входил в дом, учтиво здоровался с Остапом и затем начинал присматриваться к четверым незнакомцам – гостям и родственникам Остапа. Гости также внимательно разглядывали всех вошедших, каждому почтительно жали руки и говорили короткие приветственные слова – само собою, на западноукраинском наречии.

–Все в сборе,– сказал Остап.– Все двенадцать… Прошу всех за стол. Разделите со мной радость. У меня гости. Родня. Давно мы не виделись – уж не упомню когда.

Пришедшие чинно рассаживались за столом и продолжали присматриваться к гостям Остапа. Несмотря на то что все, казалось бы, было простым и понятным – всего-то к Остапу приехали в гости его родственники,– некоторая настороженность тем не менее не покидала пришедших стариков. Потому что какими-то не такими были эти гости-родственники. Они были нездешними, а значит – чужими. А если чужими, то и непонятными. А если так, то их приходилось опасаться. Неявно и неосознанно, исподволь, но опасаться.

Старики, пришедшие к Остапу, всю свою жизнь кого-то опасались. Раньше – фашистов и своих боевиков-командиров, потом – советских солдат, с которыми они воевали, затем – лагерного начальства, затем – советской власти, советских законов, советских людей… Даже своих близких, с которыми они проживали под общей крышей, они и то опасались. Так оно обычно и бывает. Когда ты делаешь какое-то неправедное дело – ты всегда будешь бояться. А когда ты побежден, то тем более. Всякий побежденный человек опасается своего победителя, да что там – он опасается всего на свете. Так он и живет, этот человек, с постоянным страхом в душе до самого конца.

И Крук, и Чорба, и даже, наверно, оба молодых человека – Писарь и Пастух – понимали этих людей и их опасения. Поэтому все четверо делали все возможное, чтобы старики прониклись к ним хотя бы относительным доверием: говорили на их родном наречии, шутили, провозглашали тосты, даже пели песни. Разумеется, это были те самые песни, которые пели когда-то и сами старики, когда они были еще молодыми и когда жили не здесь, а в тех краях, где они родились.

Постепенно старики захмелели, а захмелев, стали поглядывать на гостей с большим доверием. Ну а что тут такого-то? Чего, в самом деле, тут опасаться? Тут все просто. К Остапу Луцику приехали гости – его родственники. И он пригласил стариков-соседей разделить радость. Оно, конечно, Остап – человек угрюмый и малообщительный, и редко кого он приглашает к себе в гости. Но ведь тут – такой случай! Гости с Украины, да еще родственники! Поневоле оттаешь душой от такой-то радости. Так что опасаться тут вроде бы и нечего. Вот как славно они поют, эти гости! И разговаривают на том языке, на котором сами старики говорят лишь изредка, да и то только друг с другом и больше ни с кем.

А еще – новости и разговоры-пересуды о том, как сейчас живет давным-давно утраченная родина: что там слышно, что там видно, во что тамошние люди верят и на что надеются, какими трудами – праведными и неправедными – зарабатывают на кусок хлеба насущного. Сразу видать: это тебе не новости из советского радио и газет! А если оно так, то, значит, гости Остапа – люди хорошие. И если они хорошие, то и послушать их не грех.

Постепенно, исподволь старики – бывшие борцы против советской власти, этой властью наказанные и прощенные,– прониклись к гостям уважением и симпатией. Крук, Чорба и оба молодых молчаливых человека тонко почувствовали этот момент и приступили к делу, ради которого, собственно, они и прибыли в Углеград и нашли здесь Остапа Луцика.

–Вот что, паны-братья,– начал Крук, и он, конечно же, обратил внимание, как хмельным старикам понравилось такое к ним обращение. Еще бы не понравиться: тысячу лет никто к ним так не обращался.– Пора поговорить и о деле. Мы рассказали вам как могли о том, как поживают ваши братья-украинцы у себя на Волыни и Львовщине. Плохо они поживают, не слишком их милует советская власть. Равно как и всех вас здесь, на чужбине. Края разные, а милость советской власти для всех одна и та же. Так вы и помрете в этих ваших бараках! И ваши дети тоже. Потому что и для них советская власть уготовила неласковую судьбу. Как же! Ведь они – ваши дети! Дети врагов народа!

–А ведь оно так!– вразнобой загомонили хмельные старики.– Ведь так и есть! Правду ты говоришь, мил человек, истинную правду!

–Тише, тише,– поднял руку Крук.– Есть такие слова, которые нужно говорить тихо… Все правильные слова говорятся шепотом, потому что у советской власти много ушей, и это очень чуткие уши.

Крук обвел взглядом испуганно притихших стариков и остался доволен. Старички, что называется, сейчас смотрели ему в рот, и это было хорошо, это было правильно. На это у Крука и трех его помощников и был основной расчет. Главное – чтобы старики им поверили. «С человека, который тебе доверяет, хоть лыко дери»– так гласит украинская поговорка.

Единственный, кто смущал Крука,– это Остап. Он также сидел за столом вместе со всеми, но в разговоры не ввязывался, одобрительных криков не издавал. Он даже не смотрел ни на своих новоявленных родственников, ни на приглашенных стариков-гостей – будто бы и не было никого за столом. Уставившись в стол, Остап Луцик думал какую-то свою думу, но о чем была эта дума – непонятно. Вот это и тревожило и Крука, и Чорбу, и двух их молодых молчаливых спутников. Но с другой стороны – Остап никого и не гнал из дома. И даже никому не возражал словесно. И это было хорошо, это вселяло в Крука, Чорбу и двух молодых людей надежды.

–Такое, значит, наблюдается безрадостное дело,– продолжил свою речь Крук.– Но разве это справедливо? Нет, несправедливо! Несправедливо, потому что неправильно! Да, неправильно! Скажите, разве вы все не воевали? Я спрашиваю: разве вы не воевали? Не проливали свою кровь?

Старики с удивлением качнули хмельными головами. Они явно не ожидали такого поворота в разговоре и, конечно, не ожидали таких вопросов от гостя. Зачем он об этом спрашивает? К чему он клонит?