Злые дети - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Грунюшкин, Дмитрий Шутко cтр.№ 18

—Да, вызови, я не знаю, где нахожусь.

Виктор подобрал упавший телефон, набрал номер, назвал адрес. За это время Светлана встала, оделась. Она не прикрывалась в лицемерной стыдливости, одевалась спокойно, будто его не было в комнате. Но из нее словно выпустили воздух.

Макаров потянулся за бумажником, чтобы дать денег на такси, но Светлана обожгла его таким взглядом, что он предпочел вместо бумажника подобрать часы.

—Будет через три минуты,— сказал он, откашлявшись.

Светлана кивнула и пошла к двери. Задержалась на мгновение, будто хотела что-то сказать, но не стала. Молча вышла, и щелчок замка отрезал ее от Виктора навсегда.

Виктор с силой потер лицо. Ушедшая было боль в затылке снова вернулась. Зачем? Зачем он это сделал? Неужели его так напугала опасность привязаться к женщине?

Он вскочил и подошел к окну. Чтобы увидеть ее. Рассмотреть в ней то, чего он испугался.

Светлана вышла из подъезда. Большинство женщин посмотрели бы вверх, на окна. Она этого не сделала. Она шла по асфальту подъездной дорожки, плечи ее были опущены, словно под непосильной ношей. Виктор скрипнул зубами. Он уже сделал движение, чтобы одеться и броситься за ней. Но в этот момент из-за угла вырулил светлый седан и остановился возле Светланы. Она села в машину и та тронулась, мигнув на прощание стоп-сигналом на выезде со двора.

Виктор посмотрел на экран телефона и выключил его. Сейчас ему не нужны были никакие звонки. Он выключил свет и ничком упал на постель, еще хранящую ее запах.

Во двор медленно въехала желтая машина такси. Постояла несколько минут и уехала, так и не дождавшись пассажира.

Утро было тяжелым. Смертельно тяжелым. Смятая постель напоминала поле боя, причем с применением тяжелого вооружения. Наволочки и простыни посерели от пота. А сам измученный и истерзанный Виктор Макаров был похож на пехотинца, чудом выбравшегося живым с этого сражения.

За окнами серел неуютный рассвет, а Макаров сидел на краешке кровати, покрасневшими глазами наблюдая, как на полу потихоньку начинают вырисовываться нечеткие тени. Он поспал всего пару часов, но о том, чтобы вернуться ко сну, не могло быть и речи. Он же не враг сам себе — возвращаться в цепкие липкие объятия кошмара.

Когда Светлана ушла, он был пришиблен этим, а главное — тем, что он сам, своими руками сделал все, чтобы она ушла. Он закрыл глаза и, проклиная себя и того черта, что вдруг в нем завелся, попытался забыться.

Вот только он упустил из виду, что остался дома один. А ненасытный демон его снов никуда не делся, он просто притаился под кроватью, терпеливо ожидая, когда Виктор допустит промашку и забудет про него.

И дождался.

Злобный ночной зверь вцепился в свою жертву желтыми, дурно пахнущими клыками и жевал, драл когтями, зловонно дышал в лицо. Его хохот закладывал уши, а сверкающие глаза слепили. Но в этот раз зверь высунул свою хищную морду чуть дальше, чем обычно. Раньше он умудрялся измочалить и тело, и душу Виктора, ни разу не показавшись на глаза. Он всегда был за спиной. От него невозможно было ни убежать, ни принять бой. И он никогда не оставлял следов. Макаров ни разу не смог вспомнить ни единой детали своего ночного проклятия.

Но не в этот раз.

Соня.

То имя, что ни с того ни с сего всплыло вдруг в его голове и, черт бы его подрал, на языке в самый неподходящий момент. Имя, которого он не знал. Он не был знаком ни с одной женщиной по имени Софья.

Он так думал. До сегодняшнего утра, которое только собиралось наступить.

Он вытащил это имя из цепких когтей зверя, который приходил к нему по ночам. Он вынырнул с ним, будто тонул и, опустившись на дно, оттолкнулся от него, чтобы всплыть из мглы пучины на поверхность. И только вынырнув, обнаружил в своей сведенной судорогой руке что-то, что он случайно зацепил на дне. Раковину, жемчужину, ржавый гвоздь или просто горсть ила.

Макаров вынырнул с именем «Софья». Он вспомнил ее. Вспомнил единственное, что смог вспомнить о юности. Вспомнил девочку с серыми глазами, решительным подбородком и старомодной светло-русой косой. Ее чуть обветренные и соленые губы. Ее сильные руки. Ее еще небольшую, но упругую грудь, что трепетала под его неловкой мальчишеской ладонью. Его первую в жизни женщину, которую он любил пылко, страстно и беззаветно, как могут любить только пятнадцатилетние.

Почерневший в схватке с монстром ночного кошмара, Макаров застонал, вцепившись в свои волосы. Он вытащил это воспоминание из глубин своей памяти. И теперь не знал, что с этим делать. Потому что он понял, почему память столько лет не пускала его туда. Потому что он вспомнил и еще кое-что.

Он вспомнил, что соленый вкус ее девичьим губам придал не морской бриз. А кровь. И грудь, которую он сжимал своей ладонью, была мокрой и липкой от крови.

Он вспомнил, как ее серые глаза, распахнутые широко-широко от боли, смотрели прямо ему в мозг, в сердце, в душу. А губы шептали — «Беги!» А он не мог бежать. Куда он мог бежать от нее? Она уже понимала, что не ранена, а убита, просто по какой-то причине выключатель еще не щелкнул. Но он этого не понимал. И не хотел понимать. И даже если бы понял — никуда бы не ушел. Как преданный пес, он охранял бы ее тело до последнего вздоха и скалил бы зубы, даже сам будучи фактически мертвым.

Но — вот он здесь, сидит на своей измятой и поруганной постели, тридцатитрехлетний мужик. Живой и здоровый, если не считать пары не опасных для жизни шрамов. А ее нет. Значит, он ее оставил. Виктор не помнил, что случилось и почему. Он знал одно — непонятно как, но он бросил ее умирать в одиночестве. Или дождался, когда она умрет, и уже тогда бросил. Что, впрочем, одно и то же для того, кто любит и кому пятнадцать лет.

Как он мог?

Затылок пронзила острая боль, словно в череп ткнули раскаленным шилом. Виктор заскрипел зубами, пытаясь с ней справиться.

Ему нельзя любить. Он ничего не помнил из прошлого, но подсознание поставило совершенно верный блок. Тот, кто его любит,— умрет. Поэтому и Светлана должна была уйти. Неспроста всплыло имя Сони. Она таким образом уберегала его — и Светлану — от беды. От той беды, в которую попала она сама. Виктор ни на миг не сомневался, что виной гибели Софьи был именно он. Он не мог сказать, почему он так решил, но этого ему и не было нужно. Кого ему убеждать? Себя? Зачем, если он ЗНАЛ это?

И еще он знал, что у него, следователя по особо важным делам Следственного комитета России, специалиста по серийным убийцам и другой особо опасной «мокрухе», появилось новое дело.

Софья, девочка, которую он любил, умерла. Нет, не так! Ее убили! И убийца на свободе. Это Макаров тоже просто ЗНАЛ. Но судьба сыграла с убийцей злую шутку. Зачем-то он оставил в живых глупого пятнадцатилетнего мальчишку. А он взял и стал мастером по розыску убийц. И пусть это все случилось почти двадцать лет назад, а сам мальчишка не помнит решительно ничего из того, что происходило с ним тогда, это ничего не меняет. Дурак. Надо было убивать и пацана.