Этнос. Стигма - читать онлайн книгу. Автор: Павел Иевлев cтр.№ 15

Фактически Калания стала провинцией Багратии, ровно ничего на том не выиграв и даже проиграв. Меровия относилась к ней, как к своей территории, вкладывая деньги и ресурсы в инфрастуктуру — дороги, школы, училища, больницы, заводы. Для Багратии это «недоколония» — захваченная территория, с которой даже взять-то толком нечего. Все заводы немедля закрыли, оборудование вывезли в метрополию, крестьян вернули лендлордам и сказали «пахать отсюда и до смерти», потому что теперь, кроме лендлорда, надо кормить и багратийскую армию, которая, разумеется, и не думала никуда уходить с территории «свободной Калании». Впрочем, местная аристократия была счастлива — им казалось, что вернулись старые добрые времена, которые так жестоко порушил в Меровии граф Морикарский. Их не смущало, что багратийские элиты их держат за третий сорт, они упивались своей «независимостью», даже если она означает отсутствие дешёвых меровийских товаров. В общем, вместо чая и какавы с сахаром каланийские бароны снова заваривали сено с отеческих лугов, питались чуть лучше своих крестьян, но зато с гордостью достали из сундуков побитые молью дедовы камзолы в национальных цветах.

* * *

Новый год на этом фоне вышел невесёлый. Торжества в столице урезали, не было ни народных гуляний, ни фейерверков — взрывы и пальба больше никого не развлекают.

Мы сидим с Катрин, обнявшись, держим на коленях подросшего Андрия, смотрим в тронутые инеем окна на заметённую столицу. Рядом, со стаканом глинтвейна, развалилась в кресле, закинув ноги на его ручку, Нагма.

— Забей, пап, — говорит она. — Не твоя вина, что ты не гениальный палковводец. Сделал что мог, и не факт, что кто-то справился бы лучше. Во всяком случае желающие в очереди не стояли. А что теперь на тебя всех собак повесили — ну так тебе не привыкать. Ты вон, даже этим был, как его… ну, чёртовым сыном или как там…

— Креатурой Разрушителя, — напомнила Катрин. — И это была ошибка.

— А сейчас не ошибка? Отец, как по мне, вытащил нас из чудовищной задницы. И что в благодарность? Его чучело сожгли на реке.

— Зачинщики арестованы, — сказала спокойно Катрин. — И это каланийцы.

— Им-то он чем не угодил? — удивилась дочь. — Они получили свою независимость, могут жрать ложками. Тем более, что им теперь больше и нечего.

— Они считают, что мы должны им платить репарации, а ещё отдать Юг.

— На кой он им чёрт? — Нагма, заинтересовавшись темой, развернулась и села в кресле нормально. — Они же не потянут. Ни людей, ни ресурсов.

— Хотят, чтобы мы возделывали сами, а продукцию отдавали им, — пояснил я. — Задаром.

— А морда у них не треснет?

— Это просто чтобы нервы нам потрепать. Собственно, вся Калания только для этого. И как плацдарм для Багратии — они там сейчас окапываются, не жалея лопат. Силами тех же каланийцев, кстати. Согнали приграничное население в чисто поле на мороз, и даже мотыги велели свои приносить. Долбят теперь окопы, чтобы «независимость сберечь».

— От кого? — спросила Нагма.

— От нас, — ответил я. — От злого и страшного графа Морикарского. Вот тебе и чучело.

— А, вон оно что! — покивала Нагма. — Тут они, конечно, правы, ты тот ещё монстр. Но мы же не будем сейчас воевать?

— Нет, — ответила вместо меня Катрин. — Потеря Калании очень неприятна в политическом плане, Меровия очень давно не теряла земель. Это бросает тень на меня как правителя и на моего мужа как проводника моей воли. Но начинать новую войну мы не будем. Даже такое невыгодное перемирие нужнее.

— И что, мы вот так просто утрёмся, пап? — подначивает меня перебравшая с глинтвейном Нагма.

— Нет. Мы сыграем в другую игру по своим правилам.

* * *

Просранная Калания сыграла нам не только в минус, но и, как ни странно, в плюс. Минусы очевидны — территориальные потери, статус «проигравшей стороны», крайне недовольное таким исходом население — столько лет воевали, и что? Только кусок страны провафлили. Охренеть результат. Кроме того, Калания постоянно устраивает какие-то дурацкие демарши. То на дипломатическом поле, требуя репараций и преференций за «многолетнюю оккупацию», то на военном — учиняя бандитские наскоки на приграничные земли Меровии. Без попыток что-то захватить — просто пограбить, пожечь, поубивать и смыться. Это заставляет нас держать на границах егерские части, которые гоняют этих уродов по лесам, и успешно. Но они не переводятся — в «свободную Каланию» снова вернулись забытые за последние годы нищета и голод, поэтому земляков бандитам грабить скучно — взять нечего.

Плюс же небольшой, но весомый — практически все сторонники дланников и противники графа Морикарского (это не всегда одни и те же люди) устремились туда, покинув Меровию. У меня хватило ума устроить из этого «систему ниппель» — выпускать всех желающих, не впускать никого. В результате резко сократилось и число диверсий и саботажа на производстве, и количество активных бунтовщиков, мутящих население. Опомнившись, что теряют глаза и руки у меня в тылу, багратийцы стали выпихивать всю эту шушеру обратно, но мы просто закрыли границы. «Независимость так независимость, ешьте сами с волосами». Недовольных хватало — всё-таки личных и родственных связей между каланийскими и меровийскими элитами более чем достаточно, но спорить с «Палачом Императрицы» никто не рискует. И правильно делают.

Репутация моя так же ужасна, и самое ужасное в ней то, что она заслужена. Я стал весьма жёстким администратором, не стесняющимся в средствах и не ограниченным правилами. Чрезвычайным комиссаром, пожалуй. Один за всю Длань работаю. Все знают, что граф Морикарский может как вознести на вершину карьеры, так и лично пустить пулю в лоб. Преувеличений в этом немного — я действительно решал проблемы в ручном режиме. Уж как мог. Отродясь во мне руководящих талантов не было, и они не появились. Приходилось возмещать этот недостаток решительностью и проницательностью. Например, прилетаю я такой на бронепоезде на снарядный завод, где тормозят выпуск миномётных мин…

Да, мы не совсем тут лаптем щи хлебаем, кое-что, покумекав с Портком и его ребятами, скармливаем инженерам. Иногда что-то выходит — как миномёт. Простая же, в принципе, штука, а для мобильной войны бывает удобнее пушек. Чаще — не выходит ни хрена, как с двигателями внутреннего сгорания. Те убогие поделки, что по нашим безграмотным наброскам выродили не сильно продвинутые «михайловские технари», заслуживают только слёз жалости. Так что танков в ближайшее время не ожидается, но репутация «гениального изобретателя» пока не покинула меня окончательно.

В общем, когда на завод внезапно прибывает граф Морикарский, это как если обоссать муравейник. Все бегают, суетятся, паника и пинг-понг перекидывания ответственности друг на друга. А я занимаю кабинет поудобнее, сажусь за стол, сдвигаю брови и вызываю к себе всех по очереди, от главного начальника и до цеховых мастеров. Каждому задаю максимально грозным тоном сакраментальный вопрос «Какого буя?». И слушаю, как он врёт и выкручивается. Ну, или не врёт, и выкручивается просто так. Слушаю не очень внимательно, уточняющие вопросы задаю по контексту, а сам в блокнотике такой — чирк-чирк. Чирк-чирк. Все думают, что я там невесть чего записываю, а я на самом деле портреты набрасываю. Карандашиком, в свободной манере. И пока дорисую, уже что-то про того человека пойму. Брешет он или нет. Умный или дурак. Честный или жульё. Может что-то или так, номер отбывает. И вот так, выслушав всю эту братию, принимаю абсолютно непонятные и волюнтаристские решения: этого взашей, этого на правёж (пусть расскажет, куда серебро техническое делось), этому премию и не мешать, а вот ты, молодой человек… Да-да, ты. Ходи сюда, не жмись. Отныне ты начальник этого цеха. Но через месяц я вернусь, и если к тому времени… Так, поднимите его с пола и поднимите ему жалование. И нашатыря, что ли, нюхнуть дайте. Ишь, нервные все какие…