Возраст не помеха - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Мишин cтр.№ 63

Я демонстративно проковылял к деревянной лавке, стоявшей у окна, и с кряхтеньем уселся, уставившись через решетку в окно.

–Ты пожалеешь об этом,– метнули в меня последнюю фразу, как копье.

–Уже жалею, что не сдох в Сталинграде с нашими парнями, а сижу тут, с двумя лбами, которые только и могут, что угрожать детям!– Жрите, гады. Злость накатила на меня, хотелось высказаться. Нет, я не ждал почестей или наград, но хотя бы госпиталь-то я заслужил?

–Ты что, гаденыш, сказал?

Есть, второй не сдержался и рванул ко мне.

–Что слышали, то и сказал. Повторить?– видя, как на меня заносят руку для удара, даже не дернулся:– Ну, давай, видимо, тебе не привыкать бить детей? Такими кулачищами немцев бы лучше бил, замахивается он.

Руку товарища перехватил говоривший до этого охранник, которого я посчитал старшим. Он поймал руку своего напарника и, покачав головой, успокоил того без слов. Прекрасно понимаю этих двух красавцев, у них приказ, но надо же хоть немного уметь разговаривать с людьми?

–Ты отказываешься сотрудничать?– после непродолжительной паузы, возобновил разговор первый. Блин, не зная их имен приходится описывать именно так. Первый был темноволосым, а второй светлее. Блондин и Негр, вот как буду про себя их звать. Я даже усмехнулся, и губы предательски расползлись на лице в улыбку.

–Считаешь нас смешными?

–Нет,– твердо заявил я, качая головой и принимая серьезный вид,– я не считаю вас смешными. Насчет сотрудничества… Ребят, а вас не учили правильно его предлагать? Вы молчали всю дорогу, да и сейчас лишь требуете, почему нельзя было все объяснить проще и не так нагло? Конечно, я согласен написать все, что вам интересно, только что потом?

–Когда потом?– подал голос Блондин, который минуту назад меня чуть не ударил.

–После того, как опишу все, что знаю?– я наклонил голову в сторону и чуть улыбнулся.

–Об этом тебе расскажут позже,– вновь ответил Негр, ну, или брюнет.

–Ясно,– задумчиво пробормотал я,– что ничего не ясно. Как насчет врача? Мне ногу надо будет осмотреть, у меня же тут не гипс, а просто тугая повязка. На фронте не стали делать рентген, сказали, что нет аппарата, не хотелось бы остаться хромым только из-за того, что мне гипс не наложили.

–Мы передадим твои пожелания, тебе сообщат о результате.

–Хорошо.

–Вопросы все?– явно торопясь сбежать от меня, вновь спросил блондин.

–Один. Уже поздно, ужин сегодня будет? Столько времени на сухомятке, можно и нормальной пищи поесть, все-таки не на фронте теперь.

–Через час,– ответил брюнет.

–Хорошо, пока посмотрю, что здесь и как,– заключил я.

–Выходить запрещено…

–Ребят, вы не охренели? У меня нога одна, куда я уйду, а? Пока не очень холодно, хотелось бы дышать свежим воздухом. Вы поймите, это вы считаете меня пленником, которому все запрещено, я себя таким не считаю. Если бы я не хотел сотрудничать, вы бы вообще меня не увидели никогда. Не торопитесь послать меня далеко, я действительно не собираюсь никуда бежать. Да и как это сделать? Я не представляю даже примерно, где я. Вокруг лес, забор, я на одной ноге, чем вы рискуете?

–Слово дашь?

Ни хрена себе, а что, поверят, что ли? Брюнет, который весь долгий разговор вел себя как старший среди этих двух громил, протянул руку.

–Конечно,– я уверенно пожал ему ладонь, хоть и выглядело это, как если бы обычный человек попытался обхватить лопату.– Даю честное слово.

–Хорошо. Как ты сам понимаешь, периметр охраняется. Мы убываем прямо сейчас, ужин тебе принесут, тогда и познакомишься с тем, кто будет за тобой присматривать.

И они ушли.

Оставшись один, я просто сидел и смотрел перед собой. Итак, наконец, есть время подумать и решить, как жить дальше. То, что на фронт я больше не попаду, уверен процентов на девяносто, не пустят. Даже будь я взрослым мужиком, призывного возраста, из-за того, где я был и что видел, на фронт меня не отпустили бы в любом случае. Ладно, сколько-то дней я проведу здесь, в этом лагере, попишу немного, а дальше? Хорошо, если дадут нормально залечить ногу, и что дальше? Увы, перспективы туманны. Забросят в детский дом? Или вообще отправят в колонию? Не верю. Не верю, что предки были такими подлыми, хоть убей. Детский дом отпадет по причине моих умений, дураку понятно, что я из него сбегу, а могу еще и дел наворотить, если приставать станут. Как ни крути, а уж ребенка, тем более не подготовленного, я уделаю любого. Да чего скромничать, обычного мужика, без специальной подготовки, без умений в рукопашке, я уложу не сильно запыхавшись. И как меня такого красивого запирать в детский дом? А вот колония… В колонии я точно наворочу такого, что мало не покажется. Сбежать смогу, точно говорю, а вот дальше что? Черт, опять этот вопрос.

Открылась дверь из прихожей, и передо мной предстал… дед. Натуральный такой старик, лет под восемьдесят. Заросший, как бирюк, волосами от макушки до копчика, наверное. Борода такая, что носа не видно.

–Здарова, малец!– голос старика, тем не менее, звучал довольно звонко и весело.

–И вам не хворать,– чуть поклонился я.

–Сидишь, значит?

–Сижу,– кивнул я.

–Звать меня Матвеем Ильичом. Мне тут сказали, диверсанта недобитого стеречь надоть, а тут малец!– сказано было удивленно, но хитринка в глазах старого хрыча выдавала его с головой.

–Так и назвали? Недобитым диверсантом?– Хреново, если так, значит, меня точно заранее списали.

–Да шучу я, слышал я о тебе, рассказали добрые люди. То, что жизнь сохранил, хоть и пришлось у немцев жить – молодец, ничего в этом паскудного нет. Наших не убивал, если не врешь, вдвойне молодец. А уж рассказали, как ты воевал геройски, даже и не поверил вначале. Как так, малец десяти лет, а воюет, как взрослый мужик?!

–Захар я. Мне двенадцать. Да и ничего серьезного я не сделал. Так, помог нашим немного, немцев за нос поводил, но раскрыли меня, суки.

–Ну, мне говорили, ты даже в штурме участвовал,– поцокал языком дед.

«Откуда? Кто ему мог такое рассказать?»

Видя мое удивление, старик продолжал говорить:

–Ты не смотри, что я худой и кашляю. В партии с десятого года, заслуженный большевик и чекист, начинал с Феликсом Эдмундовичем. А про подвиги твои знаю не просто так. Ты думаешь, наша служба только конвоирует и стреляет? Пока ты в госпитале лежал, после того как бойцов раненых вытащил из реки, будучи сам практически без ноги, да пока сюда добирался, все твои похождения записали и передали выше.

–Да ладно,– не верил я,– смеетесь, что ли? Грех смеяться над больными людьми.

–Верующий?

–А то вы, такой заслуженный, не знаете, как под бомбами самый отпетый атеист крестится?

–Да я и сам верующий. Не пугайся. Да и не преследуют за это давно. Не поощряют – да, есть такое, но не преследуют. Зачем?