Мия нахмурилась. Она не ощутила запаха дыма, когда вошла в комнату. А окна были закрыты.
Дежурный также показал им в компьютере историю всех сигналов датчиков за последнюю неделю и их источники. И действительно. Он выдал комнату Мии.
Полицейский ушел, а Мия, совершенно разбитая, вернулась к себе.
Последние события превратили её в параноика. Но всё равно. Несмотря на свои чувства, а чувствовала она себя мальчиком, который кричал «волки», она осмотрела оба своих «светильника», что были в её комнате. И не нашла ни одного следа замены проводки или починки розетки. Ничего.
Всё было так, как она оставила, покидая комнату.
Глава тридцать пятая
29 ноября, 17:10, Атланта
Разговор с завхозом мистером Кеннеди оказался совершенно безрезультатным. Мужчина был немногословен и не сказал ничего нового, практически повторив слово в слово то, что было записано в рабочем журнале. Сама же Мия не стала высказывать свое мнение относительно того, что проводку никто не трогал. Ведь она совсем не понимала в этих делах.
Рассказ мужчины походил на правду, подтверждающую слова соседки, оставшейся в кампусе, и надпись в журнале. Что уж говорить, система пожарной сигнализации не могла врать — это однозначно. Но Мию всё равно мучили сомнения. Почему же ей никто не позвонил из кампуса и не предупредил, что в её комнату входили в её отсутствие? Всё-таки за её проживание, включающее охрану и обслуживание, уплачено, так что можно было позвонить и рассказать ей об этом. Но и это можно объяснить обыкновенной человеческой ленью.
Такие мысли крутились в голове Мии пока она стояла в пробке по пути на собеседование в бар, носящий необычное название «Левиафан», о котором ей рассказывала Джина. Девушка работала там раньше, пока не устроилась по своей специальности на студенческую позицию. Может быть, когда она будет занята у неё совсем не останется сил на подобные мысли? Ну вошли в комнату проверить источник сигнала, зачем надо было так паниковать? Учитывая, что ничего не пропало.
Весь вчерашний вечер она посвятила проверке вещей, включая оставшиеся вещи Рика. Только зачем лисёнка надо было трогать, чтобы починить проводку? Этого она не могла понять.
Мия вошла в полутемное помещение, освещенное тут и там причудливыми лампами Эдисона. Дизайн бара был очень необычным. На стенах висели картины-чертежи дирижаблей, машин и паровозов, а также декоративные шестеренки и лабиринт из медных труб. А сама барная стойка походила на иллюстрацию из какого-то футуристического романа. Аккурат посередине бара был макет человеческого лица, как она могла судить, сделанного из металла, один глаз которого закрывал странный монокль с шестеренкой посередине.
Только Мия хотела подойти и поближе рассмотреть сие произведение, как откуда-то из мрака появилась женщина в интересном наряде викторианской эпохи.
—Бар еще закрыт,— произнесла она.— Откроется через сорок минут.
Глаза Мии уже привыкли к полумраку, и она смогла разглядеть её лицо. Немного острые скулы, нос кнопкой и тонкие губы. Но больше Мию поразили её глаза. Из-за освещения она не могла разобрать их цвета, но они блестели лукавством. Как у лисы. Лет женщине было около тридцати. Трудно было сказать наверняка, она могла быть и старше.
—Я пришла по поводу работы,— ответила ей Мия.— Джина сказала, вам требуются работники.
—Ах, Джина,— женщина закивала головой.— Да, нам бы не помешал еще один официант. Давай своё резюме.
—Эм,— Мия стушевалась. У неё не было резюме, ведь она ни одного дня в жизни не работала.
—Дай угадаю,— глаза женщины хитро сверкнули.— Первая работа?
—Да,— призналась Мия.
—Пойдем к стойке, что мы стоим тут посреди зала? Заодно и расскажешь о себе.
Спустя час беседы Мия покинула заведение. Её приняли, и с завтрашнего дня она должна будет начать там работать. Женщина, которую она встретила, Зои, оказалась совладелицей этого бара, спроектированного под стимпанк-жанр. Больше они говорили об этом жанре, нежели о ней и о её обязанностях.
Мия возвращалась обратно в кампус, и на её лице играла легкая улыбка. Впервые за целый месяц она чувствовала воодушевление. А неприятные мысли, вызванные вчерашним инцидентом, окончательно отступили. Эта история больше не казалась подозрительной, и единственное, что её беспокоило в данный момент — это осознание собственной глупости.
***
Тем временем в другой части города в Coastal States Building, где располагался главный офис холдинга, Эдриан Прайс получил звонок на свой мобильный. Мужчина тут же бросил своё занятие и спустился на лифте на подземную парковку.
—Мистер Гидион,— произнес он в трубку, использовав для этого другой телефон.— Я как раз собирался звонить вам.
—Есть какие-то результаты?
—К сожалению люди “Поляка” ничего не нашли. Тут только одно из двух. Или у него ничего не было с самого начала, или он слишком хорошо спрятал.
—Ты забываешь о третьей вероятности,— проскрипел голос на том конце.
—Не думаю, что у неё что-то есть. Иначе мы бы сейчас спокойно не разговаривали.
—Мне неинтересно, что ты думаешь,— ответил ему старик.— Не может быть, что после нескольких поисков вы ничего не нашли! Рик хоть и был неблагодарным засранцем, но дураком точно не был. Конечно, он спрятал материалы так, чтобы никто кроме него не нашел их.
—Я найду их, мистер Гидион. Вы можете положиться на меня,— заверил его мужчина.— Девчонку я беру на себя. Я выясню, что ей известно, но на данный момент, я с уверенностью заверяю Вас, что она ничего не знает.
«Но подозревает»,— подумал про себя Эдриан Прайс, скрипя зубами.
Несколько часов назад к нему пришел один из их людей — его связной с группой исполнения, которой командовал “Поляк”, выполняющей всю «грязную работу» для них, доложив, что девчонка Рика пришла с вопросами к тому работнику кампуса, что за определенную сумму согласился провести в её комнату их людей. Мия не была пустоголовой глупышкой, так что должна была заподозрить неладное. Во всяком случае, будь он на её месте, он бы точно заподозрил.
Сам Эдриан Прайс в таких делах должен был оставаться в тени, по этой причине он передавал указания исполнителям через своего человека, который знал, как вести себя с отморозками. Да и сам он считал ниже своего достоинства встречаться для переговоров с грубыми, неотесанными исполнителями. Необходимость в их примитивных действиях раздражала его. Считающий себя превосходным стратегом, предугадывающим ходы конкурентов, как из настоящего бизнеса, так и “легального”, служившего прикрытием для отмывания денег, Эдриан Прайс считал личным оскорблением необходимость грубых методов исполнителей. Учитывая, что и в этот раз они облажались. Причем по-крупному! Неужели нельзя было сделать так, чтобы девчонка не заметила, что кто-то трогал её вещи?
—Люди “Поляка” всё также продолжают следить за ней?