Порванные нити - читать онлайн книгу. Автор: Марина Серова cтр.№ 42

–В материалах следствия Ольга не упоминалась,– вспомнила я.

–Ольга уехала раньше, ей стало нехорошо. А поскольку она не пила, то и за руль смогла сесть. А нам пришлось «Скорую» вызывать. Через несколько часов нам всем стало нехорошо. Я говорила в больнице, что, видимо, грибы были не те. Сергей, разумеется, кричал, что, в отличие от меня, он понимает, что можно есть, а что нет. Но желудок промыли всем. Поставили капельницу. Выкарабкались. Зинаида Павловна нас из больницы забирала. Много я тогда от нее выслушала, что за сыном недосмотрела. А я все гадала, получилось у меня мужа убить или нет.

Я на следующий день поехала на дачу все прибрать. Вымыла тщательно все, остатки еды сожгла. Знала, что отравление поганками проявляет себя не сразу. К тому же была вероятность, что промывание желудка помогло, хотя далеко не сразу нам понадобилась помощь. Несколько часов точно о таком никто и не помышлял. Все-таки свежий воздух. Помню, приехала к маме. Я тогда часто у нее была под предлогом ухода после инфаркта. Сказала ей искать покупателей на квартиру и не болтать об этом. Она только спросила: «Что же, Анечка, бежать будем?» Я тогда ничего не ответила. А через день меня срочно вызвали с работы по звонку Зинаиды Павловны. Она кричала, что я убила ее сына. Его срочно госпитализировали. Вот тогда я и поняла, что Сергея спасти не получится.

–Почему Зинаида Павловна сразу поняла, что его убили вы, а не Артем, как изначально подозревал следователь?

–Не знаю,– Анна задумалась и посмотрела куда-то вдаль,– материнское чутье? Сергей говорил ей, что я хотела уйти. Думаю, она не поняла, почему он не дал мне такой возможности. Поэтому, наверное, опасалась, что я могу выкинуть что-то подобное. Опять же, с самого начала она очень настороженно ко мне отнеслась.

А Матренин? Они же всю жизнь были вместе. Тяжело заподозрить мужчину из интеллигентной семьи, который называет тебя тетей Зиной, в чем-то настолько ужасном. Да я и не отпиралась. В ноги бросалась, как Сергей в кому впал. Прощенья просила. Я была готова, что сейчас все вскроется и меня посадят. Маме только запретила в больницу приходить. Незачем ей это было видеть. А Зинаида Павловна сразу пошла заявление на меня писать. Думала, что все, несколько раз допрашивали, а дело закрыли.

Я написала отказ от наследования, и, как стало можно, мы сразу с мамой уехали. Она молодец у меня, как будто все понимала. Вещи быстро распродала и квартиру. Собрала нам сумки. Деньги вшила в нательные жилетки. Сейчас вспомнить смешно, но тогда это была вынужденная мера. У нас по два огромных тюка получилось. Хорошо, что холода уже встали и зимняя одежда была на нас.

–Почему Плес? Как вы там устроились?

–Если честно, совершенно случайно. У меня в конце нервы были настолько расшатаны, что уже настоящая паранойя была. Везде слежка мерещилась. Мы вообще на вокзал ехали, во Владимир, но я в панике выскочила у автовокзала и купила билеты на ближайший рейс. Он оказался до Плеса. Так мы и оказались там. Это тогда такая деревня была! Люди уезжали. Кто бросал дома, кто продавал за бесценок. Там работы не было. Мы быстро купили дом у какой-то старушки. Ее дети с собой увозили. Помню, сидим мы с мамой в темной избе. Каким-то чудом печь растопили. У соседей кошечку маленькую взяли, чтоб мышей ловила. Она с нами потом и в Новгород уехала. И так хорошо нам, не поверите!

Неожиданный порыв ветра поднял листву и закружил у наших ног. Стряхнув с себя налетевший мусор, Анна продолжила все той же размеренной и спокойной манерой:

–Я сразу пошла в музей Левитана, на работу устраиваться. Все-таки искусствовед. Там на меня посмотрели как на умалишенную и говорят: куда ж ты, девочка, самим работы нет. Давай проситься хотя бы уборщицей. Директор смеется, говорит, и так на полставки экскурсоводы совмещают. Меня тогда архивариус пожалела. Нина Никифоровна. Чудесная женщина. Своей ставкой поделилась, сказала, что вышла на пенсию, тяжело ей. Так я и закрепилась там. Днем в архиве работала, а вечером шла в аптеку возле порта полы мыть. Мама придумала вязать на заказ. Вот мы так и перебивались с ней.

–Вы сменили фамилии,– напомнила я.

–Да, сразу, как приехали. Взяли девичью фамилию мамы. Чтобы нас найти было сложнее. Мама переживала очень, все-таки она отца очень любила.

–Почему не взяла фамилию из его семьи?– недоумевала я.

–Не было у него семьи,– грустно усмехнулась Анна,– он был сиротой, в Тарасов попал в эвакуацию во время войны. Совсем маленьким, не помнил ничего. Имя ему в детдоме дали.

–Как вы оказались в Новгороде?– Анна интриговала меня все больше.

–Учиться хотела,– просто ответила она,– понимаете, в Плесе историей дышит все, и я очень заинтересовалась этнографией. Тем более что работала в музее как раз с архивом художников. Девятнадцатый век переживал новое открытие собственного народа, это был настоящий этнографический бум. И я загорелась. Мне повезло, я работала с чудесными людьми! Мне и подсказали, что можно пойти в аспирантуру по кафедре этнографии. Нина Никифоровна потом все недоумевала, думала, что я заочно учиться пойду, а я с места сорвалась и уехала совсем. Тоже все быстро получилось. Сдала экзамены в аспирантуру, а через несколько месяцев уже выступала на конференции.

–Вы специально следы запутывали?– не удержалась я.

–Да,– созналась она,– я оформилась переводом в Великий Новгород. И где-то полгода я проработала там, как раз до начала вступительных экзаменов. А потом уже окончательно мы с мамой осели здесь, в Нижнем. Его тогда только несколько лет как обратно переименовали.

–Ваша мама, неужели она ни о чем не спрашивала?

–О чем-то она, конечно, догадывалась, но вслух не говорила. После того, как меня на ее глазах похитили, она меня вообще отпускать одну боялась, поэтому даже не возражала, когда я предложила ей уезжать из города. Она спасала меня, а я ее. И я дала ей спокойную старость. Она ни в чем не нуждалась. Где-то находила заказы и вязала. Это было неплохое подспорье к ее пенсии и моей зарплате. Когда случались экспедиции, она ездила с нами. Мои студенты ее обожали. Она брала на себя весь дорожный быт.

Конечно, она скучала. Очень переживала, что не может за могилой отца ухаживать. Помню экспедицию где-то под Архангельском. Там деревенька одна была, всего два дома еще обитаемы оставались. И там кладбище старое еще с восемнадцатого века все поросло бурьяном. На некоторых могилах уже и крестов не осталось. И вот тогда мама сказала, что выражение «прах к праху и пепел к пеплу»– это не метафора. Вроде как от нас всех рано или поздно даже памятных плит не останется. Она после этого как-то успокоилась.

–Вы не пытались больше устроить личную жизнь?– осторожно поинтересовалась я.

–Какое там!– воскликнула женщина.– Я на мужчин смотреть в этом ключе не могла. Шарахалась от каждого. Да и кольцо обручальное не сняла. А поскольку везде со мной мама была, то желающих составить мне компанию не наблюдалось. Мы же с ней и в отпуск вместе ездили. Она сначала намекала, что, может, засиделась я во вдовицах, но мы с ней обе натерпелись, поэтому эта тема быстро покинула нас.