Возраст – преимущество - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Мишин cтр.№ 47

Все пошло не по плану, и я очень расстроился, но человек только предполагает. Немцы внезапно решили направить трех человек проверить наш засадный дом с пулеметчиком, на предмет опасности, не стоило считать их дураками, они прекрасно поняли, что находящийся у них за спиной дом представляет опасность. Пулеметчик не мог просто уйти, задача у него другая, поэтому парень дождался момента, когда немцы вошли внутрь, и открыл огонь. Полковник Бербок даже на сиденье подскочил от неожиданности, а я для правдоподобности упал на пол.

–Хитрые сволочи, устроили засаду!– прокричал Бербок.– Атакуйте, лейтенант, хватит ждать, и так понятно, что они не собираются сдаваться!– Я ожидал, что полковник так и будет сидеть в машине, дожидаясь результата, поэтому лихорадочно искал решение, но он поступил еще хуже.– Макс, отъедем в сторону, укроемся за вон тем домом, где нас не достанут,– пробасил немец.

Водитель, не глушивший машину, с хрустом воткнул передачу и начал разворачивать автомобиль. Мало того что этот трус Бербок не вылез, так еще и свалить хочет. За тем домом, куда он указал шоферу, он будет в безопасности и от Анны, и от партизан.

На улице между тем начался Сталинград. Ребята из засады прекрасно все видели и поняли, что дальше тихариться смысла нет, и открыли огонь. С немецкого броневика ударил пулемет, солдаты быстро рассредоточились по улочке и так же постреливают в двух направлениях. Водитель полковника к этому времени развернул наконец машину и хотел было нажать на газ, как рядом рванула граната, а за ней вторая. Меня натурально так оглушило, даже играть не пришлось, а в следующий момент осыпало стеклом. Боясь поднять голову, не хватало мне еще снова пулю получить от своих же, хватит и одной, я лежал на полуоткрыв рот. Машина продолжала движение, но очень медленно, причины я не знал, но догадывался, а через несколько секунд легкий удар подтвердил мои мысли. Машина уткнулась в ближайший дом или остатки забора, я пока не видел этого, но то, что водитель убит, понял сразу. А еще, после удара и остановки автомобиля, на меня вдруг навалилось что-то тяжелое.

–Господин полковник, господин полковник!– закричал я, осознав, что на мне лежит именно Бербок.

В ответ я не услышал ни слова, обрадовался, как настоящий ребенок. Не знаю, выстрелами из дома или от гранаты, но то, что немцу досталось от партизан, было точно. Стреляли рядом все менее интенсивно, и я решил все же поднять голову. Согнувшись пополам, головой к моим ногам, на мне лежал полковник, серьезно так придавив меня. Попытавшись его отодвинуть, не преуспел, слишком тяжелый, гад, да и неудобно это делать в такой позе. Видя, что Бербок никак не реагирует на мои потуги, я решился и притронулся к его шее. Едва поднес руку к голове, понял, что на нее течет что-то горячее. Следующее действие я проделывал уже смелее, попросту поднял голову полковника, грубо пихая ее ладонью, увидел в виске дыру. Кровь, пульсируя, толчками вытекала из разбитого виска немца, и при виде такой картины мне даже дурно стало. Нехило ему так арийский череп попортило, выглядит жутко.

Решив, что стрельба заканчивается, скорее всего наши отошли уже, не верю, что немецкие солдаты смогли их просто убить, хотел уже было вылезать, но тут вновь рванула граната, да еще и рядом с левой дверью. Голова закружилась, появились пятна перед глазами и пропал слух, но взамен пришла боль.

«Неужели опять зацепили?»– мелькнуло в голове, и свет окончательно погас.

Очнулся я в знакомой уже палате, да и сестра, женщина преклонного возраста, оказалась знакомой. Я медленно покрутил головой и ощутил ужасный дискомфорт в области зрения. Глаза не успевали за поворотом головы, и захотелось блевать. Крутило меня серьезно, да и боль в голове вдруг накатила такая, как будто мне на голову поставили тяжелый ящик и давят им.

–Ну, наконец-то, ох и напугал ты нас!– услышал я как сквозь вату, скорее догадался, читая по губам, чем услышал всерьез. Я глядел на женщину санитарку и никак не мог сфокусировать на ней взгляд, глаза просто не слушались.

–М-м-м,– кроме мычания, не получалось сказать ничего членораздельного, язык не ворочался.

–Не нужно, молчи, ты двое суток без сознания провел, думали уже и не очнешься, молодец, мальчик, выжил!– меня ласково погладили по голове, и тепло от рук санитарки потекло, казалось, прямо в мозг.

Болела голова, уже два дня прошло, как я очнулся после серьезной контузии и легкого ранения в голову, а боли не прекращались. Врач, уже известный мне ранее, объяснял что-то о последствиях после ранения и прочего, но мне с каждым днем становилось все страшнее. Я не мог говорить. Вообще. Язык отказывался слушаться, я пытался и так, и сяк, но орган мне просто не подчинялся. Новости о нашей бойне на окраине города я узнал на второй день, то есть вчера. Причем узнал, как все прошло, не от доктора или кого-то из партизан, а от немцев. Мной наконец-то заинтересовались в гестапо, и пока я лежу в госпитале только благодаря врачу. Немцы поставили у дверей часового, чтобы я не сбежал, но увозить с собой пока не спешили. Все дело в том, что я им говорящий нужен, что толку от немого, а я не могу говорить, даже попытаться оправдаться не могу.

–Ждут, твари, когда сможешь говорить, но я думаю, ничего они тебе серьезного предъявить не смогут, иначе уже забрали бы,– рассуждал врач, приходя ко мне с осмотром.

И я был с ним согласен. Ну, правда, чего они могут мне предъявить? Я никого не убивал, никого не предавал, а то, что погибли полковник Бербок и, как выяснилось чуть позже, рейхсминистр Розенберг, просто стечение обстоятельств. Давайте по порядку.

Бербок погиб в машине от близкого разрыва противотанковой гранаты, которой партизаны подорвали стоявший неподалеку бронетранспортер. Судьба у немца, видимо, такая, кусок железа, отлетевший откуда-то во время взрыва, разнес ему голову. Я, лежавший на полу машины, пострадал как-то нелепо. К этому времени бой на улице разгорелся всерьез, и кто-то кинул гранату близко к машине, один маленький осколочек пробил дверь машины и пробороздил по моей многострадальной голове, оглушив и ранив меня. Доктору даже резать ничего не пришлось, чтобы достать его из меня, он совсем неглубоко залез под кожу. Но вот ударив, он, видимо, здорово так встряхнул мою голову и теперь я не могу говорить. Ну это я уже говорил.

О чем я… А, главное-то забыл. Розенберг! Ведь я-то думал, что полковника Бербока уработала Анна, а оказалось… Когда я подал сигнал партизанам следовать за Розенбергом, они за ним и поехали, по пути, как оказалось, умудрились прихватить Анну. Все это придумал Кузнецов, внезапно оказавшийся на точке, где находилась Аня. Ему рассказали обо всем, что мы затеяли, он хотел участвовать с нами в уничтожении полковника, а тут внезапно появляются наши ребята, что следили за Розенбергом.

Семен Кривошеев, бывший за водителя в той самой машине, вбежал на точку и все рассказал. Если бы не Кузнецов, ребята потеряли бы Розенберга. Они боялись преследовать его машину, находясь близко к ней, и немного отпустили ее, и как выяснилось, потеряли из виду. Ребята растерялись и рванули на точку, а там Кузнецов. Тот мигом все понял и просчитал путь отъезда рейхсминистра. Прихватив Анну, они рванули в погоню и какой-то объездной дорогой попали к аэродрому раньше Розенберга. Чудеса, но их столько случается на войне, что не верить причин нет. Дальше – меткий выстрел, всего один, и рейхсминистр, один из авторов доктрины истребления нашего народа, навсегда «улетел» ксвоим предкам. Аня давно переняла у меня идею по спиливанию кончика пули, поэтому попавшая в голову немца маленькая железная штучка разнесла эту голову, как перезрелый арбуз. Кузнецов вывел Анну на дистанцию всего метров в сто, может чуть больше, девочка не промахнулась с открытого прицела, да и не могла этого сделать. Охрана Розенберга чуть не порубила их в капусту, но Кузнецов, черт, как же он хорош, вновь всех одурачил.