Царь! Просто Царь! - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Алексеев cтр.№ 44

Слова пленника получили подтверждение, когда мазовшане, появившиеся за речкой, соединявшей озера, после полудня, начали разбивать лагерь. Бодрости и боевого задора, как правило, предшествующего схватке, там не наблюдалось. Тем не менее противник готовился к завтрашнему сражению. Черных не поддержал идею не дать врагу покоя и ночью, не по причине жалости или миролюбия. Просто его лучники и легкая пехота тоже устали за эти дни, поэтому он распорядился довести до них боевой расчет, кто какое укрепление занимает, покормить до отвала и разрешить спать до завтрашнего утра. Завтра в любом случае трудный день и силы им понадобятся.

Утро следующего дня было серым, моросил мелкий теплый дождик. Как только развиднелось, Черных отпустил пленника, передав через него предложение мазовшанам уйти без сражения. Ответа он не получил. Мазовшане долго собирались, сразу попытавшись мелкими группами легкой пехоты под прикрытием лучников форсировать речушку, разделявшую оба войска. Черных знал, что она для них препятствием не будет – глубина ее достигала максимум до пояса мужчины. Однако фору давать он им не собирался – достаточно и численного преимущества. Да и не игра это – тут за все жизнями и кровью платить придется. Поэтому, закинув за спину СВД и уже уходя на свою позицию, приказал лучникам максимально противодействовать этим попыткам. Сам же решил в этом не участвовать – патроны бесценны. Он найдет цели поважнее, нежели простые воины.

Противник легкой пехотой под обстрелом полочан речку преодолеть не сумел, но глубину ее выяснил. Поэтому, когда мазовшане вышли из лагеря и все разом начали переправляться по всей ширине фронта, лучники отошли в укрепления. Дальше началось обычное действо. Войска сошлись и уперлись друг в друга. Передние ряды рубились, а задние подпирали их, не давая противнику продавить строй. И по возможности меняли убитых, раненых и уставших. По возможности! Черных сразу же понял – не будь укреплений-волноломов – количество неминуемо стало бы определяющим фактором, перебивавшим и отличную выучку вяземской латной пехоты, и преимущество их доспехов.

«Вот примерно так же было, когда татары пришли – три-четыре тумена давили хорошо оснащенные профессиональные княжеские дружины гораздо меньшей численности. Или это еще впереди?»– мелькнуло у него в голове, пока он осматривал поле боя. Его латники держались потому, что фланги их упирались в стены, через бойницы которых во фланги противника летели стрелы, а иногда били и копья. Мазовшане пытались перебраться через стены, но в укреплениях народ не зевал – «герои» тут же становились похожими на ежиков или получали удар копьем в грудь, сбрасывающий их обратно.

Оглядевшись, Черных определился с целями. Его позиция находилась метрах в двухстах за линией укреплений. До флангов, прикрытых берегами озер, было примерно четыреста-пятьсот метров. Вполне приемлемая дистанция для СВД. Тем более что противник не прячется в окопах и, более того, обозначает себя флагами. Оставалось лишь присмотреться и, выбрав воина в доспехе побогаче среди стоящих рядом, прицелиться и плавно нажать на спуск. Задачи обязательно убить он перед собой не ставил. В любом случае ранение будет серьезным. Пройдя по всем приоритетным целям слева направо, Черных с удивлением обнаружил, что это пока никак не сказалось на ходе сражения. Более того, на правом фланге латников уже начали выдавливать за укрепления, и воевода, чтобы поправить положение, собирался вводить в дело резерв из варягов. Еще раз осмотрев дело рук своих, он понял, в чем дело. Сражавшиеся мазовшане не могли видеть и знать, что их вожди ранены или убиты. Выстрелов в пылу схватки они не слышали и слышать не могли. Знамена их родов, племен и сюзеренов как развевались, так и развеваются над полем боя. Черных вздохнул: «М-да… сэкономить не получается». И принялся отстреливать знаменосцев. Пришлось стрелять по каждому до тех пор, пока знамена перестали подниматься. Вот это начало сказываться на ходе сражения. И когда варяги вступили в дело – мазовшане, там, где управление было выбито, начали отступать. Тут Черных заметил, как на противоположный берег выбрался человек в монашеской рясе и, оглянувшись назад, торопливо пошел от поля боя.

–Так вот ты какой, ромейский олень!– прошептал Владимир, устраиваясь поудобнее и прикладываясь к винтовке.

Расстояние для него – непрофессионального пользователя СВД – было великовато. Поэтому он израсходовал пять патронов, пока ромей не упал. Куда попал, Черных не знал, и очень надеялся, что вообще попал, а это не хитрость гостя с берегов теплого моря. Пока он занимался ромеем, на поле боя наступил перелом. Мазовшане уже десятками бежали с поля боя, переправлялись через речушку и, минуя лагерь и челны, бежали дальше. Еще через полчаса начали сдаваться в плен. Пленных в итоге набралось более двух тысяч. Сколько было убито и бежало, Черныху было неинтересно. Своих он потерял более трех сотен только убитыми.

Вечером доклад о сражении через Полоцк ушел Вязьму. Оттуда в свою очередь пришло решение о судьбе пленных – всех их надлежало отправить в Нижний Новгород. Ближайшие десять лет жить они будут там. Профессиональным воинам, которых, кстати, осталось не так много, предлагалось принести клятву вяземскому князю и служить в городской дружине. Ну, а остальным любителям чужого добра можно было продолжить заниматься тем, чем занимались и на родине. Было разрешено вызвать свои семьи, у кого они имелись. Эту весть до родственников должны были донести отпущенные полоцким князем восвояси инвалиды, потерявшие в битве руки или ноги. На следующий день из бревен бывших укреплений были сложены погребальные костры для погибших с обеих сторон, и воины вместе с пленными отпраздновали тризну по погибшим. Ромея нашли там же, где он и упал. Он истек кровью от двух ран, нанесенных ему Черныхом.

Этой весной после ледохода баркентины в море не вышли. Команды, а также все жители растущего города вместе с гарнизоном готовились к приходу незваных гостей. Из Вязьмы пришло подкрепление. Все мужское население, включая и работников верфей, всю зиму занимались военной подготовкой. Хотя, по мнению начальника гарнизона тысяцкого Клеона Легионера, толку от этого было мало – в поле выпускать их было нельзя. Но на стенах строящейся крепости они что-то могли.

Вообще, город рос. Уже не было нищенских лачуг, да и нищих не было. Работы было много и заработать на кусок хлеба проблемы не составляло. Населения прибавилось изрядно. Увеличилось количество бригад корабелов, выросло количество судовых команд, прибыли их семьи и появились новые уже здесь. И все строились вместе с городом. И всем было что терять. Поэтому к подготовке по отражению набега готовились с полной ответственностью.

Самсонов очень надеялся и желал, чтобы враги не откладывали свое черное дело в долгий ящик. Жаль было терять дни навигации. Это чувство разделяли все живущие морем, но Самсонову и его команде было труднее всех. Этой весной Самсонов сдавал мостик своей баркентины Драговиту. А точнее, тому самому кормчему ярла Драговита. Ярл, говоря современным языком, взял баркентину в долгосрочную аренду. С нее сняли пулеметы, дизель, и «Восток» стала чистым парусником. К этому моменту на Балтике ходило еще два систершипа «Востока» ивтроем они за навигацию перевозили львиную долю грузов. Правда, княжеским купцам пришлось раскошелиться и на свои деньги в интересных им портах построить пристани, к которым могли подойти баркентины, исходя из своей осадки. Но это были разовые вложения, которые были быстро отбиты – грузы всех чужих купцов обслуживались на этих пристанях за серебро.