—Я рада, что всё обошлось, сынок,— в очередной раз обняла сына, совсем не обратив внимания на одну его оговорку.— Ты не сильно пострадал и вовремя нашёл меня. А так же спас эту чудесную птицу.— я посмотрела на филина, который всё это время дремал втянув в плечи голову и нахохлив перья.— Всё не догадаюсь спросить, как тебя коротко называют?
—Никто не называет меня коротко. Отец даже в самом раннем детстве называл меня только полным именем, только наставник позволял себе в его отсутствие называть меня кратко Алексом, но ему всегда многое было простительно. Именно он принимал меня, когда я родился.
—Кто твой наставник и почему он знает русский язык?— мне хотелось больше узнать о сыне и людях, находящихся в его окружении.
—Иванов Евгений Васильевич. Он всего лишь человек. Мидгард его родной мир.
—Как же он оказался в другом мире?
—Его перенесли, чтобы он помог мне появиться на свет.
—И этот человек остался там, чтобы стать твоим наставником?
—Он взял на себя обязанность по моему воспитанию, потому что вернуть его домой было уже не кому.
—Я надеюсь, теперь ты вернёшь его домой?
—К сожалению, наставник не дожил до этого дня. Человеческая жизнь слишком коротка, но он часто говорил мне, что рад своему попаданству в другой мир и ни о чём не жалеет. Он был мудрым человеком. Я многому научился у него. Если бы не он, я вырос бы совершенно диким.
—Я очень благодарна этому великому человеку за то, что воспитал тебя!— воодушевлённо воскликнула, прижав руку к сердцу.— И благодарна твоему отцу, что вырастил тебя таким упорным и смелым. Ты очень долго шёл к своей цели, мой отважный покоритель миров!
—Мам, почему ты не смогла вернуться сама?
—Кто тебе сказал, что я могу вернуться? ты знал, что я жива?
—Никто. Я сам решил, что ты обязательно вернёшься. Я чувствовал, что ты жива, ведь я твой сын. Я ждал. Мне тебя не хватало, мама. Каким-то образом я чувствовал тебя сквозь бесконечность, а ты чувствовала меня, раз видела во сне самые яркие моменты моего детства, когда я был счастлив или огорчён, испытывал яркие эмоции. У нас с тобой связь. Когда я рассказывал об этом отцу, он всегда хмурился, лицо становилось каменным, взгляд отсутствующим, а потом он уходил. Так почему ты не вернулась, мам?
—Я хотела, только не знала как,— с уверенностью заверила Алекса.— Однажды я даже приходила к порталу, так хотела вернуться к тебе, мой мальчик. Я провела там сутки, меня обнаружили в полубессознательном состоянии, потом долго приходила в себя. Все решили, что само место или портал на меня плохо действует.
—Много лет назад, когда я был подростком, возле старого закрытого портала случился выброс силы. Отец даже подумал, что он откроется вновь, и был готов дать отпор вторжению любого монстра. Но ничего не произошло. Сила медленно рассеялась и больше такого не случалось. Наверное, это была ты. Когда это было?
—Почти три года назад. Я решила навестить волчью общину, а среди ночи меня просто потянуло к вратам, я совсем не поняла, как там оказалась, очнулась, а передо мной Горыныч. Так твой отец называл врата, когда не догадывался о их назначении,— рассказала вкратце.
—Я знаю. И что случилось потом?
—Я плохо помню это. Лишь то, что очень сильно хотела к вам, так сильно, что готова была шагнуть сквозь камень,— глаза снова невыносимо запекло, когда я вспомнила испытываемые в тот момент чувства.
—Тот выброс был таким сильным, что чуть было не запустил портал. Предположу, что ты слишком много сил вложила, поэтому тебя обнаружили в полубессознательном состоянии,— проговорил сын, с нежностью глядя на меня.— Что-то помнишь ещё?
—Да — мой оберег нагрелся так, что обжигал кожу. Я сорвала его и откинула в сторону, а потом долгое время наблюдала яркое свечение среди камней в ночи.
—Твой оберег? Где он сейчас? Хочу взглянуть, что за артефакт.
—Он всегда со мной,— сказала, коснувшись ладонью груди в месте, где располагался под одеждой на серебряной цепочке намертво впаянный в цветок папоротника необыкновенный камень из другого мира.
Я сняла цепочку через голову и протянула оберег сыну. Он принял его бережно в сложенные лодочкой ладони, потом сложил их вместе и закрыл глаза, собираясь посмотреть на камень не обычным зрением, а магическим. Пока я соображала, что он делал, Алекс открыл глаза и выдал:
—Это ключ от твоего мира, мама! С ним ты могла пройти даже сквозь камень. Представляешь, как отец бы удивился?
—Да?— моему удивлению не было предела.— Я представляю, какой ласковый приём меня бы ожидал, если, как ты говоришь, он готов был дать отпор любому чудовищу!— горько усмехнулась от осознания того, что могла встретиться со своей семьёй ещё тогда, могла опровергнуть предсказание богини и увидеть, как рос мой сын, могла всё это время быть рядом с мужем.— А если серьёзно, откуда мне было знать? Твой дед Святослав нашёл оберег, починил цепочку и вернул его мне перед отъездом.
—Зря починил…
—Не надо было? Он сказал, чтоб я его всегда носила, раз эта вещь появилась вместе со мной.
—Перед использованием ключа тебе надо размыкать цепь,— сказал сын и внимательно осмотрев цепочку, нашёл место, где она когда-то была разорвана, и аккуратно разомкнул звенья в том же месте, но ничего не произошло.— Ключ надо держать в руке,— сын взял меня за руку, осмотрел её, затем так же осмотрел вторую, провёл пальцем по старому шраму,— желательно так, чтобы цепь касалась шрама. Вот так,— сказал он, вложив ключ и обвивая цепочку вокруг моего запястья. Что удивительно, она прилипла к коже, словно спиралевидный вьющийся в противоположных направлениях серебряный узор.— А теперь, мама, нужно протянуть вперёд руку и, рисуя ею круг, вложить в него силу, и желание пройти сквозь пространство. Закрой глаза, чтобы лучше сосредоточиться.
Я встала напротив стены и зарыла глаза, сын встал рядом. Сомневаясь в том, что у меня что-то получится, тем более имея весьма поверхностное представление о том, какую силу имел ввиду мой сын, я всё-таки послушалась и закрыла глаза. Звуки ночной природы словно отсеклись, наверное сын накрыл нас куполом тишины, я попыталась сосредоточиться, но одна лишь мысль не давала покоя — желание оказаться рядом с мужем.
Сначала ничего не происходило, но потом я всё-таки почувствовала лёгкую вибрацию, которая нарастала. Открыв глаза, я взвизгнула от испуга, увидев перед собой голубые искры, словно что-то прорезало пространство с другой стороны стены. Зрелище было одновременно пугающее, но настолько красивое и завораживающее, что я зависла на созерцании открывающегося прямо в стене овального голубого окна.
Вдруг в приёмный покой ворвался и пронёсся по нему порыв ветра, вырвав из моей руки ключ. Окно тут же схлопнулось, и последние голубые искорки рассеялись по комнате. Я же уставилась на Балина, лицо которого было темнее самой чёрной тучи.
—Вот так уйдёшь, даже не попрощавшись?— выкрикнул он, меча в гневе молнии из глаз. И я словно очнулась. Что со мной было? Я готова была бросить работу, друга, подруг и, самое удивительное, родителей и брата, уйти навсегда ни с кем не попрощавшись, ничего не объяснив. Я самая настоящая эгоистка! Холодный пот полился по спине от осознания того, кто я есть на самом деле.