– Как ты можешь это знать, черт побери? А может,
сейчас, в эту минуту, она дает кому-нибудь интервью, и завтра ты увидишь по
телевизору, как она рассказывает о своей знаменитой мамочке, которая ее
бросила. Ты даже не можешь, ты уверена в том, что она действительно твоя дочь!
Может, она какая-нибудь авантюристка или кто угодно... как и ее мать.
Мэдди поняла, что он имеет в виду. Именно об этом они
говорили с доктором Флауэрс. Муж давит на нее, унижая, оскорбляет, осыпает
ругательствами, чтобы парализовать ее волю.
– Внешне она очень на меня похожа, Джек. Это трудно
отрицать. – Мэдди произнесла это спокойно, стараясь не обращать внимания на
оскорбления.
– Да, черт побери, любая потаскушка в Теннесси выглядит
точь-в-точь как ты! Думаешь, черные волосы и голубые глаза такая большая
редкость? Да баб вроде тебя там пруд пруди!
Мэдди и на эту грубость не обратила внимания.
– Почему ты мне не сказал, что виделся с ней? На какой
случай это приберегал?
Она уже знала ответ. Он выбрал бы момент, когда это ударило
бы ее больнее всего и явилось настоящим шоком.
– Я просто пытался защитить тебя от шантажистки.
Считал, что это вымогательство, и больше ничего. Собирался ее проверить, прежде
чем сообщить тебе.
Звучит разумно и даже по-рыцарски. Но Мэдди уже слишком
хорошо знала своего мужа.
– Да, я очень ценю твою заботу и все-таки предпочла бы
услышать об этом сразу же.
– Хорошо, я запомню на будущее, на тот случай, если
появится еще кто-нибудь из твоих незаконных отпрысков. Кстати, сколько их там у
тебя еще?
Мэдди не удостоила его ответом.
– Я рада была увидеть Лиззи. Хорошая девочка.
– И что ей от тебя нужно? Денег?
– Она только хотела меня увидеть. Три года искала. А я
думала о ней всю жизнь.
– Как трогательно! Ну, ничего, она еще заявится, я тебе
гарантирую. И это будет не такая приятная история.
Он налил себе еще вина, разъяренно глядя на нее.
– Почему, Джек? Мы все живые люди Такое может случиться
с каждым.
– Ну, нет, с приличными людьми такое не случается. Мэд
– Он явно наслаждался, унижая ее. Оскорблял с видимым удовольствием. – С порядочными
женщинами такое не случается. Они не рожают детей в пятнадцать лет неизвестно
от кого и не бросают младенцев, как мусор, на ступеньках церкви.
– Не совсем так. Не хочешь узнать, как все произошло на
самом деле?
«Возможно, так я хоть немного заглажу свою вину перед ним, –
подумала Мэдди – Все-таки он мой муж, я должна была сказать ему о дочери
раньше».
– Нет, не хочу, – резко оборвал он ее – Меня беспокоит
другое: что нам делать, когда эта история выйдет наружу, и ты появишься на
экране национального телевидения в роли потаскушки? Меня, видишь ли, волнует
моя программа и моя телекомпания.
– Думаю, люди все поймут. – Мэдди пыталась сохранять
достоинство, по крайней мере, внешне. Внутри же он все-таки достиг своей цели,
внутри у нее все дрожало – Она же не преступница, черт возьми, не убийца! Так
же как и я.
– Да нет, всего только заурядная шлюха. Голодранка. Я
всегда это говорил.
Мэдди резко обернулась к нему.
– Как ты можешь так со мной разговаривать? Ты что, не
понимаешь, как мне больно?
У нее от боли даже потемнели глаза. Но Джека это нисколько
не тронуло. Наоборот. Ему хотелось уколоть ее еще больнее.
– Тебе и должно быть больно. Ты что, гордишься собой? В
таком случае ты чокнутая. Видно, так оно и есть. Может быть, ты ко всему еще и
ненормальная. Ты мне лгала, ты бросила свою дочь. Бобби Джо об этом знал?
– Да, знал.
– В таком случае я не удивляюсь, что он тебя колотил.
Это многое объясняет. Когда ты ныла и жаловалась на него, я не знал причины.
Честно говоря, теперь я не могу его винить.
Мэдди бросила на него гневный взгляд:
– Чушь! Что бы я ни сделала, я не заслужила такого
обращения ни от него, ни от тебя. Это нечестно, и ты сам прекрасно это знаешь.
– А ты меня обманула! Это, по-твоему, честно? Как я
сейчас должен себя чувствовать? Ты шлюха, Мэд, жалкая дешевая шлюха! Наверное,
лет с двенадцати путалась с мужиками. Сейчас мне кажется, что я тебя совсем не
знаю.
Ему как-то удалось уйти от вопроса о том, почему он ничего
не сказал о встрече с ее дочерью.
– Это нечестно. Мне было пятнадцать лет. Да, тогда я
оступилась. Но это самое ужасное, что произошло в моей жизни. Даже переносить
побои от Бобби Джо оказалось не так больно, как оставить мою девочку. Я
чувствовала себя так, словно вырываю из груди свое сердце.
– Не говори мне об этом, скажи ей. Может, выпишешь ей
за это чек? Только не трогай мои деньги. Я прослежу.
– Я никогда не пользовалась твоими деньгами! Я всегда
за все плачу своими.
– Черта с два! А кто тебе платит? Это тоже мои деньги,
голубушка.
– Я их зарабатываю!
– Да, как же! Ты самая высокооплачиваемая телеведущая.
Я тебе переплачиваю чертову уйму денег!
– Ну, нет! Ты переплачиваешь Брэду! И очень скоро все
твое шоу полетит из-за него ко всем чертям. Не могу дождаться, когда это
произойдет.
– А когда это произойдет, сестренка, ты полетишь туда
же вслед за ним. Вообще твои дни сочтены, ты в последнее время совсем
распоясалась... Угрожаешь... Я не намерен с этим мириться. Какого черта! Я в
любое время могу тебя вышвырнуть со студии. С какой стати я должен сидеть здесь
и все терпеть, слушать твою ложь и оскорбления?
Мэдди остолбенела. Он, насильник и мучитель, изображает из
себя жертву! Доктор Флауэрс ее предупреждала, и все же такая тактика,
оказывается, очень эффективна. Несмотря ни на что, Мэдди снова почувствовала
себя виноватой.
– Для полной ясности хочу сразу предупредить: не
вздумай привести сюда свою девку. Она наверняка еще и шлюха, так же как и ее
мать.
– Она моя дочь! Я имею право с ней видеться. И я живу в
этом доме.
– Только до тех пор, пока я тебе это позволяю, не
забывай об этом! – С этими словами он повернулся и вышел из кухни.
Мэдди, тяжело дыша, смотрела ему вслед. Услышав, что он
поднялся наверх, она закрыла дверь и позвонила доктору Флауэрс. Рассказала ей
обо всем, что произошло. О том, как Лиззи ее нашла, о том, что Джек скрыл от
нее встречу с ее дочерью, о его сегодняшней ярости и оскорблениях.
– И что вы сейчас чувствуете, Мэдди? Только честно.
Подумайте как следует.
– Я чувствую вину за то, что ничего не сказала ему о
дочери. И за то, что когда-то ее оставила.
– Вы верите тому, что он говорил о вас?